Читать книгу "Все источники бездны - Максим Голицын"

Рот у нее поехал на сторону, и она отчаянно зарыдала.

— И еще бабу свою притащил, — сквозь слезы проговорила она. Почему-то именно появление Регины окончательно выбило ее из колеи.

— Симка, дорогая, да я тут при чем?

— При чем! Из-за тебя все! Чуяло мое сердце, что ты вчера не к добру заявился. А он сразу, как ты ушел, начал по телефону названивать. И что-то там ему сказали такое… Он так кричал — дверь закрыл, я не разобрала, что… А потом начал валидол глотать. А ночью — этот приступ! Пропади ты пропадом! Все так хорошо было, так спокойно…

Она убивалась отчаянно и некрасиво. Павел только сейчас сообразил, что был слишком суров к Симке, подозревая ее в естественном женском желании пристроиться потеплее, — она действительно любила своего академика.

— Черт, — пробормотал Павел, — а он ничего мне не…

— Убирайся отсюда! — И Симка, вновь собрав свои немаленькие силы, толкнула его в грудь, да так, что он отлетел на несколько шагов. Цепочка звякнула, дверь захлопнулась, и они оказались на пустой площадке.

— Вот не вовремя! — с досадой произнесла Регина.

— Это вы удачно выразились, — устало подтвердил Павел, — именно не вовремя.

— Интересно, это совпадение? — деловито спросила Регина. — Уж очень некстати он умер… или кстати?

Павел вытаращился на нее. Он чувствовал, как погружается в месиво дешевых сенсаций, в хаос бульварных газет, где ни за что убивают старых академиков, скрывая свои мрачные тайны, и уже не мог сообразить, что к чему, — все что угодно может быть правдой… и полным бредом — в равной степени.

— Вы на что же намекаете? Что он не своей смертью умер?

— А что, — заметила Регина, — удобно, вам не кажется? Нет ничего удивительного в том, что человек во время сердечного приступа умирает на руках какого-нибудь практиканта со «Скорой». Интересно, кому он звонил-то? Может, жена его все-таки знает больше, чем говорит…

— Симка? Хотите, чтобы она мне глаза выцарапала? Да вы поглядите, в каком она состоянии…

— Черт! — вновь досадливо поморщилась Регина. — Что же нам делать? Только-только вышли хоть на что-то…

— Похоже, кто-то идет за нами по пятам, — устало заметил Павел.

Женщина, прищурившись, внимательно поглядела на него.

— Сейчас наверняка думаете: «И зачем я только встрял в эту историю?»

— Ну да, — честно подтвердил Павел. — Думаю. Послушайте, если бы я не притащился вчера к Сычу со своими глупостями, может, он был бы еще жив! Его бы еще лет на двадцать хватило как минимум! И Симку жалко.

— Ладно, — деловито ответила Регина, — бумажки эти при вас?

— Да, — отозвался Павел.

— Дайте на время. Я покажу их кое-кому из своих. Журналисты — народ ушлый. Может, кто-нибудь уже роет в этой области… — Она задумалась. — Да, точно.

— Может, не нужно, Регина? — осторожно сказал Павел. — Похоже, это становится опасно, очень опасно. И потом… вы о вдове его подумали? Не о Симке, я имею в виду — той, вашей? Вы же и ее подвергаете опасности! А потом — что вы ей рассказали?

Регина пожала плечами.

— Ничего. Вы были правы. Глупо говорить женщине, только что похоронившей мужа, что она восемь лет жила неизвестно с кем. Хватает и его сомнительного прошлого… а уж посвящать ее в остальные подробности и вовсе незачем.

Павел кивнул. Он полез в нагрудный карман пиджака и достал смятые листы, выдранные из блокнота.

— Возьмите… — сказал он, — что ж, раз так, будем на связи. И… осторожней, Регина…

— Не в первый раз, — отозвалась женщина.

Она шла к машине, уверенно подняв голову, но испытывала ли она такую же уверенность в действительности, — другой вопрос.

* * *

Лиза открыла глаза со странным ощущением, что ее жизнь изменилась. Ощущение это было совершенно определенным. Потом память о вчерашнем вечере начала постепенно возвращаться к ней. Эта ночь… Просто безумие какое-то! Она вздрогнула и инстинктивно бросила взгляд на подушку рядом с собой — но та была пуста. Да и квартира была так же пуста — никаких следов чужого присутствия. «Приснилось мне это, что ли?» — подумала Лиза, испытывая легкое ощущение неловкости за эти внезапные фантазии. Но когда она, накинув халат, причесывалась перед зеркалом, раздался телефонный звонок.

— Лиза!

И она узнала голос Стаса.

— Да? — настороженно отозвалась она. «Сейчас скажет, что вчера не смог прийти или что-то в этом роде, — мелькнула у нее в голове шальная мысль. — И тогда станет окончательно ясно, что мне все померещилось».

— Я решил, что будет лучше, если я уйду раньше, чем ты проснешься, — сказал он, — у тебя будет время подумать…

— Да, — тихо сказала она в трубку, — да, разумеется.

— Что ж, отлично, — сказал он невыразительно. — Я позвоню тебе вечером.

И оборвал разговор.

Она несколько обиженно посмотрела на пластиковое чудо коммуникации.

«Хоть бы сказал, что любит меня, или что-то в этом роде, — вздохнула Лиза, — или что мечтает увидеться». Хотя она отлично понимала, что Стас вряд ли когда-нибудь говорил нечто подобное, — во всяком случае, искренне.

И тем не менее она была уязвлена. Но не успела она упрекнуть себя как следует за подобную глупость, как телефон вновь зазвонил.

«Все-таки передумал…»

Она нетерпеливо подняла трубку.

— Стас?

— Ты что? — Это был не Стас. — Лиза? Это ты?

— О Господи! — Она почувствовала, как ее лицо заливает краска стыда. — Сережа!

— Лиза, мне надо с тобой поговорить.

Голос его звучал как-то странно, словно он выталкивал слова через силу.

— Да что еще стряслось? — спросила она тихо.

— Помнишь, ты спрашивала? Насчет Андрея? Тут я случайно узнал кое-что. Но по телефону не могу. Ты приедешь?

— Срочно? — удивилась она.

— Ну да. Ленка на дачу уехала. Так что мы сможем поговорить спокойно.

«Сегодня же выходной, — сообразила она. — А я и забыла!»

— Только приезжай побыстрей. А то мне уходить надо. Ты же сама хотела узнать…

«Больше не хочу! — чуть не крикнула она в трубку. — Больше не хочу, хватит с меня! Я этого не вынесу!»

Но тем не менее покорно сказала:

— Ладно. Я выезжаю.

Час ушел у нее на то, чтобы добраться до «Южной». Сергей открыл дверь. У него не только голос был какой-то странный; выглядел он тоже странно — глаза лихорадочно блестели, и даже в полумраке прихожей было видно, до чего он бледен.

— Проходи, — сказал он и посторонился, пропуская ее, — кофе хочешь?