Читать книгу "Гендер и власть. Общество, личность и гендерная политика - Рэйвин Коннелл"

Но эта тупиковая ситуация может также свидетельствовать о том, что данная трактовка структуры является чересчур упрощенной. Принципиально иной подход предложила Джулиет Митчелл в своей первой книге «Женское сословие» («Woman’s Estate»), но впервые он был намечен в ее знаменитой статье «Женщины: самая длинная революция», написанной еще в 1966 году. Следуя скорее методу, нежели букве альтюссеровской ревизии марксизма, Митчелл разделила гендерные отношения на четыре структуры: производство, воспроизводство, социализация и сексуальность. Каждая из них, с ее точки зрения, продуцирует свою форму угнетения женщин. Каждая имеет свой исторический путь и в различные периоды может изменяться с большей или меньшей скоростью по сравнению с остальными. Хотя Митчелл не делает на этом акцента, в ее аргументации подразумевается возможность конфликта между моделями отношений в разных структурах. Таким образом, структура гендерных отношений может быть внутренне противоречива.

Я считаю, что понятия внутренней дифференциации, исторической неравномерности и внутренних противоречий совершенно необходимы для понимания структуры гендерных отношений. Весьма характерно, что этот аспект работ Митчелл игнорировался более поздними теоретиками, хотя четырехчастная модель успешно использовалась в социальной истории Керрин Рейгер и Майклом Гилдингом.

Одной из причин теоретической невостребованности модели Митчелл является ее внутренняя противоречивость. Производство, воспроизводство и т. п. не являются структурами в строгом смысле этого слова. Это типы практики, причем пересекающиеся между собой. Сексуальность достаточно явно присутствует в воспроизводстве. Социализация, если мы примем феминистскую трактовку заботы о детях как работы, является формой производства. Разумеется, во всех этих практиках можно обнаружить структуры, но в аргументах Митчелл нет ничего, что позволило бы предположить, что структуры, проявляющиеся во всех этих сферах практики, являются самостоятельными. Таким образом, Митчелл хотя и показала путь к новой форме структурного анализа, но не осуществила его.

Однако детальные исследования подчинения женщин, предпринятые со времени публикации «Женского сословия», смогли выполнить эту задачу. Исследования последнего десятилетия выявили две существенным образом различающиеся структуры отношений между мужчинами и женщинами. Одна связана с разделением труда: организацией домашней работы и заботы о детях; разделением между оплачиваемой и неоплачиваемой работами; сегрегацией рынков труда и созданием «мужских» и «женских» рабочих мест; дискриминацией при профессиональной подготовке и продвижении по службе; неравными зарплатами и неравным обменом. Вторая связана с властью, контролем и принуждением: с иерархиями в сфере государства и в сфере бизнеса; институциональным насилием и актами насилия в межличностных отношениях; регулированием сексуальности и надзором за ней; властью в семье и ее оспариванием.

Говоря, что эти структуры существенным образом различаются, мы не имеем в виду, что они принципиально отделены друг от друга. На самом деле они постоянно пересекаются. Однако нужно подчеркнуть, что существуют фундаментальные различия между разными способами упорядочивания социальных отношений. В первом приближении можно сказать, что главный организационный принцип первой структуры – отделение или разделение, а второй – неравноправная интеграция. Накопление богатства посредством производства товаров и услуг следует исторической траектории, отличной от траектории институционализации власти, и иначе влияет на формирование фемининности и маскулинности.

В терминах структур труда и власти могут быть поняты многие институциональные и психологические проблемы, но не все. Так, способы, которыми люди создают между собой эмоциональные связи, и повседневные проявления эмоциональных отношений, видимо, подчиняются другой – хотя, несомненно, также социальной – логике. Проблемы, поднятые освободительным движением геев, психоанализом и феминистскими дискуссиями о сексуальности, не сводятся исключительно к труду и власти. Короче говоря, видимо, существует третья важная структура. Она связана с паттернизацией выбора объектов сексуального желания и сексуальной привлекательности; с воспроизводством гетеро– и гомосексуальности и отношений между ними; с социально структурированными гендерными антагонизмами (женоненавистничеством, мужененавистничеством, ненавистью к себе); с доверием и недоверием, ревностью и солидарностью в брачных и других отношениях; с эмоциональными отношениями, связанными с воспитанием детей.

Дальнейший анализ в данной главе основан на допущении о том, что три эти структуры эмпирически проявляются как основные структуры гендерных отношений. Это означает, что (а) их можно обнаружить в поле современных гендерных исследований и в гендерной политике; (б) с их помощью можно объяснить значительную часть распознаваемой в настоящее время структурной динамики. Однако это допущение не означает, что это единственные структуры, которые можно вообще обнаружить, и что ими исчерпывается все интересующее нас поле. Не означает оно также, что они являются необходимыми структурами (подобное суждение могло бы вернуть нас к метафизике конечных причин). Предпринимаемый здесь анализ базируется на более мягком, скорее прагматичном, но, вероятно, легче доказуемом утверждении о том, что данный подход может быть полезен для понимания современной истории.

Общее представление о социальной структуре как о паттерне, ограничивающем практику и свойственном определенному множеству социальных отношений, можно конкретизировать разными способами. Выделенные выше структуры – разделение труда, структура власти и структура катексиса – служат примерами того, что я буду называть структурными моделями. Они работают на определенном уровне логической сложности и в принципе позволяют сравнивать на этом уровне разные исторические ситуации. Они дают возможность поставить такие вопросы: что изменилось в половом разделении труда в результате капиталистической индустриализации? есть ли разница в гендерной структуре власти между коммунистическими и некоммунистическими государствами?

В долгих дискуссиях о структурализме структурное моделирование стало всем и вся структурного анализа. Имела место объяснимая одержимость структурными моделями, основанными на виртуальной трансформации, такими как теории родства и мифа Леви-Стросса, теория развития интеллекта Пиаже, теория синтаксиса Хомского. Они были интеллектуально мощными и придали порядок и точность социальной науке в то время, когда в ней доминировала смесь функционализма и ползучего эмпиризма. В то же время они отвлекли внимание от других возможностей структурного анализа, и особенно – от связи с историей.

На эти возможности указал Люсьен Гольдман, написавший программную работу на эту тему. Хотя его теория «генетического структурализма» так и не вышла за рамки методологического наброска, он продемонстрировал классический пример применения структурного анализа к культуре. Гольдман показал, что возможно изучать трансформации сложной структуры в реальном времени – в противоположность виртуальному времени структурализма. Дальнейший анализ в этой главе основан на данном подходе. Метод, использованный Гольдманом в работе «Сокровенный Бог» («The Hidden God»), свидетельствует о важности структурного анализа другого рода, описывающего инвентарь структурных особенностей данной конкретной ситуации.