Читать книгу "Закон Стрелка - Дмитрий Силлов"

Наконец и я проморгался. И, утерев рукавом невольные слезы, смог рассмотреть расплывчатую фигуру Халка, застывшего на одном месте в странной, неестественной позе. Непонятно, что это он делает? Нож, что ли, мне протягивает?

Наконец я смог сфокусировать зрение… и вдруг понял, почему молчали вокруг бандиты, неоднократно битые жизнью, ножами и пулями.

Передо мной стояла полностью высушенная мумия. Наверно, так и должен выглядеть человек, из тела которого мгновенно исчезла вся вода – растрескавшаяся пергаментная кожа на лице, ровно вдвое потерявшее в объемах тело под одеждой, которая свешивалась с охотника за головами, словно рубище с пугала. И протянутая ко мне высохшая рука с обрывком вяленой мышцы, свисавшей с ладони, на которой лежала моя «Бритва» – обычная, не сверкающая, такая же, как всегда… Видимо, в последний момент Халк осознал, что с ним происходит, и попытался вернуть мне моё имущество. Но не успел…

Но самым страшным во всем этом кошмаре были его глаза. Живые, смотрящие на меня с немой мольбой.

«Бритву» можно продать, – зазвучали у меня в голове слова покойного Копии. – Или подарить. Или в крайнем случае снять со случайно найденного тела, убитого не тобой. Тогда от нее новому хозяину будет одно сплошное уважение и подспорье. А вот отнять никак нельзя. Потому как отомстит».

Клянусь, если бы я знал, что месть будет такой страшной, я б предупредил Халка. Хотя, наверно, вряд ли бы он меня послушал.

Я протянул руку и взял свой нож с высохшей ладони. Может быть, я был недостаточно осторожен – от кисти руки отвалился мизинец, упал на пол и рассыпался в пыль.

В средние века рыцари дарили побежденным укол в сердце, нанося его специальным кинжалом. В наше время милосердный человек, у которого есть нож, дарит поверженному врагу то же самое. Потому как оставить любое живое существо умирать в мучениях может только самая распоследняя сволочь. К тому же, думаю, я правильно понял немую просьбу Халка – в его положении я бы просил о том же.

Я ударил точно под левый карман его куртки – и невольно отшатнулся. Тело Халка мгновенно рассыпалось и рухнуло вниз пыльным облаком, поверх которого упала смятая одежда и тяжелый сталкерский пояс с двумя контейнерами. При этом один из них светился нежным светом, словно в него неведомым образом кто-то смог поместить кусочек утреннего, нереально чистого неба.

От толпы бандитов, с опаской косящихся на фосфоресцирующий контейнер, отделилась высокая фигура.

– По закону Зоны все вещи побежденного в бою переходят к победителю, – торжественно произнес Индус, видимо, в силу значительности момента не примешивая к высоким словам «блатную музыку». – Это был хороший бой, Снайпер, в котором Зона сама рассудила, кто прав, а кто виноват. И мы были бы рады принять в бригаду бойца, которому покровительствует Зона.

Это было предложением, от которого не отказываются.

– Благодарю, Индус, – сказал я. – Но не обессудь, ты же знаешь – одиночкам никогда не стать стаей.

– Ты свободен. Малява тебя проводит, – сухо бросил Индус. После чего повернулся и пошел по направлению к стойке. Его слово было сказано, и, возможно, сейчас во второй раз в жизни «герцог» преступного мира сожалел о том, что немного поторопился…

За его спиной, словно черная вода за кормой эсминца, сомкнулись куртки бандитов.

Интерес к моей персоне был потерян мгновенно. Я снова был чужаком в их доме, и лишь слово «большака» и страх перед непонятным оружием, зажатым в моей руке, удерживали их от расправы…

* * *

…Если кто-то там, на Большой земле, думает, что Зона – это явление типа киношного вестерна про Дикий Запад с белозубыми ковбоями и загорелыми красотками, он сильно ошибается.

Зона – это грязь и кровь.

Своя и чужая.

Своя грязь, чужая грязь, своя кровь, чужая кровь… Здесь они то и дело смешиваются между собой, причем в равных пропорциях, и в результате получается однородная серая масса, в которой теряются понятия «добро» и «зло», «плохо» и «хорошо». Есть ты. И есть Зона, в которой нужно выжить. Здесь не считается предосудительным убить человека ради фляги воды или пачки патронов, продать в рабство того, с кем вчера делил батон хлеба у костра, послать в аномалию новичка-«отмычку», у которого едва пух на подбородке пробился. Тебе было нужно – ты взял. Тебе было нужно – ты выстрелил. И только тебе решать, брать или стрелять. Лишь твоя воля – закон. Кстати, думаю, на Диком Западе было то же самое. Однородная масса. Серая, как прах Халка у моих ног…

Но это всё лирика. А когда на тебе драная во многих местах куртка и располосованные старые джинсы, особенно выбирать не приходится. Не до лирики, одним словом.

Я прямо не сходя с места сбросил с себя драные, пропитанные кровью лохмотья и поднял сталкерский пояс охотника за головами. Теплый свет от контейнера с «Чистым небом» тут же разлился по моему телу.

Но этого было мало. Я вынул из второго контейнера «Живую воду», а из кармана камуфляжа Халка перевязочный пакет, после чего вернул целебный артефакт на старое место. Возможно, правы были древние китайцы, считая живот человека средоточием жизни. Во всяком случае «Живая вода» лучше всего залечивает любые раны, если ее разместить в районе точки «ци-хай», что в переводе означает «море жизненной энергии».

Закрепив артефакт пластырем на животе, я вытряс прах охотника за головами из его камуфляжа и стал переодеваться. Нормальная тема как в Зоне, так и на любой другой войне. Собственная одежда быстро приходит в негодность, а новую взять обычно негде. Потому быстро привыкаешь ходить в том, что снято с трупов. Когда одежды мало, а трупов много, особенно выбирать не приходится.

Камуфляж Халка оказался мне немного великоват, но это было даже и к лучшему. Пусть франты типа бывшего хозяина пятнистой одежды ушивают ее точно по фигуре. Нам эти изыски ни к чему – когда штаны и куртка нигде не жмут, и махаться удобнее, и тело дышит. Главное, чтобы разгрузка, броник, рюкзак и ремень автомата были точно подогнаны, да обувь соответствовала размеру ноги. Остальное не особенно важно.

Из толпы бандитов, занятых культурным отдыхом – распитием горячительного, хлопаньем по ляжкам официанток и стриптизерок, азартными играми и переживаниями за проигравших товарищей – вынырнул подросток лет пятнадцати в классической для этих мест китайской толстовке, надетой поверх спортивного костюма.

– Индус сказал тебя вывести, – пробасил он, явно подражая «большаку». – Почапали, что ль.

Я не стал спорить и пошел следом за своим проводником. В шалмане, как и во всем подземелье, отсутствовала вентиляция, и я все острее ощущал, насколько мне здесь душно. Причем во всех смыслах.

В длинном предбаннике за время моего отсутствия ничего не поменялось. Разве что мордатый Припас теперь вертел на пальцах древний траншейный нож с кастетной накладкой на рукояти. Классная штука для драки, если имеешь к ней привычку и успеешь пальцы в отверстия продеть. Но, на мой взгляд, слишком громоздка и узкоспециализирована – сейчас, когда у каждого пара-тройка стволов под рукой, любой нож гораздо чаще используется как инструмент, нежели как оружие. Хотя человеку с погонялом Припас без такой штуки никак нельзя.