Читать книгу "Без Крыма России не быть! «Место силы» всей Русской Земли - Алексей Шляхторов"

В результате ввиду больших потерь, дождавшись ночи, Касим-паша бежал, оставив в арьергарде войско крымского хана. Османская армия была вынуждена снять осаду города и уйти. 26 сентября турки и татары зажгли свои укрепления и удалились от города. На обратном пути часть воинов погибла от голода и болезней. На Дону турок атаковали казаки. В Азов вернулось только 700 солдат.

В это же время османский флот оказался практически полностью уничтожен сильным штормом около крепости Азов. Проигравшая армия не смогла вернуться в Анатолию. Разгром получился ужасным. И только более привычная к местности крымская конница отступила с меньшими потерями.

Весной 1570 года послы Ивана Грозного заключили в Стамбуле договор о ненападении, который восстанавливал добрососедские отношения между султаном и царем. Казалось, все, GAME OVER.

Но тут-то и начал набирать силу этот идеальный шторм, описанный выше, абсолютно нелогичный, который сначала привнес России беду и поставил страну на край гибели, а после «силою вещей» (и доблестью людей) закончившийся небывало сокрушительной победой России, навсегда устранившей опасность гибельных ударов с юга.

Крымский поход на Москву

Набег (ставший походом) крымского хана Девлета Герая на Москву закончился сожжением русской столицы в мае 1571 года.

Весной 1571 года Девлет Гирей собрал крупное войско. Летопись, преувеличивая его численность, называет 120 тысяч. Реально, после астраханских потерь, было 35–40 тысяч. Вообще удивительно, что после астраханского разгрома хан решился снова идти в центр России, на Москву, где его не ждали. Матерых казаков и стрельцов, пластунов, слухачей – оставили в Астрахани и на Тереке, опасаясь ногайского мятежа на юге (3–4 тыс. матерых воинов). Основные силы Русского царства (15–20 тыс. бойцов) в тот момент были связаны Ливонской войной, поэтому «береговые воеводы» на Оке имели в своем распоряжении не более 6 тысяч ратников. Но и этого мало. Ведь Девлет, не раз битый к югу от Оки и на Москву ни разу не пытавшийся даже пробиться, должен быть уверен: 1) что никто не придет этим малочисленным ратникам на помощь в решающий момент; 2) из степи убраны (или просто сильно сокращены) глаза и уши: казаки – пластуны – следопыты. Понятно, что это было сделано не специально: одних двинули к Тереку, других – к Таллину и Плоцку. Но хан должен был об этом знать.

Под Кромами Крымская орда «перелезла» Оку и в обход Серпухова, где стоял с опричным войском Иван Грозный, устремилась к Москве. Согласно преданию, тайные броды на Оке указал татарам предатель – Кудеяр Тишенков. Татары зажгли московские посады и Земляной город, начались пожары в Кремле. В окруженные каменными стенами Кремль и Китай-город Девлет Гирей так и не вошел. Полк воеводы Михаила Воротынского отбил все атаки татар, а когда хан начал отступление, провожал его до Дикого поля.

Первоначально крымский хан намеревался ограничиться набегом на козельские места, но получив сообщения от русских перебежчиков, его армия обошла серпуховские приокские укрепления с запада и, переправившись вброд через Угру, вышла во фланг русской армии, насчитывавшей не более 6000 человек. Сторожевой отряд русских был разгромлен татарами, которые устремились к русской столице, угрожая отрезать пути отступления на север малочисленным русским войскам. Не имея сил остановить наступление врага, воеводы отступили к Москве. Окрестное население также бежало в столицу. Царь Иван IV тем временем выехал в Ростов. Хан вышел к Москве одновременно с воеводами и разграбил русский лагерь под Коломенском. Здесь 3 июня крымские отряды разорили незащищенные слободы и деревни вокруг Москвы. А затем подожгли предместья столицы. Благодаря сильному ветру огонь быстро распространился по городу. Гонимые пожаром горожане и беженцы бросились к северным воротам столицы. В воротах и узких улочках возникла давка. Земское войско, вместо того чтобы дать бой татарам в поле или на окраинах города, стало уходить к центру Москвы и, смешавшись с беженцами, утратило порядок; воевода князь Бельский погиб во время пожара, задохнувшись в погребе своего дома. В течение трех часов Москва выгорела дотла. Пожар мешал татарам грабить в предместьях. Осаждать Кремль хан не решился и ушел со множеством пленных.

Крымский посол рассказывал в Литве, что ханские люди убили, ранили и пленили в России 60 тысяч человек, явно хвастаясь и увеличивая силы.

Историки (А.А. Зимин, Р.Г. Скрынников) оценивают размер угнанного татарами «полона» примерно в 6–8 тысяч человек. А вместе с убитыми безвозвратные потери составляли до 12 000 человек. Плюс сожженная Москва, в которой уцелели только Кремль и Китай-город с их каменными крепостными стенами и башнями. Сразу заметим, это был (до 1610 г.) самый страшный поход на Москву. Ведь Тохтамыш город не жег, а только грабил (А. Быков, главный на сегодня спец по истории Москвы эпохи Дмитрия Донского). И заявленное Карамзиным число погибших – 24 000 человек – по анализу Быкова увеличен на порядок («нолик пририсовали»). Поход татар в 1522 году вообще не был результативным. Здесь же русское общество было повергнуто в шок. «Ганнибал у ворот», только еще хуже.

По мнению академика Р.Ю. Виппера, «крымский хан действовал по соглашению с Сигизмундом, об этом знали в Москве сторонники польской интервенции (участники заговора Челяднина-Старицкого), которые все еще не перевелись, несмотря на казни предшествующего трехлетия; они «не доглядели» приближения татар, не сумели или, лучше сказать, не захотели организовать оборону столицы».

Мы можем согласиться с А.А. Новосельским, что воздействие Польши на русско-крымские отношения было однозначным, а меры по консолидации сил всех христианских государств носили сугубо декларативный характер. Известно, что в целях оправдания соглашений с Крымом в период Ливонской войны, порочивших репутацию польских королей, король Стефан Баторий разработал целую теорию завоевания Московского государства с тем, чтобы впоследствии обратить все силы против татар и турок и таким образом осуществить планы римского папы. Стефан Баторий в приподнятом тоне говорил о том, что Московии грозит захват ее турками; если это случится, то тогда горе Европе. Ввиду этого вся Европа должна поддерживать завоевательные планы короля в Московском государстве. Коль скоро подобные заявления соответствовали действительности, польское правительство должно было идти на заключение союзного договора с Москвой, направленного непосредственно против «мусульманской угрозы». Однако все предложения о заключении такого договора были отклонены польской стороной. Все это позволяет сказать, что Польша и Крым объективно выступали союзниками в борьбе против Московского государства на протяжении всего XVI века. Как убедительно показывает А.А. Новосельский, набеги крымских татар на Польшу, разорявших и пленявших людей, не представляли угрозы существования польской шляхетской государственности. А на людей магнатам польским было как-то… фиолетово. Все это позволяет говорить о существовании определенного внешнеполитического курса Крымского ханства и делать выводы о его преимущественно антирусской направленности. И магнаты польские здесь были с Крымом заодно.

Девлет Герай писал Ивану: «Жгу и пустошу все из-за Казани и Астрахани, а всего света богатство применяю к праху, надеясь на величество божие. Я пришел на тебя, город твой сжег, хотел венца твоего и головы; но ты не пришел и против нас не стал, а еще хвалишься, что-де я московский государь! Были бы в тебе стыд и дородство, так ты б пришел против нас и стоял».