Читать книгу "Отель «Толедо» - Анна Малышева"

– Что случилось?

– Ничего, но… Ты прав, мне не стоило сюда приходить, – сказала женщина, с трудом сдерживая растущее раздражение. – Расспрашивать я, по уговору с тобой, никого не могу. В чердачную комнату, где я видела ту женщину, попасть не удалось. Я начинаю думать, не показалось ли мне, что у нее была такая прическа… Она бы уже появилась среди гостей, наверное? Да и ты никого в окне не видел…

– То есть ты перестаешь доверять собственным глазам? – серьезно спросил антиквар. – Это небезопасно… Я всегда держусь мнения, что видел то, что видел. Даже если видел нечто странное.

– Мне бы твою железную уверенность, – вздохнула Александра.

В этот миг все зааплодировали и повернулись к дверям. Горничная-блондинка поспешила открыть вторую створку, прежде запертую на утопленную в полу щеколду, и в гостиную с помпой вкатили столик, на котором красовался торт. Раздавались восторженные возгласы. Елена Ниловна, восседая в кресле, благосклонно улыбалась и попутно делала знаки второй горничной, которая торопливо вынимала из буфета стопки десертных тарелок.

Торт, вызвавший восхищение гостей, и впрямь выглядел эффектно. Трехъярусный, нежно-голубой, он был щедро украшен марципановыми фигурками и тонко расписан кондитерским золотом. Это был настоящий шедевр кондитерского высокого искусства, вызывающе роскошный и очень дорогой. Но Александра онемела вовсе не от красоты торта.

Столик, на котором был установлен шедевр, с большими предосторожностями катила краснолицая женщина средних лет, в черном костюме кондитера. На голове у женщины чуть косо, с небрежным шиком, сидела черная же суконная беретка. За ушами, в разные стороны, торчали короткие пышные хвостики, туго перехваченные у основания резинками.

– Ну, торт мы обязательно должны попробовать! – заявил Эльк. Он не обратил никакого внимания на прическу кондитерши. – Десерт – это едва ли не единственное, ради чего сюда стоит приходить. Его заказывают даже не в Амстердаме, а в Хаарлеме, у лучшего кондитера. Той кондитерской уже двести лет с лишним. Сама знаешь, тут выше всего ценится то, чему больше всего лет… Но торты, правда, превосходные!

Глава 7

Когда перед Александрой оказалась тарелка с куском торта и огромная чашка кофе с молоком (о том и другом позаботился Эльк), она не могла ни есть, ни пить. Женщина разом ощутила всю усталость, накопившуюся за этот бесконечный день, который начался в аэропорту Шереметьево и длился до сих пор, не принося никаких результатов. Ассистентка в черном костюме, прилагавшаяся к торту, выписанному в дорогой кондитерской, привычными движениями, молниеносно и бесстрастно, нарезала куски и укладывала их на тарелки. Горничная-блондинка разносила тарелки гостям, брюнетка наполняла чашки из огромного, старинного серебряного кофейника, куда вмещалось чуть ли не ведро. Когда Александра сделала наконец глоток, кофе оказался таким крепким, что у нее слегка зашумело в ушах. Маслянистый аромат, словно липнувший к небу, исцелил ее от подступившей было головной боли. Она сделала еще глоток, попробовала торт, но приторный марципан, который с таким упоением поглощали остальные гости, не пришелся ей по вкусу. Эльк давно исчез со своей тарелкой, уведя с собой отца Анны. Разговор, судя по всему, намечался серьезный – мужчины вышли из гостиной в холл, причем вид у господина Моола был вовсе не радостный.

«До чего же я легко теряю чувство реальности! – тем временем иронизировала над собой художница, украдкой разглядывая разномастное общество, веселившееся с непринужденным добродушием. – Капризничаю… Торт слишком сладкий… А ведь этим роскошным тортом меня угощает весьма влиятельная особа. Весь день меня водили за ручку и пытались решить мои проблемы люди, которых знает весь антикварный Амстердам. Но я нахожу торт слишком сладким, и точка. В Москве меня ждут разгромленный дом, из которого немедленно надо съезжать, грошовые скучные заказы и полная неизвестность впереди… Никаких тортов, разумеется! Но я нахожу торт слишком сладким и не ем его, и точка…»

– Скучаешь? – Голос Елены Ниловны, неслышно подъехавшей в своем кресле к столу, прозвучал на удивление мягко, негромко. Старуха испытующе оглядывала поникшую художницу. – Признайся, скучно у меня?

– Нет, что вы! – Художница попыталась улыбнуться, но показная любезность всегда давалась ей нелегко. Улыбка вышла тусклой и неубедительной.

– А тогда почему с таким похоронным видом сидишь? – не отступалась хозяйка. – Что случилось?

– Особенного – ничего! – Скрепя сердце Александра решила выполнять данное Эльку обещание. Она хорошо запомнила наказ: остерегаться Елены Ниловны даже в том случае, если та проявит к ней дружеское расположение. – В делах застой.

Старуха кивнула с видом глубокого удовлетворения, словно это невеселое признание доставило ей радость:

– А у кого сейчас дела хороши? У всех одна дрянь. Разоряются люди… Цепляются за соломинку, доедают последние крохи, глупости начинают делать. Ты про Варвару слышала?

– Краем уха, – уклончиво ответила Александра.

– Разорилась в пух и прах, должна целое состояние, и еще муж с ней разводится. Останется Варька, дура, без портков… Хуже всего то, что дочери у нее обе совершеннолетние, уже сами себя содержат, так что никаких алиментов ей от супруга не полагается. Ах, какая идиотка! – Последние слова Елена Ниловна протянула с наслаждением. – Что Варька стерва и сплетница, я всегда знала, но что она такая дурища, новость для меня. Замечала ты, что злые чаще умны, чем добрые?

– Я это как-то не соотносила… – искренне ответила Александра. – Мне кажется, разум и чувство – вещи разного порядка… Как вкус и цвет, скажем. Злых дураков очень даже много.

– А добрых умников что-то маловато! – отрезала Елена Ниловна, явно не очень довольная тем, что ей возражают. – Ну, это все пустяки. Варька вовсе сегодня не придет, не хочет глаза людям мозолить, стыдится. Ну, бог с ней!

Госпожа Стоговски подалась вперед, ее узловатые пальцы впились в подлокотники кресла, приобретя пугающее сходство с когтями огромного стервятника. Голос упал до шепота, так что Александре тоже пришлось придвинуться к старухе.

– Варька на аукционе сказала, что ты кого-то ищешь в Амстердаме! – просипела Елена Ниловна, не сводя с художницы загадочного, лишенного выражения взгляда. Ничего нельзя было прочесть в ее тусклых подслеповатых глазах – ни злобы, ни доброты, ни хитрости, ни ума. – Может, советом помочь? Я многих знаю… Город-то… невелик!

– Не то чтобы ищу, но… – Александра колебалась, безуспешно высматривая среди гостей Элька. Часовщик словно в воду канул.

– Ты не виляй, а говори, что нужно! – грубовато заметила Елена Ниловна. – Я тебя не съем.

– То есть да, ищу! Одного человека… – глубоко вздохнув, призналась художница. Она решила быть очень осторожной в выражениях, нарушая данное Эльку слово. – Моя московская знакомая, по всей видимости, сейчас находится в Нидерландах, но в точности неизвестно. Хотелось бы узнать, что с ней.

– Должна тебе денег, что ли? – проницательно осведомилась Елена Ниловна.