Читать книгу "Девятая рота. Факультет специальной разведки Рязанского училища ВДВ - Андрей Бронников"

Через несколько дней предстоял выезд в учебный центр Сельцы в составе взвода. Обычно так и было, выезды в составе роты случались крайне редко. Как правило, мы там находились около недели, «отстреливали» свои упражнения и возвращались обратно – слишком насыщенной была программа иностранного языка.

Как обычно нас довезли до переправы, но теперь уже мы ехали по противоположному от села Кузьминское берегу потому, что паром еще не работал. Ока набухла почерневшим льдом, но еще не вскрылась. На втором курсе уже обходилось без марш-бросков, и мы нестройными рядами пешим порядком месили грязь последних четырех километров до учебного центра.

Расположились, по обыкновению, в дальней казарме, в одном ее крыле. На следующий день должны были начаться занятия по огневой подготовке с выполнением учебных стрельб из АКС-74 и метанию гранаты Ф-1.

Перед разводом командир отделения Саня Зайков объявил: «Мужики, кинули на пальцах: два человека в распоряжение подполковника Боброва». Уже давно выделение людей на хозработы, наряды и прочие задания, не предусмотренные графиком или планом, решались волею судьбы, а не назначением командира отделения. Иными словами, мы собирались в кружок, решали, с кого будем считать, «бросали пальцы», считали выпавшее число, начинали отсчет – и кому выпадало, тот и шел трудиться в данном случае на благо кафедры огневой подготовки, начальником которой и был Бобров.

Метание гранаты курсантами 3-го взвода (1978 года выпуска)

Судьба указала на меня и Костю Кожмякова, причем, как выяснилось впоследствии, этот перст мог оказаться роковым для нас обоих.

Подполковника Боброва мы нашли возле колонны БМД, которая уже выстроилась на дороге в направлении стрельбища. Доложили, и начальник кафедры, прервав нас на полуслове, произнес: «Прибыли? Так, ребятки, быстренько в замыкающую машину, там разберемся».

Ощущения от короткого вояжа на боевой машине остались самые отвратительные. Болтанка, вонь выхлопных газов, солярки, теснота, дышать нечем… Когда мы вылезли, Костя проворчал: «На хрен, я лучше пешком ходить буду» – и тем полностью выразил и мое мнение тоже.

Боброва мы не увидели, но нас подозвал помощник руководителя стрельб и коротко поставил задачу: «Сейчас на исходную выйдут четыре машины. Получите вон у того бойца лопаты, – он указал на бойца из батальона обеспечения учебного процесса (БОУП) и продолжил: – Надо подчистить дорожки до машин».

Пока мы получали лопаты, солдат рассказал нам, что проходят военные сборы партийных работников области, а сейчас начнутся боевые стрельбы, то есть огонь будут вести боевыми выстрелами из орудий «Гром». Это эту пушку, установленную на БМД, мы уже кратко изучали на одном из занятий и называли ее «орудие Грохот».

Чтобы расчистить тропинку к боевым машинам, пришлось немало попотеть. Наконец мы закончили работы и улеглись на внешней стороне вала, который формировал крайнее, четвертое направление. Благо, что это была восточная сторона, сейчас освещаемая теплыми лучами солнца. Снег здесь давно растаял, и склон покрывала жухлая прошлогодняя трава, на которой можно было с комфортом расположиться.

Партийные работники стояли в две шеренги, одетые в офицерские бушлаты и гражданские штаны. По команде четыре человека вышли из строя, нахлобучили танковые шлемофоны и резво побежали к своим машинам, которые стояли в ряд, уныло склонив стволы орудий вниз и влево.

Один из представителей «номенклатуры» неловко влез в башню ближней к нам БМД. Мы с Костей лежали, высунув носы над земляным валом и предвкушая интересное зрелище стрельбы боевыми выстрелами. Из динамика голосом Боброва над полигоном разнеслась команда «к бою!».

Ближняя машина, как и остальные три, рыкнула, выплюнув из выхлопных труб облако вонючих газов, и прежде, чем двинуться вперед, чуть дернулась на месте. В этот момент опущенное орудие вдруг бабахнуло. Почти одновременно земля под нами вздрогнула так, что мы с Костей слетели вниз по склону, над головами совсем рядом пролетело нечто с противным тонким фырканьем, и в уши ударил грохот разрыва. С неба посыпалась земля, несколько мгновений мы лежали, прикрыв головы руками.

«Ни хрена себе», – подумал я. «Ага», – подтвердил Костя, и оказалось, что свою мысль я прокричал вслух почти ему в ухо.

А над полигоном из динамика уже неслись закрученные бобровские матерки. «Выбросьте этого придурка из машины!» – продолжал ругаться начальник кафедры, а на данный момент – руководитель стрельб.

«Придурком» оказался первый секретарь одного из райкомов КПСС области. Он с трудом выбрался из люка и как побитый пес побрел на вышку танковой директрисы, откуда велось управление стрельбами.

«Что там курсанты?» – спокойно спросил через динамик Бобров. Мы с Костей уже пришли в себя, выползли на гребень и показали себя подполковнику. «Слава богу, – с облегчением произнес он и скомандовал: – А теперь уберитесь оттуда подальше! У меня таких дураков целый строй стоит». Повторять дважды нам не потребовалось.

Кажется, в этот же день (а может быть, это было в другой раз) со мной случился еще один эксцесс во время метания оборонительной гранаты. Метание проходило под вечер, погода была пасмурной. Метали не из окопа, а из-за укрытия, которое представляло собой стену высотой около двух метров и такой же ширины.

Подошла моя очередь нахлобучить на голову каску и получить УЗРГМ с гранатой на пункте выдачи, который был организован в небольшом окопе. Взяв и то, и другое, я выдвинулся к преподавателю, майору Костину. После моего доклада он подал очередную команду, и я дрожащими руками навинтил гранату на запал. Здесь возникла заминка – я левша, и поэтому кольцо оказалось с левой стороны, а выдергивать ее правой рукой было неудобно. Майор Костин был к этому готов. Ничего не переспрашивая, он развернул кисть моей руки и показал, что надо делать. Затем скомандовал: «Гранатой огонь».

Как только я выдернул кольцо, пальцы сами до боли прижали рычаг запала к гранате. Я сделал шаг влево, швырнул как можно дальше Ф-1 и вновь укрылся за стеной. Через несколько секунд раздался взрыв. Счастливая улыбка появилась на моем лице. Майор Костин, не замечая моей радости, распорядился, чтобы я поменял курсанта с оцепления.

Пост оцепления находился на достаточно большом расстоянии от огневой позиции. Холодало. Я от скуки начал считать количество взрывов, мечтая скорее оказаться в столовой – ужина еще не было. После очередного взрыва над валом, ограждающем место для метания гранат, поднялся черный дым, и в ту же секунду острая боль в районе переносицы заставила меня присесть. Совладав с собой, я принялся ощупывать нос. В сантиметре от глаза торчал мельчайший осколок. Поддев ногтем, я выдернул его. Тонкий как игла и длиной около сантиметра, он вонзился в переносицу, едва не повредив глаз.

В тот раз я на себе испытал мощь советского оружия, потому что игольчатый осколок умудрился преодолеть расстояние, едва ли не в два раза превышавшее характеристики гранаты, и если бы он поразил меня в глаз, то мог бы считать свою миссию исполненной.