Читать книгу "Супербомба для супердержавы. Тайны создания термоядерного оружия - Владимир Губарев"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Берия наезжал на «Базу-10», когда срывались все сроки строительства. Пуск реактора, а следовательно, и сроки создания атомной бомбы постоянно отодвигались, а Сталин требовал ее все настойчивей: он уже не мог разговаривать с Черчиллем и американским президентом на равных. А угроза атомной атаки на СССР постоянно нарастала, и руководство страны это чувствовало.
Летом 1947 года Берия впервые приезжает в Челябинск-40. Дела обстоят из рук вон плохо. Сталину бомба обещана к концу этого года, но сроки строительства срываются, а потому надо принимать экстренные меры.
Ветераны вспоминали:
«Берия по промплощадке ездил в бронированном семитонном трофейном «кадиллаке» в сопровождении охраны… Говорил он негромко, с акцентом, не кричал, больше молча слушал пояснения специалистов. Большой свиты вокруг него не было. Далеко не все могли выдержать его пронзительный взгляд. Даже у Курчатова, когда Берия выражал недовольство чем-либо, начинали мелко дрожать руки».
Берия снял прежнего директора, а новым назначил Ефима Павловича Славского.
В январе 1949 года специальная комиссия нагрянула к Главному конструктору Юлию Борисовичу Харитону, чтобы проверить, какие именно документы он хранит в своем личном сейфе. Речь шла не просто о документах под грифом «сов. секретно», а тех, что относились к «Особой папке», то есть «особо секретные».
Членов комиссии интересовали в первую очередь разведматериалы. Очевидно, пришла информация из Америки, что есть утечка данных по «Манхэттенскому проекту», и спецслужбы США начали проверку всех причастных к нему.
В сейфе Ю.Б. Харитона 26 папок по конструкциям первых американских атомных бомб. Материалы были получены разведкой.
Как ни странно, но академик Харитон держал эти документы еще шесть лет, и только в апреле 57-го года он отправил их в Москву. В Государственном архиве России они хранятся до нынешнего дня.
Юлий Борисович тщательно сравнивал данные, которые были получены разведкой и теми, что представляли его сотрудники. Он проверял каждый этап работы настолько скрупулезно, что порой это вызывало удивление. Но именно такой подход к делу обеспечил успех.
Впрочем, академик Лев Петрович Феоктистов подметил однажды очень точно: «Вы можете копировать других, можете предаваться собственным теоретическим мечтаниям, но пока у вас нет 6–8 кг плутония, мечты останутся мечтами».
К лету 1949 года первые сотни грамм плутония начали появляться, и физики из Арзамаса-16 перебазировались на комбинат № 817. Здесь им были созданы особые условия. Они работали в специальном здании, далеко от цехов. Их расположили так, чтобы никто не мог догадаться, чем именно они занимаются. Охрана тоже была специальной, она состояла только из офицеров.
Вместе с экспериментаторами приехали и теоретики — Зельдович, Франк-Каменецкий, Дмитриев, Гаврилов и другие. Они сразу же обсчитывали все результаты экспериментов.
Будущие академики А.И. Шальников и А.П. Александров отрабатывали покрытие плутония слоем никеля. Г.Н. Флеров и Ю.С. Замятин исследовали оба полушария. Вместе их масса должна быть чуть меньше критической. И только после подрыва обычной взрывчатки «шарик» должен сжаться, и тогда произойдет цепная реакция. Эти эксперименты были очень опасны, а потому ученым отвели домик в лесу. Их называли «лесниками», даже после того, как две полусферы были приняты специальной комиссией.
Всю работу по технологии изготовления деталей для первой атомной бомбы курировал Харитон. Он давал заключение о пригодности той или иной детали для заряда. 5 августа 1949 года Акт о приемке полусфер из плутония подписали Ю.Б. Харитон, А.А. Бочвар и В.Г. Кузнецов.
8 августа все детали из плутония были отправлены литерным поездом в КБ-11. В ночь с 10 на 11 августа была проведена контрольная сборка бомбы.
21 августа заряд и три нейтронных запала были доставлены специальным поездом на полигон. 29 августа проведено испытание первой атомной бомбы.
5 ноября 1949 года на комбинате № 817 были изготовлены две плутониевые полусферы. Так начал формироваться наш ядерный арсенал.
Среди документов «Атомного проекта СССР» хранится тот единственный, который приоткрывает тайну создания комплекса «С». Это протокол совещания у Б.Л. Ванникова, посвященный строительству хранилища радиоактивных отходов.
Это было грандиозное сооружение. Резервуары из нержавеющей стали помещались в каньон с бетонными стенами. Сверху они были накрыты железобетонной плитой.
«Объект «С» предназначался для временного хранения радиоактивных жидкостей…
Прежде чем рассказать о трагедии, случившейся в сентябре 1957 года, вернемся на пульт управления первым реактором.
Во время пусковых работ Курчатов написал знаменитую фразу: «Предупреждаю, аппарат никогда ни в коем случае нельзя оставлять без воды».
Эта заповедь всегда доминировала в атомной энергетике. Она была нарушена лишь однажды, здесь, на «Маяке». И случилось это в сентябре 1957 года. Одна из банок осталась без охлаждения, и произошел гигантский взрыв. Достаточно сказать, что огромная бетонная плита весом почти в 160 тонн была поднята в воздух на высоту несколько десятков метров…
Когда вижу эту запись, сделанную рукой Игоря Васильевича Курчатова, я всегда вспоминаю этот взрыв…
Мы встретились с теми ветеранами «Маяка», кто непосредственно участвовал в ликвидации той аварии. Это Евгений Ильич Микерин и Евгений Георгиевич Рыжков.
Рыжков. Я пришел на «Маяк» 13 сентября 1957 года. За две недели до аварии.
Микерин. Следует помнить, что в 57-м году радиохимия была только на «Маяке». В Сибири аналогичные производства появились позже, пока был всего лишь один завод. Реактора вырабатывали плутония гораздо больше, чем мог переработать наш завод. В 1952 году появилось задание на разработку нового завода. В 55-м приступили к его строительству. В 53-м я получил хроническую лучевую болезнь, мне надо было уходить, но я остался на заводе — просто некем было заменить. Когда же началось строительство нового предприятия, меня перевели туда. Аварию 57-го года я встретил там. Мы готовились к тому, чтобы пустить вскоре первую нитку на заводе. Это было длинное-длинное пятисотметровое здание, в котором осуществлялась полная автоматизация процессов, была полная механизация замены арматуры, ремонта вентилей, трубопроводов и так далее, — то есть коренным образом пересматривалась технология, чтобы практически полностью обезопасить людей от радиации. Было две задачи: во-первых, резко увеличить производительность завода и, во-вторых, обеспечить безопасность эксплуатационного персонала. Эти задачи были реализованы на стадии проектирования и строительства… Все оборудование уже было смонтировано для первой очереди, велись монтажные работы по его обвязке, и мы уже мечтали о том времени, когда радиохимическое производство станет чистым и безопасным… Но пришло 29 сентября 1957 года.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Супербомба для супердержавы. Тайны создания термоядерного оружия - Владимир Губарев», после закрытия браузера.