Читать книгу "Пропавшие девочки - Лорен Оливер"

– Это очевидно. – Я выхожу на крыльцо, осторожно закрывая за собой дверь и отчаянно желая, чтобы на мне было что-то другое, а не поношенная отцовская футболка, чтобы волосы были сухими, и главное, чтоб на мне был лифчик.

– Прости. Просто… мне так хреново стало из-за всей этой истории с днем рождения.

Паркер смотрит на меня так, как может только он, опустив подбородок и широко раскрыв глаза. Ресницы у него густые, словно кисточки, и любой другой парень с ними выглядел бы женственно. У него идеальная верхняя губа, четко очерченная, в форме сердца.

– Помнишь, как в прошлом году мы вместе ездили в Ист Норвок? И Ариана развела на пиво того озабоченного парня из «7–11». Как его звали?

В моей голове всплывает воспоминание. Мы с Паркером стояли на парковке, согнувшись пополам от смеха, потому что Мэтти Карсон решил пописать на мусорный контейнер рядом с салоном, хотя внутри есть туалет. Я даже не помню, почему Мэтти вообще там был. Может, потому, что он предложил принести водные пистолеты, которые позаимствовал у своих младших братьев.

Паркер не дожидается моего ответа.

– Мы пытались забраться в тот дурацкий маяк на пляже Орфан Бич. Мы устроили битву на водных пистолетах, и я тебя победил. Вчистую. И мы любовались рассветом. Я никогда не видел такого рассвета. Помнишь? Он был практически…

– Красным. Да. Я помню.

К тому моменту я уже жутко замерзла, а в глаза набился песок. И все же это был самый счастливый момент за многие годы, а может, и за всю мою жизнь. Паркер одолжил мне свой свитер (с надписью «Международный день числа Пи»), он до сих пор еще где-то у меня. Ариана и Мэтти уснули на большом плоском камне, укрывшись вместе его флиской. А Ник, Паркер и я сидели бок о бок, завернувшись в одно одеяло, словно в огромный плащ, передавая из рук в руки последнюю банку пива, зарывшись пальцами в холодный песок, и бросали камушки в воду. Сначала небо было серебристым, затем медно-рыжим, словно старая монета. А потом солнце неожиданно вынырнуло из океана, пылающее красным, и никто из нас не мог произнести ни слова. Мы только смотрели и смотрели, пока оно не стало таким ярким, что смотреть стало невозможно.

Я начинаю злиться на Паркера за то, что заставил меня вспомнить этот день, за то, что вернулся в мою жизнь сейчас, когда я почти убедила себя в том, что между нами все кончено. За то, что вновь разворошил все это. За его идеальные губы, и улыбку, и эти штормовые глаза, и за то, что, стоя рядом с ним, я чувствую невидимые токи, пробегающие между нами.

«Магнетизм», – как говорит наш учитель химии. Вечный поиск своей пары.

– Ты пришел, чтобы это мне сказать? – Я отворачиваюсь, надеясь, что он не сможет прочесть по моему лицу, как это больно – находиться рядом с ним. Как сильно мне хочется его поцеловать. Если я не буду злиться на него, будет только больнее. – Чтобы устроить вечер воспоминаний в полночь в среду?

Он щурится, потирая лоб.

– Нет, – отвечает он, – конечно нет.

Меня пронзает чувство вины. Никогда не могла спокойно смотреть на несчастного Паркера. Но я напоминаю себе, что он сам виноват: это он появился из ниоткуда после стольких дней.

– Слушай, – говорит он, все еще покачиваясь. Он нечетко произносит слова. Не то чтобы у него заплетался язык, но окончания он выговаривает расслабленно, словно ему лень выговаривать их как следует. – Мы можем поговорить где-нибудь? Пять минут, максимум десять.

Он делает шаг к двери. Но я ни за что не впущу его в дом, рискуя разбудить маму или, что еще хуже, Ник. Она никогда ничего не говорила прямо о наших отношениях с Паркером, но я могла прочесть неодобрение на ее лице. И даже хуже. Я могла прочесть жалость, и я знаю, о чем она думала. Однажды я даже слышала, как ее подруга Иша озвучила это. Они были в комнате Ник, а я спускалась по решетке и услышала голос Иши.

«Она не красивее тебя, Ник, – сказала ее подруга. – Просто она всем сует свои сиськи в лицо. Люди просто жалеют ее, знаешь?»

Я не слышала, что Ник ответила, но в тот момент она встала и взглянула в окно. И я клянусь, клянусь, что она меня видела, застывшую, вцепившуюся в решетку, а в следующую секунду она подошла и задернула шторы.

– Пошли.

Я хватаю Паркера за плечо и подталкиваю, чтобы он спустился с крыльца. Я удивляюсь, когда он пытается взять меня за руку. Отталкиваю его и снова скрещиваю руки на груди. Мне больно к нему прикасаться.

Моя машина не заперта. Я открываю пассажирскую дверь и жестом приглашаю его сесть. Он замирает.

– Ну? – тороплю я.

Он пялится на машину, как будто видит ее впервые.

– Здесь?

– Ты сказал, что хочешь поговорить.

Я обхожу машину и сажусь на водительское сиденье. Через минуту Паркер тоже забирается внутрь. Мы закрываем обе двери, и внутри становится очень тихо. Обивка немного пахнет плесенью. Я все еще держу в руках телефон, отчасти мечтая, чтобы он зазвонил и нарушил тишину.

Паркер кладет руки на панель.

– Эта машина, – говорит он. – Прошло столько времени с тех пор, как я в последний раз был в этой машине.

– Итак? – напоминаю я.

Тут душно и так тесно, что каждый раз, когда он делает какое-либо движение, мы сталкиваемся локтями. Я не хочу вспоминать о том, что мы делали с ним здесь раньше, и о том, чего мы не делали. Чего мы так и не сделали.

– Ты хотел что-то мне сказать?

– Да, – Паркер приглаживает волосы рукой. Но они мгновенно возвращаются в свое прежнее состояние. – Да, верно.

Я жду довольно долго, пока он нарушит тишину. Но он ничего не говорит. Даже не смотрит на меня.

– Уже поздно, Паркер. Я устала. Если ты просто пришел, чтобы…

Он резко оборачивается ко мне, и его глаза сияют, горят на его лице, как звезды. Слова застревают у меня в груди. Он так близко, что я чувствую тепло его тела, как будто мы уже обнялись, прижались друг к другу. Даже больше. Целуемся.

Мое сердце бьется уже где-то в районе горла.

– Я пришел для того, чтобы сказать тебе правду. Нам нужно поговорить.

– О чем ты?..

Он перебивает меня:

– Нет. Теперь моя очередь. Просто послушай, ладно? Я врал. Я никогда не говорил тебе… Я никогда не объяснял.

Во время наступившей паузы, бесконечно долгой, мне кажется, что весь внешний мир затаил дыхание.

– Я влюбился. Я люблю, – голос Паркера больше похож на шепот. Я перестаю дышать. Я боюсь, что, если пошевелюсь, все это исчезнет. – Возможно, я всегда любил. Просто был слишком тупым, чтобы это понять.

«Тебя», – крутится в моей голове. Это единственное слово, которое приходит мне на ум. Это все, о чем я могу думать. «Тебя».

– Тебя, – говорит он, прикасаясь к моей шее, моему лицу, пробегая пальцами по моим волосам. – Всю свою жизнь я любил тебя.