Читать книгу "Страсти по рыжей фурии - Татьяна Тронина"

– Вот я с ней и гуляла.

– Прекрасно! – саркастически ответил Митя, затушил сигарету и отправился спать.

Мне стало как-то не по себе. Во-первых, весь хмель куда-то испарился, и я могла уже реально оценить происшедшее. Во-вторых, мне совсем не нравилось лгать.

Я стала умываться в ванной, время от времени виновато поглядывая в зеркало, где отражалась моя конопатая физиономия. Веснушки вкупе с цветом моих глаз и недовольным выражением лица показались мне вдруг какими-то особенно некрасивыми, порочными. Я никогда не кривила душой, и два моих развода были тому весомым подтверждением – не захотела, и ушла. Поэтому согласно логике моего характера мне следовало отправиться сейчас к Мите, все ему рассказать и... и попросить его удалиться. Дескать, так и так, встретила другого, мечту всей моей жизни. Пойми и прости.

Я глубоко вздохнула, мысленно повторив про себя эти банальные и страшные слова, потом опять посмотрела на себя в зеркало. «Ну не могу же я выгнать его посреди ночи! – вдруг пришло мне в голову. – Кроме того, Митя не теленок на веревочке – в какую сторону потянули, туда и пойдет. Он непременно захочет поговорить со мной, выяснить все обстоятельства. На ночь глядя затевать выяснение отношений? Ему завтра на работу...»

Я стояла в ванной и тупо перебирала все «за» и «против», пока вдруг не обнаружила, что у меня нет никакого желания выгонять Митю. Свидание с Сержем казалось таким нереальным, из области снов, что я зевнула и отправилась спать. Как сказала бы бестолковая и вредная Скарлетт О'Хара, «я подумаю об этом завтра».

* * *

Самое тяжелое для человека время – утреннее пробуждение. Из сладкого мира грез он снова попадает в жестокую реальность, каждый раз испытывая одно и то же сомнение – есть ли смысл прощаться со спокойным небытием, не остаться ли там навсегда и, не открывая глаз, нестись по волнам вечности и не суетиться... Короче говоря, больше спишь – меньше делаешь ошибок.

Я открыла глаза и увидела, как Митя одевается, – он стоял перед зеркалом и тщательно, даже фанатично, завязывал на шее галстук.

– Митя, куда ты? – слабым голосом вопросила я.

Не переводя глаз со своего отражения, он холодно ответил:

– Как куда? На работу.

Я вдруг вспомнила весь вчерашний день, и воспоминание никакой радости, как ни странно, мне не принесло. Требовалось решать что-то, но ни решительности, ни силы воли я у себя в это утро не обнаружила.

– Митя, ты на меня сердишься еще? – спросила я тем же слабым, стонущим голосом, который должен был, по моему разумению, тронуть даже самое каменное сердце.

– Ну что мне тебе сказать? – холодно произнес Митя, все так же не поворачиваясь. – Свинья ты, матушка.

Это было самое страшное оскорбление за всю нашу с ним совместную жизнь, и самое время было обидеться и указать ему на дверь, пылая от праведного гнева. Но в его голосе не прозвучало раздражения – его слова были простой констатацией факта.

– Ах так, ах так! – пробубнила я, кутаясь в одеяло и тщетно пытаясь вызвать в своем сердце обиду. – Невинного человека обижать... Я же сказала: я с Шурочкой гуляла – можешь проверить.

Митя ничего не ответил. Я прекрасно знала, что Шурочке он звонить не будет, это не в его характере.

– Мне приходить сегодня вечером? – вдруг спросил он, уже выходя в дверь.

Сердце у меня похолодело и оборвалось.

– Что? – вскочила я с подушек.

– Мне приходить сегодня вечером или мое присутствие в этом доме уже нежелательно? – ровным голосом повторил он.

Момент был решающий – самое время расставить точки над «i», но мысль о том, что Митя вот так просто может покинуть меня, показалась убийственной.

– Митя, я люблю тебя! – вдруг пискнула я. Слова так легко сорвались с моих губ – в первый раз за столько лет! – что я сама удивилась, как будто мной руководила какая-то высшая правда. В тот момент я думала только об одном – не хочу, чтобы он уходил!

Он молча закрыл за собой дверь.

Хуже всего было то, что я так и не поняла, как он намерен поступить, произвело ли на него впечатление мое признание.

Я села в скомканной постели и глубоко задумалась над тем, чего же я на самом деле хочу. Серж – это мечта, это полет, это горячка, это те ощущения, которые я никогда и ни с кем не испытывала. А Митя...

«О господи! Неужели я люблю двоих?» – смеясь и плача, я упала обратно на подушки. Происходящее казалось мелодрамой. Хорошей, полноценной мелодрамой, как в мексиканском сериале про какую-нибудь Дикую Розу. «Да, прав оказался режиссер, сказав, что наша жизнь – сплошная мелодрама, – вспомнила я его слова из интервью. – И ничего другого уже не придумаешь».

Утро не оказалось моим спасением – я так ничего и не придумала.

Мысль о том, что скоро должен позвонить Серж, пугала меня. Я быстро собралась и выскочила из дома – я была не готова говорить с ним. Смятение и необходимость сделать хоть что-то привели меня к тому, что я решила отвлечься. У меня было два варианта – сходить в парикмахерскую или отправиться в бассейн, и то и другое прекрасно успокаивало нервы. В парикмахерской я была совсем недавно, значит, выход оставался один...

В первых числах августа еще тепло, люди нежатся под солнцем на пригородных пляжах – купаться еще можно, но время пребывания в воде уже ограничено. Вода постепенно становится холоднее, напоминая о том, что короткое лето среднерусской полосы близится к концу. Но я не особенно любила подмосковные речушки и озерца, где берег пестрел от мусора, а коварное дно могло таить россыпь бутылочных осколков. То ли дело бассейн – вода прозрачна, кругом чистота, и полупьяные отдыхающие не лезут с предложением познакомиться. Я была очень благодарна маме, которая в детстве отвела меня за ручку в плавательную секцию.

В воде я чувствовала себя уверенно и спокойно. Холодная жидкая стихия была моей средой, и теперь я стремилась туда, словно истина пряталась где-то на глубине.

В здании моего любимого «Ихтиандра» царила тишина, редкие энтузиасты оздоровительного плавания проходили мимо. Никого из знакомых. Сезон еще не начался.

В кассе мне улыбнулся знакомый служитель.

– А, это вы! – улыбнулся он, подавая мне билет. – Давненько у нас не были.

– Да уж... – неопределенно ответила я, считая знаменитые слова Кисы Воробьянинова универсальным высказыванием, готовым ответом на любой вопрос.

– Я вас тут недавно по телевизору видел, – со значительной улыбкой добавил он. – Такая красавица на экране! Вот что называется фотогеничностью. Только о творческих планах ничего не сказали... Небось все по заграницам?

– Да уж!

– Вы купайтесь, купайтесь, сейчас народу мало, очень хорошо... Наша-то водичка, родная, небось лучше всех новомодных аквапарков будет!

Этот пожилой служитель отличался страшной болтливостью, все свои сведения он черпал из газет и телевидения и полагал, что знает все.