Читать книгу "Печенеги, торки и половцы - Петр Голубовский"

Все очерченное пространство, в области рек Хопра, Дона, Воронежа, не представляло из себя в те отдаленные времена открытой степи, что доказывается остатками лесов, существующими и теперь по речным берегам[380]. Холмистая поверхность, вследствие прохода здесь Донецкого кряжа, также могла способствовать борьбе населения с кочевниками. К какому же времени надо отнести это колонизационное движение, результатом которого явились еще в середине XII в. поселения по Великой Вороне, Хопру и Дону? Нам кажется, что честь этой колонизации придется приписать не князьям земли Рязанской, а ее населению. Эта колонизация не была княжеской. Весьма возможно, что она относится к тому именно периоду истории Рязани, о котором не сохранилось в летописях никаких известий, и была вызвана стремлением населения в югу, где до прибытия половцев кипела торговля, когда Дон играл важную роль как торговый путь.

В период от 1123 г., когда в Муромо-Рязанской области явился отдельный князь, Ярослав Святославич, до 1146 г., в период самый тихий в истории этой земли, эта колонизация могла быть упрочена деятельностью рязанских князей. Удаляя так эпоху колонизации, мы тем самым отрицаем возможность существования в какое бы то ни было время половецких кочевьев к северу от приведенных границ и на юг от реки Прони. В самом деле, какие данные мы имеем для утверждения этого факта? Летописи не дают нам ни одного известия, которое могло бы служить основанием для этого вывода. Мы знаем только, например, такое место летописи в рассказе об осаде Пронска Всеволодом Юрьевичем в 1207 г.: «А сам князь великый ста за рекою с поля половецьского»[381]. Но, по нашему мнению, это название могло явиться совершенно случайно, хотя бы потому, что когда-нибудь половцы стояли здесь станом во время набега, или будучи призваны самими рязанскими князьями. Это могло быть просто урочище возле города. Во всяком случае, на нем нельзя основывать никакого заключения.

Нельзя отрицать, конечно, что кочевники прорывались сквозь южные границы княжества и бывали в своих набегах под самой Рязанью. Так в 1148 г. «в Резани тысяцкий Константин многих половец поби взагоне»[382]. Но не всегда, когда летопись говорит: «приходиша половцы на Резань», должно разуметь не самый город, а скорее область целого Рязанского княжества. Таких известий мы имеем еще два: одно под 1187 г. и другое 1195 г., – оба, отличающиеся стереотипностью[383]. В защите родной области князья рязанские проявили не менее энергии, чем их соседи, Ольговичи. Мы привели только что известие Никоновской летописи, указывающее на тот факт, что население этой области привыкло к борьбе с кочевниками и, не дожидаясь своих князей, расправлялось с хищниками под начальством своих тысяцких. Князья, несмотря на постоянные почти неурядицы, следят за безопасностью границ своей земли и бьют половцев. Так в 1177 г. «князь Роман Глебович Рязанский изби много половец»[384].

Рядом с этим предпринимаются походы в глубь степей. Они начинаются довольно рано. Первый из них относится в 1160 г. Как можно судить по рассказу летописи, причиной этого цредприятия было занятие половцами какой-то области, может быть, Червленого Яра и проникновение их еще далее к северу[385]. «Половцем же рассыпавшимся в поле и бежавшим во свояси», – говорит летопись. Первая стычка произошла где-то за Доном, и кочевники были оттеснены до Ржавцев (Никон. лет., стр. 178–179). В настоящее время есть Ржавчик в области реки Савалы, и река Ржавка в Саратовской губернии[386]. Победа над половцами дорого стоила князьям: они только с немногими возвратились из этого похода. В нем принимали участие соединенные силы князей рязанского, муромского, пронского и ростово-суздальского. В 1199 г. было предпринято новое движение в степи. Инициатива в нем принадлежала Всеволоду Юрьевичу. Незадолго перед этим князь Владимира Клязменского заставил ходить в своей воле князей рязанских, и, нам кажется, целью этого похода со стороны Всеволода было не более, как снискание популярности у рязанского населения. Предприятие кончилось ничем: половцы не были даже разбиты, а спокойно удалились на юг к морю, чтобы с уходом русских ополчений снова без помехи придвинуться в границам Рязанской области. Таким образом, поход мог только раздражить кочевников после разорения их зимовищ на берегах Дона[387]. Гораздо удачнее было движение рязанских князей в 1205 г.: они взяли половецкие вежи[388].

Половецкий воин. Каменное изваяние. Краеведческий музей г. Краснодара

Вот все, что мы можем пока сказать об отношениях земли Рязанской к врагам южных степей. Мы встретили один факт, весьма интересный, указывающий на развитие воинственности в рязанском населении, – это факт борьбы самого населения с кочевниками. Рядом с этим, благодаря постоянной борьбе с врагами северными и южными, рязанцы были не чужды жестокости, но вместе с тем в них развилась стойкость и свободная резкость тона, с какой они не боялись обращаться к таким, например, врагам, как Всеволод суздальский[389]. Но об этом влиянии соседства кочевников мы еще будем говорить.

Переходим теперь к Переяславскому княжеству. Наш славный источник, летописи, изобилует известиями о набегах половцев на различные местности этой области, но из них историк гораздо менее может извлечь данных, чем из тех отрывочных, редких сообщений, какие мы видели, говоря о землях Северской и Рязанской. Дело в том, что данные летописи, касающиеся интересующей теперь нас местности, отличаются крайней стереотипностью. Об одном и том же пункте вы находите несколько известий, но всегда в одной и той же форме, почти без всяких новых подробностей, так что является уже как бы одно известие, из которого только можно узнать, что туда-то «приходиша половци» тогда-то и тогда-то. Такой характер летописных сообщений не дает почти возможности для проведения границы Переяславского княжества со стороны степей половецких.

Мы раньше видели, что бо́льшая часть набегов кочевников выпала на долю Переяславского княжества. Этому способствовало его географическое положение, растянутость его границ. Это была Украина, как называет эту область летопись[390], передовой пост Русской земли со стороны степи, принимавший на себя первые удары кочевых масс. Сильно страдало его население; много терпели и князья этой области. «И седех в Переяславли 3 лета и 3 зимы, – рассказывает Мономах, – и с дружиною своею, и многи беды прияхом от рати и от голода». Одна страница духовной этого князя, в которой рассказывается о деятельности его в Переяславле, ясно показывает, живо рисует нам положение князей этой области, полное беспокойств, тревог и неустанной деятельности. Нужно было постоянно опасаться нападения, не зная даже, откуда оно придет, встретить врагов там, где их нельзя было ожидать. Половцы, иногда довольно большими партиями, пробирались в самую середину княжества. «И ходихом за Супой и едучи к Прилуку городу, и сретоша ны внезапу половечьские князи, 8 тысяч, и хотехом с ними ради битися, но оружье бяхом услали наперед на повозках, и в нидохом в город»[391]. Князьям и дружине приходилось не снимать с себя оружия. Несмотря, однако же, на энергию большей части сидевших в Переяславле князей, борьба с половцами была неудачна для этой области. Немало этому способствовало то обстоятельство, что Переяславль был тесно связан с Киевом, и все междоусобия поэтому, возникавшие из-за киевского стола, постоянно захватывали и это княжество. Боролись ли Ольговичи с Мономаховичами, шел ли Юрий суздальский оспаривать великокняжеский стол у Изяслава Мстиславича, – войска врагов непременно захватывали территорию этого многострадального княжества. Внимание правивших в нем князей постоянно отвлекалось от борьбы с кочевыми врагами. Для них не было никакой возможности воздвигать новые укрепления, когда приходилось заботиться лишь о возобновлении старых городов, разоряемых и половцами, и войсками князей северских и суздальских. Вот почему мы не видим здесь наступательного движения славянского племени, а напротив, скорее постоянное отступление. Нужно удивляться, как вся Переяславская область не была стерта с лица Русской земли и не сделалась местом половецких кочевьев. Этому могло, пожалуй, воспрепятствовать только то обстоятельство, что выдвинулась довольно далеко колонизация из Северской земли, и на правой стороне Днепра образовался сильный оплот в виде черноклобуцких поселений, так что Переяславское княжество было обнято двумя боевыми областями, а с конца XII в. начинается и период, более для него спокойный, ибо борьба идет на других пунктах Руси.