Читать книгу "Рыцарь ордена НКВД - Сергей Зверев"

Глава 24

Вспомним, как на запад шли по Украине

Обыватели Львова приняли новую власть. Об этом говорила хотя бы забавная картинка. Проезжая мимо только что открытого РОВД, на котором уже висела вывеска и на пороге стоял часовой, Ясный увидел перед входом толпу молодых и довольно смазливых женщин, неплохо одетых.

— Кто такие? — спросил нарком, выходя из машины. — Что стоите?

— Мы курвы, — объявила наиболее бойкая из проституток. — Пришли на регистрацию.

К порядку их приучили немцы. Как они занимали город — всех дам легкого поведения сгоняли на регистрацию и обеспечивали работой по специальности. Во Львове таковых было много, в основном полек.

Войска ушли дальше на Запад. А ситуация в городе складывалась тяжелая. И раньше Львов был местом, куда стягивался весь уголовный сброд. А тут еще немцы перед уходом нашпиговали его ворами и бандитами со всей Украины и Польши, а заодно агентурой и идейными бандеровцами. Вечером пройтись спокойно по улице было нельзя. Уличные разбои и убийства, вооруженные налеты на квартиры были в порядке вещей. Сидит офицер в парикмахерской, забегают бандиты и перерезают ему горло. Всякое отребье пыталось доказать — нет тут вашей власти. Милиция только разворачивалась. И надо было что-то срочно решать. Жестко. По законам военного времени.

Прикинув ситуацию, Ясный собрал несколько групп из наиболее подготовленных, смелых, проявивших себя в боях оперативных сотрудников. Половина из них были женщины. Нарком четко обрисовал задачу. Возражений ни у кого не было.

И вот бандюги, вышедшие ночью на вольный промысел, видят удивительную сцену — по улице идет хорошо одетая, как из театра, женщина. Одна! На руках муфта. Ну просто мечта разбойника — аж слюнки текут.

Компания подваливает к «мадаме»:

— Цацки, шмотки снимай, морда!

Из муфты женщина извлекает пистолет. И расчетливо, в лоб, укладывает всех нападавших. Потом контрольные выстрелы. Все, можно идти дальше. Утром тела приберут. А ночь еще не закончена.

Обычно оперативники разбивались на группы по два-три человека. Но наиболее подготовленные действовали в одиночку.

Поутру наступала страда — собирали трупы. Десяток. Потом меньше. Через несколько дней бандиты стали бояться появляться на улице.

Одновременно запустили скрытые патрули. Были нанесены удары по малинам, местам сосредоточения преступного элемента. Кто-то в розыске, кто-то без документов. У кого-то статья на морде написана. Всех на разбор. Потом кого в тюрьму, а кого на выселки. И сбежать не получалось — выходы из города перекрыты войсками НКВД.

За три-четыре дня Львов стал относительно спокойным городом.

Между тем Хрущев, мотавшийся по освобожденным территориям и часто бывавший во Львове, однажды заявился со своим вторым секретарем Коротченко на базу к Ясному. И начал жаловаться:

— В Киеве от бандитов не пройти. Как ты их тут вывел? Давай и там так.

— Это экстренные меры, — нарком объяснил в двух словах свои действия.

Хрущев заметно погрустнел. Коротченко, наоборот, загорелся:

— А давай.

— Только нужно разрешение из Москвы, — сказал Ясный.

— Я позвоню, — пообещал Хрущев.

Через некоторое время он сказал, что все согласовал с верхом, хотя, скорее всего, ничего ни с кем не согласовывал. И нарком направил свои проверенные бригады зачищать Киев.

На наведение порядка там потребовалось пять дней. После чего люди смогли спокойно гулять вечерами по улице…

К Львову тяготело несколько областей Западной Украины, являвшихся истинными бандеровскими заповедниками. Поэтому именно в этом городе Ясный устроил свою штаб-квартиру по борьбе с украинскими националистами во Львовской, Станиславской, Дрогобычской и Черновицкой областях. Там же размещалось и Управление по борьбе с бандитизмом. Заместитель наркома Строкач отвечал за Ровенскую, Тернопольскую и Волынскую области.

Красная армия все дальше наступала на Запад. И львиную долю времени у наркома отнимала координация действия с наступающими фронтами. Он давно уже был свой во всех штабах. Немало пообщался с командующими накоротке. Как правило, это были люди выдающиеся, но очень уж разные.

Конев, занимавший Львов, отличный стратег, был прямолинеен и груб в отличие от Ватутина. Имел отвратительный характер, работать с ним было тяжело.

После взятия Львова устроили банкет в гостинице около областного драмтеатра. Когда стали разъезжаться, Ясный с Коневым вышли на порог. Командующий крикнул шоферу:

— Петька!

Машина стояла закрытая. Шофера нигде не видно. Порученец забегал. И вскоре вытащил водителя из другой машины — он там спал.

Конев взял палку и принялся его хлестать, ласково приговаривая:

— Ты, сволочь такая! Твою мать!

С командующим Четвертым Украинским фронтом Андреем Еременко занимали Карпаты и по ту сторону гор — Чоп, Ужгород. Ставка его была в городе Черновцы. Он был открытым и искренним, но несколько импульсивным, иногда, выпив, начинал дурковать.

Однажды Ясный выпивал с Еременко и членом Военного совета Львом Мехлисом. Генерал армии уже хорошо нагрузился, а Мехлис все хотел соскочить с пьянки. Командующий тогда и сорвался:

— Ну что, жид, пей, а то морду набью! Привык холуйничать, мать твою!

Тут он был прав. Мехлис холуйничать любил. Был человеком гиперактивным, старался казаться святее папы римского в деле генеральной линии партии. И доставлял всем множество забот.

Однажды подложил он и самому Ясному хорошую свинью — с детской непосредственностью накатал длинную телегу на имя товарища Сталина о том, что оуновцы не дают продвигаться военным эшелонам, ведут террор на территории Черновицкой и Станиславской областей, а НКВД не принимает меры.

Ясный узнал об этом из звонка разъяренного Берии.

— Я тебя выгоню! — орал тот. — Ты у меня будешь знать, как такие письма допускать!

Он долго матерился в своей привычной манере. Видимо, Сталин ему задал трепку.

— Ты что, не знал, что Мехлис что-то пишет? — наконец выдохся руководитель НКВД Союза. — Должен был помешать ему.

Как помешать? Единственный способ помешать Льву Мехлису накатать донос наверх — это его пристрелить…

Хотя насчет террора Мехлис был прав. Оуновцы свирепствовали. Ежедневно на стол наркому ложились сводки:

«В селе Белавушка (65 км северо-восточнее Ровно) националисты вырезали 15 красноармейцев, а в селе Москвине отравили 30 красноармейцев 181-й Стрелковой дивизии».

«Бандиты увезли в лес девушку — машинистку военторга 2-й Воздушной армии Поневину Елену. Изнасиловали, вырезали звезды на руках и груди, написали на животе «Россия» и бросили в лесу связанную умирать».