Читать книгу "Командир Т-34. На танке до Победы - Николай Борисов"

А теперь можно и о командирах вспомнить.

Для начала хотел бы вспомнить своего первого комбата – капитана Пинского[16]. С первой нашей встречи комбат своей открытостью и простотой сразу внушил доверие как командир и человек.

Сразу чувствовалось, что он от природы порядочный человек. Отсюда и командир хороший. Потому что взаимоотношения между людьми – это самое главное.

Чем он особенно мне нравился, что никогда не порол горячку. Никогда не стремился сразу наказать. Не нагрубит, не оскорбит, не обругает на ходу, как другие. Наоборот, всегда очень разумно разбирался даже в пустяках. Впервые я его увидел в том неудачном бою на ручье, в непростой обстановке. Но его поведение, решения, оценки сразу произвели на меня большое впечатление. Я сразу понял: вот образец, на который нужно равняться.

Понятно, что в той ситуации была и его вина. Без разведки нельзя кидаться, но он же ориентировался по этой карте, а по ней этой ручей совсем пустяковый… Но и в такой непростой обстановке он четко и ясно ставил задачи. После войны я Матвея Савельевича не встречал ни разу, но читал, что он служил до 1960 года, а потом жил и работал в Уфе.

Во-вторых, хотел бы упомянуть моего комбата в 14-й бригаде Логинова Геннадия Степановича[17]. Познакомились мы с ним в польской деревне Богухвале, куда нас вывели на переформировку. Невысокого роста, моложавый и худощавый, но с хорошо поставленным командирским голосом. Немногословный, серьезный и требовательный, он по праву пользовался у старших командиров высоким авторитетом. Его батальон всегда отличался организованностью и дисциплиной, поэтому нам часто поручали наиболее ответственные боевые задачи. Несмотря на молодость, он не допускал вольностей среди личного состава. Ротные даже немного побаивались его за высокую требовательность и дисциплину. Особенно часто перепадало старшему лейтенанту Петрову. Мне же в ходе боев встретиться с ним пришлось дважды. Выполняя индивидуальные боевые задачи, я заслужил от комбата крепкое рукопожатие и доброе «спасибо». А вот расстаться с ним пришлось при необычных обстоятельствах.

В апреле 45-го во время какого-то небольшого затишья среди боев, он решил изучить немецкий фаустпатрон, но тот выстрелил у него в руках. Тяжелораненого и контуженого его пришлось срочно отправить на танке в медсанбат…

И вот примерно через 30 лет, проходя службу в Горьком, я случайно встретил на улице мужчину, похожего на боевого комбата. Остановил его, и в беседе выяснилось, что это действительно Геннадий Степанович. Он рассказал, что службу закончил в должности начальника разведки армии в ЗабВО в 1970 году. Как оказалось, мы жили недалеко друг от друга и до момента моего переезда из Горького в Наро-Фоминск я поддерживал с ним отношения. Но потом связь оборвалась, и дальнейшая судьба Геннадия Степановича осталась мне неизвестной.

А до Логинова и после нашим 1-м батальоном командовал капитан Писаренко. Я считаю, это был настоящий самородок в командирском деле. С Александром Петровичем я познакомился, когда прибыл в бригаду. Вот уже несколько дней наша рота не может овладеть деревушкой Цехане. Обстановка сложная, трудная, местность малопроходимая. Стоим в колонне в ущелье, выход из которой немцы отлично пристреляли.

На второй день с возмущением и руганью появился временно исполняющий обязанности командира батальона капитан Писаренко. Собрал офицеров и на смеси русских и украинских слов рассказал порядок действий по штурму деревни. После артиллерийского налета и при сопровождении нескольких самолетов наша колонна пришла в движение, и при достижении поворота в ущелье выскочившие первые два танка в одно мгновение загорелись факелом. Пришлось отойти назад и остановиться вне зоны видимости противника. Последующих атак не последовало. Комбат убыл к начальству…

Но после того как через пару дней мой танк был подбит и сгорел, я с экипажем убыл в тыловой резерв батальона и с Писаренко больше не встречался до апреля 45-го, когда он заменил капитана Логинова.

С ним мы встретили Победу, и нашим батальоном он командовал до декабря 45-го, когда уволился по болезни и убыл в Полтавскую область к семье. За это время мы значительно ближе познакомились с этим необычным и одаренным человеком.

Внешне неказистый: низкого роста, худощавый, одет в солдатское обмундирование. Со стороны даже казался простачком, но на самом деле обладал острым природным умом и сообразительностью. В общении очень простой, общительный, доброжелательный и жизнерадостный.

Боевые приказы отдавал в свободном, но ясном толковании. Его разговорная речь состояла из смеси русских и украинских слов. В обращении с подчиненными частенько применял украинское слово «хлопчики». Поначалу мне даже показалось, что он грешит панибратством, и лишь потом я понял, что ради достижения успеха Александр Петрович умело использует психологию.

Комбат пользовался безусловным авторитетом среди личного состава. В трудной и сложной боевой обстановке не терялся, всегда находил верное решение и вселял уверенность у подчиненных. Смелый и храбрый, за годы войны он был трижды ранен и награжден шестью боевыми орденами[18].

В послевоенное время я дважды встречался с Александром Петровичем на праздновании Дня Победы в дивизии. На этих встречах он был бодрым, желанным и уважаемым гостем среди бывших подчиненных. В свою очередь, он очень гордился нами. До конца его жизни я поддерживал с ним связь. Умер Александр Петрович в возрасте 86 лет.

И хотел бы пару слов еще сказать про начштаба нашего 1-го батальона. Геннадий Михайлович Шапко отличался от других старших начальников спокойным и уравновешенным характером, высокой уставной культурой в обращении с подчиненными. Был чутким и внимательным, особенно к молодым офицерам. Это был настоящий трудяга и наставник молодежи, надежный помощник командира. В ответственный момент боя он всегда находился рядом с ним. Если дело касалось боевых задач, приказы и донесения оформлялись качественно и в срок. Вне боевой обстановки службой занимался ежедневно и осуществлял строгий контроль. Будучи на отдыхе в польском Богуславе, мне часто доводилось бывать дежурным по батальону, так чтобы сдать Геннадию Михайловичу зачеты по знанию боевого устава, их приходилось изучать досконально.

После войны он продолжил службу и уволился в запас полковником. Проживал в Москве. Несколько раз мы встречались на встречах ветеранов дивизии. Умер Геннадий Михайлович в декабре 1993 года.