Читать книгу "Оцелот Куна - Маргарита Азарова"

«Я тоже узнал жемчужину», – пронеслось у меня в голове, но не вырвалось вслух.

– Это моя жемчужина, – надула губки актриса.

– Дело в том, – сказал я, – что Глеб Максимилианович передал вам жемчужину, которая не является его собственностью. А настоящие владельцы требуют её возвратить.

– Очень жаль, – её глаза неожиданно наполнились слезами. – Он мне продал жемчужину, сказав, что она наделена редким свойством – приносить удачу, и это истинно так, я в этом убедилась, так как сразу, как я её приобрела, мне обещали главную роль в новом спектакле, и даже, мне кажется, в моей личной жизни наметились положительные перемены, – смущённо смахнув слезу, сказала она.

– Я… Мы очень сожалеем. Если не секрет, какую сумму вы заплатили за жемчужину?

Анаида Адольфовна схватила жемчужину со стола, сжав её в руке, поднесла руку к сердцу.

– Мы понимаем, вы к ней привязались, вам жаль с ней расставаться, но, может, вот это послужит для вас утешением? – сказал Василий, положив на столик вместо одной жемчужины целое ожерелье из крупного морского жемчуга. Оно было сказочно прекрасно.

Глаза актрисы выразили кратковременное недоумение, а потом засияли восторженным блеском. Она разжала пальцы и протянула жемчужину Василию.

Договорившись с Василием, что сразу после спектакля я приеду к нему, обменявшись прощальным рукопожатием с Эндрю, я побежал в аппаратную – готовиться к спектаклю.

8. И что теперь.?…

События развивались стремительно, не было времени задуматься и до конца осознать ту резкую перемену, что произошла в моей жизни.

Кто я? Каково моё происхождение?

Совсем не давно это не вызывало во мне никаких сомнений: я считал, что я потомственный – пусть не музыкант, но человек, имеющий именно такие корни.

Оказывается, от меня держали в секрете очень многое, но имею ли я право копить в себе возмущение на этот счёт?

Ведь мне не раскрывали всех тайн исключительно из любви ко мне, и это бесспорно…

И что теперь? Как мне называть Василия? Ведь теперь стало ясно, что он мой отец, и фигурка нучу, которая хранила тайну моего происхождения и была моей спутницей с момента моего рождения, переданная моим приёмным родителям, – одно из подтверждений этого. Он мой отец, а Лиа – моя мать, и я наполовину индеец… Просто фантастика…

Мысли как муравьи в муравейнике отчаянно копошились в моём мозгу, но определённость не приходила.

По окончанию спектакля Василий ожидал меня не дома, как мы изначально договаривались, а сразу при выходе из театра.

Если час назад я был сосредоточен на работе, собран и не позволял довлеть над собой паническим мыслям относительно Жанны и всех волнующих драматических событий последних дней, то, увидев своего кровного отца, понимая, какие чувства его обуревают, поддался захлестнувшему меня волнению, и мы бросились друг к другу в едином родственном порыве.

Мы стояли, обнявшись, и плакали, слёзы счастья текли по лицу моего отца, и слёзы постижения всего происходящего и ответного счастья текли из моих глаз…

9. Игорь Николаевич и Ольга Георгиевна

Игорь Николаевич был скрипачом Большого театра, происходил из семьи потомственных музыкантов. С детства был окружён талантливыми творческими людьми и игре в футбол предпочитал скрипку; заставлять играть гаммы, оттачивая мастерство музыканта, его не приходилось. Любящие своё чадо отец и мать Игоря мечтали, что он достигнет небывалых высот в мире музыки и для достижения своей мечты делали всё, от них зависящее. Он воздавал им сторицей: побеждал во всех конкурсах, в которых принимал участие, и никто, знавший его, не сомневался: этого мальчика ждёт великое будущее. Игорь был необыкновенно привязан к своим родителям, и смерть матери, пришедшаяся на время его поступления на первый курс Консерватории, очень тяжело повлияла на него. Отец не был суров с ним, но Игорь, обладая мягким, чувствительным от природы характером, нуждающимся в теплоте и нежности, очень долго закалял свою душу, приучаясь жить без той важной составляющей поддержки в жизни, которую могла дать ему только мать. И, как оказалось, это играло наиважнейшую роль в его трудоспособности и желании играть на скрипке.

Кроме того, ему, пареньку, приехавшему из провинции, пришлось ещё привыкать к столице, к присущему только ей стремительному ритму жизни. Ему довелось жить в одной комнате общежития с одним из скрипачей, который впоследствии приобрёл мировую известность. Сам Игорь в память о матери, которая верила в его необыкновенное будущее, добросовестно учился, но звёзды, которые он хватал с небес ранее, уже не светили ему тем светом, какой присущ людям, развивающим свой талант в гений виртуозности, всепоглощающего, божественного звучания, рождающегося из-под пальцев и души человеческой. Ему необходима была чуткость, эмоциональная защита от внешнего грубого мира, и поиск душевного комфорта подстегнул его к ранней женитьбе.

Девушка, повстречавшаяся на его пути, очень походила внешне на его мать, да и внутренние качества соответствовали представлениям Игоря о семейном счастье. Но на пути его профессионального развития возникли препятствия другого свойства, которые возникают в семейной жизни; в первую очередь – это обязательства, чувство ответственности за жену и детей, а у него уже через год после свадьбы родилась дочь, в которой он души не чаял.

Так Игорь из подающего большие надежды музыканта стал, не поворачивается язык сказать это слово, посредственностью, обычным ремесленником своего дела. Честолюбие его от этого не страдало: он благодарил судьбу, что она связала его с музыкой и пересекла их судьбы с женой. И до сорока лет он чувствовал себя вполне счастливым человеком. Но внезапно от кровоизлияния в мозг умер его отец; не успев окрепнуть от этого несчастья, его чувствительная натура получила новый удар – от гриппа, принесённого из-за океанских берегов, умерла его жена. От депрессии спасала работа и ещё раз работа. Дочь была достаточно взрослая, самостоятельная и жила с мужем отдельно от него.

Среди музыкантов в его окружении было много женщин, с которыми он поддерживал дружеские, в большей мере основанные на профессиональной почве отношения. Ещё до горестных событий в его жизни, будучи связанным узами брака, многим из них он нравился, но, являясь в нравственном плане совершенно чистым человеком, он никогда себе не позволял даже намёка на адюльтер и никогда не поддерживал никоим образом женского внимания к своей персоне.

Одной из этих женщин была флейтистка Ольга Георгиевна, происходящая из очень знаменитой семьи музыкантов, родословная которых уходила своими корнями к Рюриковичам. Эта биографическая особенность в годы взросления и освоения музыкальным инструментом имела для Ольги особое стимулирующее значение, для стремления во всём быть первой, о чём, опять же, мечтали её родители, иногда напоминая дочери о своей родоначальной фамильной принадлежности. Отучившись в ЦМШ, Консерватории, она, благодаря усердию и связям, вошла в состав музыкантов симфонического оркестра Большого театра. Пусть не в первый, а пока только во второй состав, но это соответствовало её амбициям, которые со временем стали носить умеренный характер, а к годам тридцати пяти покинули первый план и уступили место амбициям самоутверждения в роли жены и матери.