Читать книгу "Триумвират - Игорь Черепнев"

– Ну, мне Петр Всеславович еще рассказал, как ты местную охрану стрелять учил.

Семён вешает тулуп на вешалку, скидывает валенки и остается в телогрейке, солдатских шароварах и чунях, обутых на носки домашней вязки.

– Все подозревает их благородие, што пью, – невесело усмехается Семён. – Да, было одно время, пока культя моя не зажила, по ночам снилось, будто болит она, пальцы аж огнем горят, да так, што сил нету терпеть. Вот тогда сестричка, которая за мной ходила, видя муки мои, дала спиртику раз-другой. А потом и постоянно носила, пока дохтур не прознал. Ох, и выговаривал он ей! Я по-русски так ругаться не умею, как он на своем медицинском языке кричал. Ну, когда повинились да сказал я што, отчего да почему, простил. Сказал, мол, людям и хуже бывает, и не глядят оне в рюмку-то… А ту бутылку, што у наших стрельцов выиграл, на лекарство пустил. Хвою да траву кой-каку настоял на водке, теперь мажу свою кочерыжку, когда к перемене погоды болеть начинает. Зато опять-таки спасибо дохтуру, вона с его помощью каку руку мне сделали!

Семён показывает торчащую из левого рукава железяку. Два металлических пальца-рычага крепятся к поперечине гайками-барашками.

– Тут и ложку зажать можно и, коль развести железки энти, даже ружье держать сподручно. А я того мастера, што протез делал, упросил ешо на одну хитрость. Во, глянь, командир!

Сибиряк оттягивает рукав, у самого крепления протеза откручивает еще одну гайку и, повернув «пальцы» на четверть оборота, вынимает их из втулки. Их место занимает длинный прямой клинок, заточенный с обеих сторон.

– От так вот! Прям щас в бой иль в драку. – Семён довольно улыбается и поворачивается к Матвею, притащившему пыхтящий самовар. – Вот, Матюша, командир мой в гости пожаловал. Давай-ка, дуй в лавку к Фомичу да возьми там под запись пряников, што ль, каких к чаю.

– Погоди, Матвей, – протягиваю парню рубль, игнорируя пытающегося возразить сибиряка. – Вот сейчас дядьку не слушай. Я поглавней его буду. Возьми в лавке пряников да конфет, что ли. И чтоб без сдачи!

Когда в коридоре затихает топот, задаю сибиряку самый главный вопрос, с которым пришел…

– Дело у меня к тебе, Семён, есть. Личное и очень важное… В общем, жена у меня ребёнка ждет, домой хочет ехать. Только вот опасаюсь я, что она там совсем без охраны будет. Тут случайно узнал, оказывается, в большом почёте я у гансов. Аж сто тысяч марок предлагают за мою голову. Вот и думаю, если через неё попытаются меня достать, очень плохо будет. Им-то – само собой, всех паскуд на ленточки распущу! Но вдруг что-нибудь с ней или с дитём случится? Этого я себе не прощу. Вот и хочу попросить, чтобы ты приглядел за ней там… Возьмешься?..

Семён довольно долго молчит, пристально глядя на меня, очевидно, переваривая услышанное.

– Женку с дитём хочешь мне поручить? Самое дорогое?.. Доверяешь, значит?

– Если бы не доверял, не просил бы. Мы с тобой не один день бок о бок повоевали.

– …Добро, командир, согласный я, да и должок за мной имеется. – Сибиряк отмахивается от меня целой рукой. – Ежли б не ты тогда, не знаю, дошли б мы с Савелием и Платошкой… А и дошли бы. Послали б в какой пехотный полк вшей кормить в окопах да зуботычины от унтеров считать. А так повоевали мы с тобой знатно да, кажись, и еще повоюем… Тока вот одна закавыка есть – Матюшка. Прикипел я к парню-то. Да и он после всех мытарств во мне близкую душу увидел, потянулся… Как я его здеся брошу? Получится, предам мальца…

– Так и езжайте вместе. Ты там на людях садовника какого или еще кого изображать будешь, а Матвея мой тесть к себе в мастерские, надеюсь, устроит. Денег оставлю, сколько скажешь.

– Не, командир, считай, ты меня снова на службу позвал, а то засиделся я в инвалидах-то… О, а вот и Матюша… Слышь, паря, нам работу важную предлагают – барышню одну охранять да дитё, когда народится… – Семён оставляет мальчишку вникать в смысл сказанного и обращается ко мне. – Я ж его бою учить начал, как ты нас гонял. Кое-чего уже могёт.

– Так и учи дальше. Там, я думаю, у тебя еще один ученик найдется, жены младший брат. Вот обоих и гоняй, да и им сподручней будет… Если договорились, тогда возьми для начала, – кладу на стол полсотни. – Бери и не возражай! А то по шее настучу!

– Не, командир, тебе под руку попадаться – трижды дураком надо быть, – сибиряк убирает деньги со стола.

– Дядь Сём, а почему трижды? – встревает в разговор любопытный Матвей.

– Потому. Первый – за то, что на глаза попался, второй – за то, что проскочить мимо не сумел, ну, а третий – за то, что вовремя не увернулся… И еще просьба к тебе, командир, великая. Возьми нас на пару дней в батальон, с друзьями повидаться…

Глава 17

Долго посидеть в гостях не получилось, вскоре прибежал посыльный от Петра Всеславовича, один из вохровцев свободной смены, и передал настоятельную просьбу ротмистра снова явиться в кабинет к Павлову. Пришлось быстренько допить чай и, пообещав Семёну зайти завтра, шагать обратно к академику. И чего ему там еще понадобилось? Вроде решили перенести все серьезные вопросы на завтра…

Когда я вошел, Иван Петрович что-то негромко обсуждал с Воронцовым. Завидев меня, машет рукой, типа присоединяйся.

– Извините, Денис Анатольевич, что оторвали от дел. Тут адмирал Эссен ответил на мою депешу, вот только что получил. – Академик, хитро поглядывая на меня, начинает рассказывать. – Николай Оттович лечился у нас от крупозного воспаления легких и при отъезде, в знак признательности, оставил свой адрес и просил обращаться к нему безо всякого сомнения, буде возникнет в том нужда. Недавно я попросил его узнать, где служит один офицер, и сегодня мне пришел ответ… Вам никогда не встречалось имя – Павел Алексеевич Воронов?

Ну, вы и вопросики задаете, господин академик! Пытаюсь покопаться в памяти, но ничего даже отдаленно похожего не могу вспомнить.

– И кто же этот таинственный незнакомец? – сдаюсь на милость победителя. – Я его должен знать? Если да, то – почему?

– Знать – нет, а вот слышать о нем вполне могли. Хотя… Ладно, мне как-то встречалась еще ТОГДА… – Павлов интонацией выделяет наше прошлое-будущее, – то ли статья, то ли передача… В общем, слушайте. Лейтенант Воронов – это один из офицеров экипажа царской яхты «Штандарт». Я о нём вспомнил из-за вашего батальона…

Так, у меня такое впечатление, что переработался академик, заговариваться начал! Где я с батальоном, а где Российский Императорский флот?.. И вообще, я только с кайзеровским пароходом воевал, больше никаких посудин и в глаза не видел.

– …Денис Анатольевич, дослушайте до конца, а потом делайте такое скорбное выражение лица. Ну, немного оговорился, из-за шефа вашего батальона великой княжны Ольги Николаевны. Она, как и её сестры, вела дневник, причем некоторые фрагменты зашифровывала и помимо этого называла кого-то «мое С». Например, Солнце, Счастье, Сокровище… Да мало ли ласковых прозвищ можно придумать. Наши историки докопались до правды. Сопоставив записи в дневнике с кучей других документов, они пришли к выводу, что это может быть только лейтенант Павел Воронов, вахтенный начальник яхты «Штандарт», которую императорская семья считала вторым домом. Причем, по воспоминаниям и мемуарам придворных, он тоже симпатизировал Ольге Николаевне. Возможно, это стало слишком заметно, и император с супругой разрешили эту ситуацию несколько жестоко по отношению к своей дочери. Воронову было передано, что к его свадьбе с фрейлиной Клейнмихель царская чета отнесется более чем положительно. Что и было исполнено.