Читать книгу "Чингисхан и рождение современного мира - Джек Уэзерфорд"

Обычные армии этой эпохи рассматривали деревни как объект разграбления, а самих крестьян как мелкую неприятность, от которой можно легко избавиться. Монголы, которые всегда проигрывали в численности народам, которые завоевывали, использовали эти огромные толпы народа для своих целей. Монгольские воины слегка изменили древнюю степную тактику, согласно которой воины гнали скот врага на его позиции, вызывая тем самым смятение и замешательство. В кампании против чжурчженей монголы использовали в этом качестве огромные стада захваченных крестьян. Монгольская армия разделялась на меньшие отряды, которые нападали на беззащитные деревни, поджигали их и гнали перед собой толпу бегущих жителей. Беженцы заполоняли дороги и затрудняли продвижение обозов армии чжурчженей. За время монгольского завоевания более миллиона беженцев в отчаянии скитались по стране и переполняли города. Они как саранча быстро выедали все продовольственные запасы и сеяли вокруг себя хаос и неуверенность.

Большинство армий того времени оставляли после себя толпы беженцев, которые остались без крова. Монгольская армия гнала их перед собой. Монголы использовали крестьян в качестве живых щитов или даже просто живых таранов, которые они бросали на ворота городов. Монголов мало интересовали потери врагов, покуда это помогало беречь жизни самих монголов. Когда те погибали в бою, их телами загромождали рвы и другие защитные структуры врагов. Запертые внутри своих городов, чжурчжени и их подданные голодали; и в одном городе за другим стали прибегать к каннибализму. Недовольство в народе росло, в городах стали поднимать мятежи, вспыхнули крестьянские восстания против власти чжурчженей, которые оказались неспособны защитить своих подданных от монголов, накормить их и справиться с небывалым наплывом беженцев. В ходе подавления одного из самых массовых восстаний армия чжурчженей перебила почти тридцать тысяч собственных крестьян.

В отличие от многочисленных армий пехотинцев, которые медленно передвигались и сражались вдоль четко очерченных фронтов, монголы предпочитали воевать по всей территории страны одновременно. Возникающая в результате сумятица позволяла монголам прибегать к разнообразным хитростям и обманам. Однажды монголы захватили конвой с мелким чиновником, который направлялся в осажденный город Дадин. Один из монголов переоделся в его одежду, взял его бумаги и отправился во вражеский город. Как только он прибыл, монголы сняли осаду с города и отступили. Оказавшись внутри города, лазутчик смог обмануть местных чиновников и убедить их в том, что они победили монголов. Затем он лично пронаблюдал за длительным и трудоемким процессом разбора городских защитных сооружений и роспуском ополчения. Несколько недель спустя он передал монголам сообщение, они вернулись как молния и легко взяли беззащитный город.

Монголы прибегали не только к такого рода военным хитростям, но и безжалостно использовали самую черную пропаганду, чтобы вызвать страх и беспокойство в стане врага. Одна из легенд, которые распускали монголы, рассказывала, что они как-то пообещали снять осаду с города, если его жители выдадут им в качестве выкупа всех птиц и кошек, каких только смогут найти в своем городе. Голодные защитники с радостью выдали монголам всех животных, которых им удалось поймать. Тогда монголы привязали к их хвостам горящие факелы и выпустили на волю. Обезумевшие звери ринулись обратно в город и подожгли его. В этой истории, разумеется, присутствует большая доза военной пропаганды.

После всех проведенных разведывательных и пропагандистских операций монголы, наконец, нанесли удар, они старались сеять смятение и хаос вокруг себя. Чаще всего они использовали боевой порядок, сходный с «перекати-полем», который называли «стаей ворон» или «звездопадом». По сигналу барабана или костра ночью всадники галопом подлетали к позициям врага со всех сторон, выпускали тучу стрел и исчезали столь же внезапно как и появились. По свидетельству китайского очевидца «они будто с неба свалились, а исчезли как вспышка молнии». Враги были потрясены и растеряны этой внезапной атакой и последующим мгновенным исчезновением врагов, когда грохот и шум нападения вдруг сменялся мертвой тишиной. Прежде чем противник мог толком ответить на удар, монголы отступали, нанеся врагу потери и ослабив его боевой дух.

Еще во время войны с тангутами Чингисхан узнал, что китайские инженеры умеют строить осадные орудия, которые способны разрушать стены городов. Китайцы к тому времени уже изобрели несколько таких машин: катапульта могла перебрасывать огромные камни и воспламеняющиеся вещества за стены; требушет (катапульта, которая работала благодаря тяжелому противовесу) мог запускать снаряды даже с большей скоростью, чем катапульта; баллиста созданная как огромный лук, могла стрелять тяжеленными бревнами, способными разрушать здания и уничтожать все живое на своем пути. Хотя все эти изобретения уже довольно давно присутствовали в истории войн, для монголов они были в диковинку, но вскоре они стали неотъемлемой частью арсенала Чингисхана, который высоко оценил их эффективность. Чингисхан не просто использовал эти осадные орудия, он получил возможность создавать их. Монголы щедро вознаграждали всех инженеров, которые готовы были перейти на их сторону, а после каждой битвы, их отделяли от остальных пленных и принуждали служить монголам. Чингисхан сделал инженерные подразделения неотъемлемой частью своей армии, и с каждой битвой и каждым завоеванием его арсенал боевых машин усложнялся и расширялся.

Осадные орудия вызывали у монголов такой восторг в первую очередь потому, что они позволяли им оставаться на расстоянии от города и избегать рукопашной битвы, которой они так чуждались. В какой-то момент монголы познакомились с огненными копьями (бамбуковыми трубками, наполненными порохом, которые медленно горели и пускали искры и дым). Эта модифицированная версия обычной шутихи использовалась чжурчженями для того, чтобы пугать монгольских коней и сбивать с толку всадников. Впоследствии монголы научились находить применение пороху и в других военных целях.

Когда Чингисхан не мог разрушить защитные сооружения города, он пытался выманить защитников из цитадели на открытое пространство. Один из таких приемов продемонстрировал Джебе во время осады города Ляоян. Используя боевой порядок, который монголы называли «собачьей дракой», он притворился, что его солдаты в ужасе отступают, и приказал им оставить вокруг города их пожитки и животных. Власти города послали солдат, чтобы собрать оставленную монголами добычу, и очень скоро повозки и животные намертво запрудили городские ворота. Когда солдаты оказались в открытом поле, а ворота открылись, монголы мгновенно вернулись и ворвались в город.

Кочевники-монголы с самого начала учились сражаться на скаку. Для воина-земледельца отступление означало поражение, а погоня за противником — победу. Задача пехотинца всегда заключалась в том, чтобы разрушить строй противника и обратить его в бегство. Кочевники стремились убить врага, и тут уж было совершенно неважно, будет это сделано, когда всадник мчится на врага или когда он от него убегает. Наступать или отступать — для монголов все это было одинаково приемлемым способом нанести противнику поражение. Как только монголам удавалось выманить противника из-за стен крепости, они использовали те же приемы, что и для перегона больших стад. Чаще всего они либо позволяли преследователям растянуться в длинную линию, которая вскоре становилась совершенно беззащитной, либо разделялись на небольшие отряды с тем, чтобы преследователи тоже разделились на меньшие группы, с которыми потом легче было бы справиться.