Читать книгу "Терроризм от Кавказа до Сирии - Игорь Прокопенко"

Рассказывает майор Юрий Гулай:

«Из 10 гранатометов только один выстрелил. А остальные — нет. Видимо, они то же самое делали, то есть пытались выстрелить из них, видно, они давали осечку, они опять вставляли назад чеку и приносили, нам их сдавали».

Первые дни в 34-й бригаде записывали паспортные данные владельцев оружия. Но вдруг, словно по команде, чеченцы перестали привозить стволы. Вскоре Валерий Швигель получил приказ, чтобы в ведомости записывали только фамилию и имя принесшего оружие, номер ствола и выплаченную сумму. Таким образом, оружие становилось, по сути, обезличенным.

«Чеченцы получали деньги обезличенно, — свидетельствует Валерий Швигель. — То есть, где я взял автомат, кто я такой — неизвестно. Даже если я его украл, допустим, у солдата на посту, то я мог его сдать, и меня не записывали. И потом уже, когда выяснялось, что автомат, оказывается, наш, просто он пропал еще два месяца назад, то установить, у кого мы его взяли, было нельзя. Как взяли — понятно, а у кого взяли — непонятно».

Прайс-лист на оружие

Несомненно, этим пользовались боевики, чтобы обновить свои арсеналы за счет федерального правительства. При этом они даже не скрывали собственные планы.

Рассказывает подполковник Валерий Швигель:

«На переговорах один из боевиков, бахвалясь, говорил: «Так что, командир, мы тебе сейчас старое продаем, деньги берем. А вот за горой стоит соседняя часть, мы завтра оттуда привезем тебе новый автомат». И такие случаи, к сожалению, были».

Это правда. Бывали случаи, когда солдаты продавали оружие. Чаще неучтенное, захваченное в бою. Но на это они шли не от хорошей жизни. Интенданты в погонах не спешили вовремя подвозить на дальние заставы и опорные пункты продовольствие. Голодный боец — не боец. В то время даже мрачно шутили, что части военного тылового обеспечения находятся в таком глубоком тылу, что до передовой им не добраться.

Свидетельствует начальник направления антитеррористического центра ФСБ России Александр Гусак:

«Не было завоза, постоянного обеспечения продуктами. Солдаты продавали военное имущество. Они побаивались продавать оружие целенаправленно. Автомат свой — это боязно. Но боекомплект, боеприпасы от своего автомата, оружие своего товарища продавали. Два хлеба, две буханочки хлеба и бутылка водки — это цинк патронов под автомат. Плюс пригоршню в шапку довесок патронов к «СВД».

Трудно их оправдать, но часто они делали это ради куска хлеба. Их проступок, по крайней мере, можно объяснить. А вот те, кто торговал в тылу оружием вагонами и составами, как правило, оставались в тени, безнаказанными. Им нет ни прощения, ни оправдания.

В беседе со мной подполковникВалерий Швигель заявил:

«В одном из подразделений ОМОНа в Новогрозненском было украдено порядка 10 гранатометов. Потом они всплыли не у нас, а в другом полку, который выкупал оружие. Им привезли их прямо в упаковках».

Полевые командиры строго-настрого запрещали местным жителям продавать снайперские винтовки, пулеметы Калашникова, ручные гранатометы РПГ-7. Эти относительно старые образцы советского оружия были на особом счету у боевиков. Взять тот же РПГ-7. Он значительно превосходил по дальности стрельбы и поражающей способности выстрела более новые одноразовые гранатометы.

Свидетельствует старший лейтенантНиколай Петелин:

«РПГ очень серьезное оружие. РПГ может поразить танк. Из одноразового гранатомета тяжело поразить даже БТР. То есть боевики по опыту ведения боевых действий против федеральных сил знали, что эти одноразовые гранатометы — они больше хлопушки напоминают. У нас были случаи, когда БТР выдерживали по 5–7 попаданий таких гранатометов. Выстрел из РПГ кончал БТР с первого раза».

Когда федеральные войска в новогоднюю ночь с 1994-го на 1995 год штурмовали Грозный, боевики сожгли почти всю боевую технику мотострелковой бригады, которая вошла в город. Большинство боевых машин они уничтожили из гранатомета РПГ-7.

Во время нашей беседы старший лейтенант Николай Петелин вспомнил такой эпизод:

«Показывали гранатометчика, который якобы в Грозном сжигал наши танки во время штурма. И научился стрелять так, что подбивал наши танки рикошетом. В принципе, я не представляю, как это возможно сделать. То есть он бил в стену дома, граната рикошетом уходила под танк, и танк подрывался. С третьего выстрела он его подбил».

Видимо, поэтому РПГ-7 боевики относили к особо ценным образцам оружия и редко его сдавали военным. За время перемирия 34-й бригаде чеченцы продали только два РПГ-7. Но и те были с простреленными стволами, и использовать их не представлялось возможным. Офицерам было крайне обидно сознавать, что они покупают чаще всего старье. Основное же оружие остается у населения. А значит, в любой момент может оказаться в руках боевиков. Но раз военных вынудили заниматься коммерцией, то здесь все средства хороши для достижения цели. Поэтому время от времени они использовали желание людей обогатиться.

Старший лейтенантНиколай Петелин продолжает свой рассказ:

«Мы пускали слух, что вот, ребята, кто хочет сдать оружие, приезжайте к нам в часть. И были случаи, когда к нам приезжали в часть уже после этого митинга, и тогда уже начинался, скажем так, настоящий выкуп оружия. Потому что, я помню, в одном мирном поселке, по-моему Герзели, мы выкупили за 2 часа чуть ли не 30 одноразовых гранатометов».

К этому времени у командования 34-й бригады уже заканчивались выделенные деньги. Поначалу казалось, что их слишком много. Но когда офицеры увидели, сколько у населения оружия на руках, стало ясно, что этой суммы может не хватить даже на средний населенный пункт. Словом, основную часть денег потратили в Новогрозненском, где находилось расположение бригады. Но по условиям договора требовалось объехать несколько населенных пунктов и купить там оружие, хотя бы несколько стволов, чтобы не обижать народ. И военные нашли выход из этой ситуации.

Рассказывает старший лейтенантНиколай Петелин:

«Когда мы поняли, что оружия довольно много находится у населения, а денег не так много, как нам казалось вначале, мы начали сбивать цены. То есть если в прайсе была указана цена гранатомета 400 тысяч, то мы выкупали их по 300 тысяч. Потом цена дошла, по-моему, до 250 тысяч. Потому что продавали гранатометы десятками».

Чеченцы особенно следили, как составляются ведомости по продаже оружия. Особенно, когда дело касалось цены. Ведь они часто соглашались на меньшее, чем указывалось в прайсе. В ведомостях офицеры указывали реальные суммы, которые люди получали на руки. Когда же стали подводить итоги, оказалось, что в 34-й бригаде выкупили больше оружия, чем предполагалось в соответствии с выделенной суммой. И вот тогда возникли серьезные проблемы во время отчета перед собственным командованием.