Читать книгу "За радугой - Соломоника де Винтер"

– И… и ты думаешь, Олли где-то там? Среди звезд? – спросила я, ощутив комок в горле. Мы пересекли пустынную улицу, и Чарли пристально посмотрел на меня.

– Да. И всегда там будет.

Мы вошли в другое здание – в дом, где он жил. Он поднял меня вверх по лестнице, по коридору и открыл дверь. Пронес мимо темно-красного дивана, мимо кухни и вошел в комнату. В его комнату. Из обстановки там были только кровать, стол и шкаф. Никаких фигурок супергероев. Никаких комиксов. Никаких кинопостеров или плакатов с голыми тетками. Чарли подошел к кровати и осторожно положил меня туда. Накрыл одеялом, а сам сел у подножия кровати.

Голова отяжелела, словно налитая свинцом. Я хотела спрятаться в пещеру, как медведь, и не просыпаться до самой весны.

– Как ты понял, где я буду? – спросила я.

– Записка, – ответил Чарли.

И тут я вспомнила. Я совершенно забыла об этом.

– Пожалуйста, скажи что-нибудь хорошее, – попросила я Чарли.

– Что, например? – улыбнулся он.

– Не знаю, что-то успокаивающее. Расскажи мне о… О своих родителях, – произнесла я.

Чарли не задавал никаких вопросов, как и почему я сделала то, что сделала, и я вздохнула с облегчением. Он рассказал о матери, которая живет на самом севере Флориды. Она коллекционирует антикварные столовые изделия из серебра, такие блестящие и красивые. А папа у него был угрюмым старикашкой, упрямым и безапелляционным. Как-то раз он строил сарай в саду и сломал палец, но упорно не хотел в этом признаваться.

– Папа! Ты сломал большой палец. Посмотри на него, он весь вывернут!

– Ой, помолчи, парень, подумаешь, ну погнулся пальчик немного – велика потеря. Я что, велел тебе тут стоять и рот разевать? Давай принеси мне кофе. Какого черта ты вообще о себе возомнил? Обвинять отца в том, что тот сломал палец, это ж надо…

Я была счастлива, что у Чарли есть и папа, и мама, что они настоящие, а не выдуманные.

38

Я проснулась рано утром. Деревья за окном слегка покачивались на ветру. Я протерла глаза и села.

Утреннее солнце осветило комнату. На полу валялись белые носки. Я чувствовала себя солнцем. Теплым и светлым. Обычно в первой половине дня я чувствовала себя скорее луной. Забытой, спрятанной за более важными вещами. И как правило, вид стула, стоявшего в комнате, или приоткрытой двери меня беспокоил. Или белый ковер, который пожелтел, или шторы, износившиеся по краям. Но в тот момент, клянусь, меня переполняло абсолютное счастье, доктор. И мне хотелось вплести цветы в волосы. Каждому человеку. И даже кошкам, собакам и кроликам.

Рядом со мной лежал, завернувшись в одеяло, Чарли. В солнечном свете переливались пылинки.

– Доброе утро, – сказал он.

– Привет, Чарли, – прошептала я. Произнеся его имя, я вдруг снова почувствовала усталость. Не то чтобы я хотела спать. Я словно отпила большой глоток шампанского, и в горле приятно защекотало, а по венам разлилась теплота. Я снова легла и посмотрела ему в глаза. Подушка грела мне щеку.

– Когда ты меня вчера нашел… – начала я, – ты испугался?

Он нежно взял меня за руку и прижал ладонь к губам. Его пальцы были намного длиннее и больше моих. Пока он отвечал, я смотрела на свои руки. Какая-то часть меня все еще хотела вцепиться ногтями в его кожу. Если бы я не любила его так сильно, то вцепилась бы.

– Я никогда тебя не боялся, – тихо ответил Чарли. – Я боюсь того, кем ты можешь стать. И я больше тебя не брошу. Потому что не знаю, что ты можешь натворить без меня. Я тебя спасу. От себя самой.

В дверь позвонили. Чарли отпустил мою руку, застонал и медленно вылез из кровати. Пошел по квартире. Я услышала скрип двери и чей-то утробный низкий голос.

– Ой, уже что, так поздно, сэр? – послышался голос Чарли. – Простите, сэр, я…

Я поднялась с постели и осторожно вышла через гостиную. Я подошла к Чарли и посмотрела на мужчину, стоявшего в дверях.

– Да мне плевать. Уже двенадцать, мать твою, а магазин открывается в десять.

Сердце оборвалось и упало куда-то в желудок. Все нежные чувства мгновенно исчезли.

Это был Джеймс. Всего в паре футов от меня. Его черные глаза и клыки блестели нехорошим блеском, а когти были покрыты кровью и грязью, и я испугалась, что меня сейчас стошнит.

– А это еще кто? – спросил он насмешливо, заметив меня.

Я спряталась за Чарли, и мой мир, казалось, рухнул. Я схватилась за его футболку и не отпускала. Глаза Джеймса. Я еще была не готова взглянуть ему в глаза.

– Какого черта ты тут творишь? Всю ночь кувыркался с какой-то девицей, а на меня забил?! Сколько ей вообще лет-то? Она ж совсем ребенок! Ты больной, да? Послушай, парень. Со мной шутки плохи. Ясно тебе?!

– Я понимаю, сэр, понимаю. Это никогда больше не повторится. Сейчас же оденусь и приду… Через десять минут.

– Через пять. Проклятье. И поторопись, черт тебя дери!

Джеймс захлопнул дверь. Его шаги сотрясли дом. От грохота с потолка упала люстра, вылетели стекла в окнах, стаканы и тарелки разбились и полетели вниз со стойки.

Я моргнула пару раз. Но ничего не изменилось. Я посмотрела на линии своих рук и розовую кожу, на крошечные волоски с внешней стороны локтя и вдруг почувствовала, что умираю. Невероятно, как здорово я чувствовала себя еще пару минут назад.

– Черт, – бормотал Чарли, убегая в спальню.

И вдруг все показалось мне нереальным. Диван слился с полом, дверь вписалась в стену, и я начала таять. Я могла думать лишь о взгляде Джеймса. Вся комната поплыла перед глазами. Минуту назад я не хотела никого убивать. Но теперь эта мысль снова тихо прокралась в мой разум. Проползла под кожей. Забралась в кровь. И я поняла. Никто не мог сделать меня лучше. Даже моя книга. Даже Чарли. Ничто не может изменить меня и избавить от сумасшествия. Такой я сделала вывод. И таким он остается до сих пор. Это мой диагноз, доктор. Как бы вы долго меня тут ни продержали, сколько бы ободряющих слов ни говорили, сколько бы ни талдычили, что это всего лишь фаза, уж я-то знаю правду. Я уже никогда не поправлюсь. И знаете, что, доктор? Когда я поняла, что поправиться мне не суждено, я вдруг осознала: мне ведь совершенно все равно.

* * *

Я пристрастилась к хорошему и плохому. Я пристрастилась к моей книге, я пристрастилась к словам, которые изменили ход моих мыслей и восприятие. Я пристрастилась к хрупким цветам, растущим рядом с железнодорожными путями. Я пристрастилась к старым мудрым собакам, которые лениво бродят по улице. Я пристрастилась смотреть, как люди бегут под дождем. Я пристрастилась смотреть, как люди опаздывают на поезд. Я пристрастилась к красивым зданиям с красивыми цветами. Я пристрастилась к мягким, полным отчаяния взглядам бездомных. Я пристрастилась к блестящим вещам. Серьгам, бусам, кольцам.