Читать книгу "Проклятие дома Ланарков - Антон Кротков"

С самым благодушным выражением лица литератор сыто откинулся на спинку стула (хотя на столе ещё оставалось много вкусного) и наслаждался положением свадебного генерала. Лица присутствующих раскраснелись, голоса звучали достаточно громко и весело, хотя из напитков на столе не было ничего крепче безобидного сидра домашнего изготовления. И Скалли решила, что дело в самом настрое, ведь эти деревенские женщины пришли сюда не просто отведать домашней стряпни под лёгкое винцо и поболтать, а приятно провести время в обществе интересного человека и мужчины.

Новенькую немедленно усадили за стол, и хозяйка, посчитав, что Скарлетт должна уже успеть проголодаться с завтрака положила ей в тарелку здоровенный кусок мясного пирога с начинкой из говядины, свинины, грибов и лука. Но главным угощением для Вэй оказался разговор. Подружки хозяйки оказались на удивление большими болтушками и сплетницами. Возможно, в этом всё-таки отчасти был виноват хитрый напиток, ибо даже с сидром можно перебрать. И по-человечески этих женщин можно было понять. Ведь как ещё порядочной замужней англичанке, которой положено везде — и в обществе и дома держать себя в руках — по-настоящему расслабиться и снять напряжение!

Вэй уже привыкла к тому, что англичанам присуща сдержанность характера, некоторая замкнутость, строгость воспитания и поведения. А также глубоко внедрённая в сознание идея о необходимости быть собранным, готовым к трудностям, не баловать себя и близких. Чрезмерная ответственность и зажатость запросто могла бы привести к нервному срыву, если бы мудрые женщины изредка не позволяли себе такие вот «мальчишники наоборот». К тому же хорошо известно, что алкоголь облегчает общение, а тут ещё такой благодарный слушатель и большой ценитель женского общества в лице столичной литературной знаменитости.

Одним словом, такое более чем откровенное общение оказалось большой удачей, ибо Скарлет узнала много нового и интересного о семье Ланарков. Оказывается, в городе ни для кого не было секретом, что граф серьёзно конфликтовал со своей старшей дочерью Анной. Сэр Уильям на протяжении долгого времени вёл переговоры об очень выгодном варианте брака для неё, и подобрал Анне блестящую пару. Но своенравная дочь не собиралась жертвовать собой ради долга перед семьёй и фамилией; и не намерена была спускать отцу то, что он даже не удосужился спросить её мнения по столь важному вопросу. В отместку во время смотрин Анна высмеяла предполагаемого мужа, чуть ли не прямым текстом объявив претенденту на свою руку, что жених слишком стар для неё, некрасив, да к тому же не блещет умом. Помолвка была расстроена, жених и родственники уехали в самых оскорблённых чувствах.

Затем гордячка нарушила все светские законы своего круга, когда влюбилась в безродного лейтенантишку, плебея! Естественно, отец был взбешён её отношениями с этим парнем из простой семьи. Лорд считал простолюдина совершенно неподходящей партией для дочери. Но Анна не собиралась никого слушать, ибо привыкла во всём поступать по-своему…

О самом графе тоже в городке говорили разное. Например, что после падения с лошади в прошлом году с головой у него стало не всё в порядке. Кумушки специально для американки повторили рассказ, якобы запущенный слугой одного доктора, приглашённого в поместье для консультации о «разрастании костного вещества» в черепе графа после падения с лошади. Вероятно, с этим было связано изменение в его умственной деятельности, приступы помутнения рассудка и психопатические состояния. А тут ещё тяжёлая болезнь жены. Всё это, видимо, душевно надломило хозяина Ланарк-Холла, который в былые годы славился гостеприимством и приятным нравом.

Прежде в знатном и богатейшем местном дворянине видели прирождённого местного лидера, но это осталось в прошлом. С некоторых пор хозяин поместья перестал пользоваться безусловной симпатией соседей. Горожане стали замечать за ним немало странностей, о которых прежде не подозревали. Началось всё с безобидных причуд. К примеру, граф мог появиться в городке в экипаже, запряжённым четвёркой… африканских зебр; или прибыть на торжественное мероприятие в городскую ратушу в безукоризненном вечернем костюме-смокинге, отвечающем всем тонкостям этикета и… в белых теннисных туфлях. Поначалу к таким чудачествам местное общество относилось с доброжелательной снисходительность, полагая, что такой персоне простительна некоторая эксцентричность. Но со временем чудачеств (часто далеко небезобидных) в поведении графа стала чересчур много.

Например, поговаривали, что под одеждой сэр Уильям часто носит тяжёлые вериги, что в приступе религиозного фанатизма месяцами отказывается от удовольствий мирской жизни, словно монах. А потом вдруг пускается во все тяжкие: пьянствует, посещает публичные дома, сквернословит и даже угрожает расправой своим арендаторам и некоторым горожанам, имеющим неосторожность появиться вблизи границ его владений.

Поэтому, если в прошлые годы в его «замке» часто устраивались званные вечера для избранных представителей городского общества, то в последнее время гости не часто посещают Ланарк-Грэй-Холл. Графа стали стесняться и бояться встретить на прогулке, ибо никто не знает, как он себя поведёт: скажет ласковые слова или оскорбит. Совсем как правивший в Англии век назад безумный король Георг Третий, у которого периоды умственного просветления чередовались с мрачными временами безумства, когда он мог наброситься с бешенными глазами и пеной у рта на собственного сына и избить его до полусмерти или галантно раскланяться с деревом, приняв его за прусского короля Фридриха Второго.

Вэй легко представила себя массивную фигуру графа, обходящего свои владения с видом средневекового феодала: лицо его насуплено, вместо тросточки в руках толстая суковатая палка, лишь слегка обработанная под трость, которую легко превратить в дубинку; а за спиной у непредсказуемого землевладельца маячит сурового вида громила с ружьём! Ей бы тоже было неуютно повстречаться с таким персонажем на узкой тропинке…

— Да… наш граф уже не тот, что был раньше, — сокрушалась пухленькая и румяная, словно только что испеченная пшеничная булка, тётушка лет пятидесяти. — Теперь про него ходят всякие слухи. И хотя слухи не всегда бывают справедливы, но если десятки людей пересказывают одно и то же, значит, в этих историях содержится зерно истины.

— А что это за слухи?

— Скажу вам, вы кажетесь мне честным человеком, — «Булочка» понизила голос: — Хозяин Ланарк-Грэй-Холла совсем ума лишился. По-моему он решил, что он, это не совсем он…

Вэй не совсем поняла, что имеет в виду «Булочка», но более подробно расспросить не получилось, ибо разговор за столом перешёл на дочерей графа. Скарлетт тоже выразила сочувствие молодым девушкам, которым приходится проводить лучшие годы своего цветения под одной крышей с таким отцом.

Женщины повздыхали вместе с американкой, согласившись, что добром это кончится не может. Они жалели и супругу графа, сочувствовали ей. Хорошо ещё, — порадовалась за графиню одна из кумушек, — что леди Элизабет хотя бы на ночь может запереться от него на ключ. В спальне графини, оказывается, имелась малозаметная дверца под цвет обивки стен, лесенка за ней ведёт на мужскую половину. Но ключ в дверь вставляется именно изнутри спальни, так что без дозволения леди Элизабет вход для супруга в её будуар невозможен.