Читать книгу "Там, где тебя еще нет... Психотерапия, как освобождение от иллюзий - Ирина Млодик"

– Море везде одинаковое – прозрачное. Просто в этом море отражается небо, а в нашем – только туман. Невероятно красиво, правда?

– Я даже не мог себе этого представить…

– Себастьян, нам нужно решить, что делать дальше. – Гансу совсем не хотелось омрачать другу радость, тем более что со времен появления «пророческих птиц» он впервые видел его таким счастливым, но пришло время принимать решение. – Мы удаляемся от острова, а то, что за горизонтом, почти не приближается. И хотя теперь я точно уверен, что это другая земля, потому что тучи не могли бы находиться так долго в одном и том же месте, я уверен и в том, что мы не доберемся туда до наступления темноты.

– Конечно мы плывем дальше! – Себастьяном овладела настоящая эйфория от встречи с многоцветьем моря, невообразимым городом из облаков далеко на горизонте – плодом творения гениального небесного архитектора. – Теперь даже умереть не страшно, если видел такое!

– Ты знаешь, я вот что думаю про твоих «пророческих птиц»: это явно не морские птицы, потому что совсем не едят рыбу. С другой стороны, нигде на острове, кроме того берега, я их не видел. Значит, скорее всего, они прилетели сюда с той самой земли, и получается, что она точно есть, и не так уж далеко. Поэтому я не думаю, что они посланники смерти, как ты все время говоришь, я думаю – они знак нашей новой жизни, в которой больше не будет туманов.

Гансу было трудно описать, что творилось в его душе: его переполняли восторг и трепет от того, насколько огромен и непостижим мир на самом деле, но при этом в нем появилась и росла с каждой минутой тревога. В тумане он чувствовал себя стесненно, но защищенно. А здесь бесконечность и величие мира делали его совсем маленьким и таким беспомощным, что ему хотелось куда-то спрятаться, но было некуда. Он был как на ладони, и с ним можно было сделать все что угодно!

Как было бы чудесно оказаться в любимом гроте на берегу и в то же время видеть перед собой такое синее море и такое яркое солнце на удивительном по красоте небе с облаками, которые имеют такую причудливую форму, да еще постоянно меняют свои очертания.

Наступающая ночь принесла им еще одно невероятное переживание.

– Смотри, что это такое? – Себастьян показывал на небо у самого горизонта. Ганс поднял глаза и увидел что-то маленькое, сверкающее, как светлячок, на фоне темно-лилового неба. – Как ты думаешь, что бы это могло быть? Неужели это одна из звезд, про которые мне рассказывал отец? Он говорил, что на их землях, когда небо темнело и наступала ночь, появлялись звезды, много-много таких светлячков. И еще выходила луна, она бывает большая, как головка сыра, а бывает урезанная, как если отрезать от сыра кусок.

Через некоторое время все небо было заполнено светлячками-звездами. Оно было не белесо-черным, каким привык его видеть Ганс, а бездонно-черным, с этими чудо-звездами: где-то разбросанными, как попало, а где-то причудливо соединенными в какие-то неведомые узоры.

– А что это такое – звезды? Что тебе отец рассказывал про них? Они из чего и для чего?

– Их капитан рассказывал, что звезды существуют для того, чтобы моряки могли находить свой путь в темноте. Днем направление показывает солнце, а ночью путь можно было прокладывать по звездам. А какой-то старик на их побережье вообще говорил, что звезды – это другие миры, на которых живут другие люди. Ты можешь себе это представить? Я – нет. Думаю, что их старик был совсем сумасшедший. На таких маленьких светлячках не может быть никаких миров.

– Может. Только если эти звезды очень далеко. То, что очень далеко, может казаться маленьким, а на самом деле быть очень даже большим. Только как туда попасть? Если до новой земли мы сможем доплыть на плоту, а мой отец когда-то доплыл на корабле, то как доплыть до этих звезд – они же не в море? Смотри, а вот, наверное, луна, про которую ты говорил. Она такая большая и кажется такой близкой. На ней точно есть другие миры. Смотри, какая она… И как будто дорога к ней есть, прямо по морю можно было бы дойти, если бы вода могла нас удержать…

Они легли на плот лицом вверх и смотрели, смотрели, не в силах оторвать взгляда от этого сверкающего мрака, пока их не укачало на волнах и они не погрузились каждый в свой сон. Гансу снилось, как он плывет по лунной дороге в какой-то огромной лодке с большим и легким веслом, плывет в полной тишине прямо к луне, а Себастьяну – дьявольские птицы, клюющие его кости.

Они проснулись разом от холодной волны, захлестнувшей их обоих с головой.

– Привязывай вещи к плоту! – крикнул Ганс, сам кинувшись к парусу, который поднявшийся ветер рвал в клочья. Полная темнота: куда-то пропали все звезды и даже луна. Ветер все сильнее поднимал волны, от чего их плот начало качать так, что стоять на нем было совершенно невозможно, – только лежать, крепко вцепившись в бревна. Временами волной – холодной и соленой – их накрывает так, что казалось, будто они идут ко дну и больше никогда не смогут снова вздохнуть. Гансу в какой-то момент перестало быть страшно. Он понимал, что бессилен перед этими разбушевавшимися стихиями – ветром и морем, что ему остается только одно – стать плотом, срастись с ним и не пытаться ничем управлять. Только так, быть может, они смогут выжить, если морю в какой-то момент надоест их терзать.

* * *

«Лучше не иметь, чем потерять». Раньше Анна даже не отдавала себе отчета в том, что живет под этим глупым девизом, сейчас она стала замечать это все чаще и чаще. Разумеется, это не прибавило ей оптимизма. Ведь никогда за свои двадцать семь лет она не задумывалась о том, насколько эта дурацкая идея определяет и задает тон всей ее жизни. Никогда не хотеть, не ждать большего. Не ходить на вечеринки, чтобы не заскучать, не ездить в поездки, чтобы не разочаровываться, не пытаться менять работу, чтобы не пережить отказ. Не знакомиться, чтобы не переживать мучительного ожидания, позорной зависимости, невыносимой боли разрушения любви. Не иметь. Так удобно… и так бессмысленно.

Именно поэтому она никогда и не влюблялась в того, кто не был влюблен в нее. Ей нужны были гарантии. Либо все – либо ничего. Либо предмет воздыханий должен быть предан ей до гробовой доски, а значит, зависим и управляем, либо он ей не нужен. Потому что быть брошенной или оставленной – как-то особенно унизительно и невыносимо.

Правда, почему-то и это не приносило никакого счастья, и довольно быстро надоедало. «Предмет воздыханий» становился до ужаса предсказуем, до невыносимого понятен, и очень быстро в нем начинало раздражать все: от мелочей до философских представлений о мире, если таковые имелись. История с Димкой была, скорее, исключением, которое, впрочем, всего лишь подтверждало придуманное когда-то Анной правило: если ты влюблен больше, чем другой, то есть если он для тебя становится большей ценностью, чем ты для него, то бросает тебя – он, а тебе становится так плохо, что выбираться из всего этого приходится потом ценой невероятных усилий.

В попытке разрешить извечную дихотомию, что лучше: любить или быть любимой – в отличие от Веры она почти всегда уверенно выбирала второе.

– Почему ты исключаешь еще один очевидный вариант? – как-то спросила ее София. – Некоторым удается и любить, и быть любимыми.