Читать книгу "На задворках Солнечной системы - Михаил Михеев"

– Говоришь так, будто пробовал.

– Говорю…

А что еще сказать? Рассказать, как разлетается в клочья лобовая броня твоего БТРа и ты оказываешься единственным выжившим, только отлетевшим метров на десять? Как пахнут сжигаемые в свежеразлитой солярке трупы людей, которые были твоими товарищами? Теми, с кем ты еще десять минут назад обменивался шуточками и спорил о бабах. И все это абсолютно бесшумно – из ушей идет густая, темная кровь.

Или как горит здание, превращенное китайцами в опорный пункт? Как оттуда выскакивают, пытаясь спастись и сдаться в плен обороняющиеся, но их отбрасывают назад, кого пулей, а кого прикладом – слишком много товарищей они потеряли при штурме.

А может, о том, что они увидели на улицах Амурска, после того как там в самом начале войны два дня хозяйничали сумевшие пробить оборону русских войск китайцы? Трупы мужчин на улицах, женщины… лучше не вспоминать, что с ними делали… Именно после этого он впервые испытал чувство, которое можно назвать спокойным озверением.

О том, как шли уже они по улицам китайских городов и на любой подозрительный шорох отвечали броском гранаты. Как огнеметчики выжигали все, что шевелится, и если от миллионного населения оставалось больше двух-трех сотен человек, это было чудом. Как гнали мимо них колонну китайцев, вперемешку военнопленных и гражданских, и парень-мехвод, у которого в Амурске погибла вся семья, врезался в нее на своем танке, наматывая на гусеницы сизые окровавленные кишки. И ни у кого не поднялась рука его остановить, танк закончил свою бешеную пляску лишь после того, как раздавил последнего китайца. И никакого трибунала, только заставили того сержанта помыть танк в ближайшей речке. Они все тогда были способны убить – и убивали, не раздумывая, если надо, десятками и сотнями. Их уже не коробило от вида трупов, не тошнило от запаха крови. Все это стало обыденностью, в чем-то даже скучной и неинтересной. Да, если это чувство измеряется в убитых врагах, то он хорошо знал, что такое спокойствие.

Огненные сполохи воспоминаний мелькали в глазах какие-то секунды, так ему казалось. Но когда Басов вернулся в реальный мир, выяснилось, что Ирина уже спит, уронив ставшую вдруг очень тяжелой голову ему на плечо. И освободиться, не разбудив, очень сложно. Пришлось устраиваться поудобнее, насколько это позволяли угол кровати и полусидячая поза. Как ни странно, вскоре Басов тоже отключился.

Ощущения, когда он проснулся, были отвратительные. Плечо затекло, поясница – тоже, разогнуться удалось с трудом. Очень похоже, он так всю ночь и просидел. И, естественно, двигался неловко, Ирина проснулась. Ойкнула чуть испуганно и покраснела. Куда, спрашивается, делся бравый пилот? Девчонка, как есть девчонка.

Между тем, Демьяненко вскочила, скривилась немного – видать, тоже мышцы подзатекли – и тихонечко, бочком, свалила из каюты. Басов вздохнул, поглядел на часы. Пять утра. Рановато, конечно, но… пора вставать.

Пояс астероидов. Через двое суток

База разработчиков выглядела до ужаса невзрачно. Так, еще один астероид, диаметром в пару километров, к которому пришвартованы еще четыре, так, что получилась пирамида. В прошлом веке все это наверняка было бы увенчано гирляндами солнечных батарей, но, во-первых, на таком расстоянии от Солнца их эффективность была невелика, а во-вторых – зачем? Современные реакторы-конвертеры числом два с избытком обеспечивали базу энергией и не требовали постоянного ремонта, без которого хрупким батареям в этом кишащем мелким каменным мусором пространстве было не обойтись.

Когда-то астероид этот облюбовали первые исследователи Пояса. Уж больно удачная, насыщенная щелями, трещинами и прочими пустотами структура у него была. Только и надо – где-то подровнять, где-то загерметизировать. Ну и вполне логично, что впоследствии, когда приняли решение о строительстве в Поясе экспериментального промышленного объекта, за основу взяли уже существующую конструкцию.

Откровенно говоря, все необходимое можно было с грехом пополам разместить и внутри уже освоенного астероида, но русские, как у них это было принято, решили не мелочиться. К базе аккуратно пригнали еще четыре глыбы поменьше, которые закрепили при помощи хитрой силовой конструкции. Старомодные, но надежные двутавры, послужившие ей основой, частой паутиной оплели всю строительную площадку, и после двух лет работ получилось то, что получилось. Громоздкая, невзрачная, но крепкая и надежная конструкция. Элементы заводов расположили в недрах астероидов-сателлитов, в качестве топлива для реакторов и сырья для плавки послужила добытая из них же руда. Впрочем, сейчас их уже не разрабатывали – подтаскивали мелкие, не более десяти мегатонн, глыбы и направленными взрывами дробили их, после чего загружали в недра получившегося горноперерабатывающего комплекса. Работа шла полным ходом – заводы почти сразу окупили себя, приносили неплохую прибыль, а спрос на их продукцию заметно превосходил предложение.

В отличие от марсианской базы, здесь не стали устраивать изысков с внутренним пространством. Причалы были наружными, и «Седов» ловко ошвартовался у одного из них – у бронированной трубы диаметром двадцать метров и длиною не меньше полусотни. И почти сразу навстречу ему из шлюзов начали выплывать одетые в скафандры человеческие фигуры.

Космические горняки спешили принять груз, присланный им с далекой Родины.

Встречали экипаж корабля не то чтобы с помпой, но вполне радушно. Директор комплекса и, по совместительству, комендант базы ждал их у выхода лично. И уважение выказал, и первым все новости и сплетни узнает. Рядом с ним расположился его заместитель по геологии, отвечающий за доставку сырья – тоже не утерпел, видать.

Эта парочка производила интересное зрелище. Директор – маленький, сухощавый, шустрый, будто капля ртути, и его спутник, больше напоминающий корабельную мачту. Худой, как жердь, высокий, практически лысый – схватил в свое время дозу излучения. Очень спокойный, неторопливый и малость безразличный ко всему, что не касалось его самого. Но геолог дельный, этого не отнять. Басов знал его немного – встречались на симпозиуме несколько лет назад. Гостей он рассматривал без особого интереса, но при этом был как раз тем, кто интересовал Басова. Именно ему требовалось передать часть груза – не весь он шел на юпитерианскую базу, но Романову о том знать было вовсе необязательно.

Откровенно говоря, даже то, что пришлось сообщить ему о передаваемом на Юпитер оборудовании, уже было неприятно, однако это обговаривалось еще на Земле. Лучше поступиться частью, нежели всем, причем той частью, которую не так жалко. Нечипоренко это, ну и кое-что еще, разумеется, в свое время им, молодняку, вдалбливал в головы с невероятным упорством. Ну а перед отлетом повторил слово в слово – положительно, в этом мире ничего не меняется.

Поначалу Басову казалось, что с секретностью перемудрили. Вот только читая не предназначенный для его глаз и вообще переданный ему по ошибке отчет Ипатова, он охреневал. Настолько, что волосы на макушке шевелились. Ситуация была… ну, скажем так, интересная. И наверняка мог на корабле найтись кто-то в нее посвященный, причем со стороны «плохих парней». А может, хороших? Черт его знает, Басов и впрямь не знал, на чью сторону встал бы, случись ему нужда выбирать. Однако пока что было задание, и его надо было выполнить. Любой ценой – именно так их учили двадцать лет назад. И генералу Нечипоренко он привык верить в те уже подернутые дымкой времени годы, когда тот еще таскал на плечах капитанские погоны, а на горбу, случись нужда, пулемет.