Читать книгу "Почем килограмм славы (сборник) - Виктория Токарева"

* * *

Медленно падал крупный снег. Разноцветными окнами светились дома, празднично горели витрины.

Трошкин, Хмырь, Косой и Али-Баба шли хмурые. Молчали.

Возле автоматной будки Трошкин остановился.

– Стойте здесь! – приказал он.

Троица отошла к стене дома, куда им показал Трошкин.

– И ни шагу в сторону! Убью!

Трошкин вошел в автомат и стал звонить.

Троица стояла покорно. Али-Баба и две нелепые бабы с тоской глядели перед собой. А перед ними шли беспечные люди, которые ни от кого не бегали, и каждого ждало где-то светящееся окно.

«Слаломисты, снег пушистый, – неслось из репродукторов, – воздух чистый, у-а-у!»

– Вот тебе и «у-а-у»… – сказал Косой.

* * *

– Раз-два! Три прихлопа! Раз-два, три притопа! – командовал Трошкин. На вытоптанной площадке перед окруженной старыми соснами дачей профессора Мальцева он проводил утреннюю гимнастику.

Перед ним стояли голые по пояс Хмырь, Косой и Али-Баба. Они тянули вверх руки, кряхтя нагибались, пытаясь дотянуться пальцами до земли. Вид у них был хмурый.

– …А теперь переходим к водным процедурам, – распорядился Трошкин и, набрав в пригоршню снега, потер им себя по голому животу.

– А у меня насморк! – заныл Косой.

– Пасть разорву!..

– Только это и знаешь… – Косой нехотя подчинился.

* * *

– Алло, алло, квартира Трошкиных? Свердловск вызывает! – кричал Трошкин женским голосом в телефонную трубку, но не из Свердловска, а со второго этажа профессорской дачи, из кабинета Мальцева. Трошкин подул, посвистел и погудел в трубку, потом радостно закричал уже своим, трошкинским голосом: – Мама! Здравствуй, это я! С наступающим! Позвони ко мне на работу, скажи, что конференция затягивается, пусть Елена Николаевна возьмет маски у Саруханяна: зайчиков, лисичек и кошечек. Волков и свиней не брать категорически! Запомнила?

* * *

Внизу в гостиной Хмырь в шелковом бордовом халате с мальцевской сигарой в зубах покачивался в шезлонге. На ковре, скрестив ноги по-турецки, сидел Али-Баба, чистил картошку. Из-под его пальцев вился серпантин из картофельной шелухи и падал в хрустальную вазу.

А Косой, разложив на столе пиджак от трошкинского костюма, колдовал над ним, вооружившись ножницами.

– «Ялта, где растет голубой цыган…» – пел Али-Баба.

– Во дурак! – с восхищением сказал Косой. – Виноград!

– «Ялта, ляляляляляляля, паровоз…» – Али-Баба не обратил внимания на критику. Своя песня ему нравилась больше. – Какой шакал этот доцентовский кунак! – заметил он. – Какой большой дом украл…

– А сколько может стоить такая дача? – задумчиво спросил Хмырь, меланхолично пуская голубые кольца душистого дыма.

– Тыщи полторы, не меньше, – сказал наивный Косой. – А то и все две…

– Считай, в десять раз больше, – поправил Хмырь, оглядывая гостиную. – Возьмем шлем, приобрету себе такую хату, сосны срежу и огурцы посажу…

– А к тебе приедет черный машина с решеткой, – продолжил Али-Баба, – скажут: «Тук-тук-тук, здрасьте, Гаврила Петрович!»

Косой вздохнул, взял со стола ножницы и с недовольным лицом разрезал трошкинский пиджак.

В гостиную со второго этажа спустился Трошкин, подошел к Хмырю, выдернул у него изо рта сигару, выкинул в открытую форточку.

– Я же предупреждал: ничего не трогать! – с раздражением сказал Трошкин.

– А он еще губной помадой на зеркале голую бабу нарисовал, – тут же наябедничал Косой.

– Ты что это делаешь? – с ужасом проговорил Трошкин, глядя на свой разрезанный пиджак.

– Разрезы, – поделился Косой.

– Сан Саныч, давай червонец, пожалуйста, – попросил Али-Баба, – газовую керосинку буду покупать, а то тут плитка не горит совсем!

– У-у-у! – застонал Трошкин. Запасы его терпения подходили к концу. – Слушай мою команду! – заорал он плачущим голосом. – Я поехал в город. Без меня ничего не трогать – раз! Огонь не разводить – два! Пищу есть сырую! Из дачи не выходить! Кто ослушается – убью! Вот падла буду, – поклялся Трошкин, – век воли не видать. Вот честное слово!

* * *

С электрички на заснеженную платформу сошли двое: профессор Мальцев в летнем пальто и его жена Людмила в дорогой шубе.

– Вот видишь, уже почти час, а в два у меня совещание. Поехали обратно! – раздраженно сказал Мальцев.

– Ну и езжай обратно. Я тебя не звала. – Людмила пошла по платформе.

– Люся! – Профессор догнал жену, взял за локоть. – У людей серьезная умственная работа, а мы потревожим их, отвлечем. Это неприлично.

– А по-моему, неприлично забросить своих коллег за город и не оказывать им никакого внимания. Когда ты был в Томске, с тобой носились как с писаной торбой.

Людмила высвободила руку и пошла. Профессор – за ней.

Людмила поднялась на крыльцо, позвонила в дверь.

Никто не отозвался.

– Вот видишь, нету никого, – обрадовался Мальцев.

Людмила позвонила настойчивее.

– Открыто! – донеслось из-за двери.

Людмила толкнула дверь и в сумерках прихожей увидела двоих с поднятыми руками.

Наступила пауза. Обе пары с недоумением разглядывали друг друга.

– Это они? – тихо удивилась Людмила.

– Вроде, – неуверенно отозвался Мальцев.

– Разве вы не знакомы?

– Как это не знакомы? Это товарищ Хмырь, это товарищ Косой. Здравствуйте, дорогие! – закричал Мальцев и кинулся обнимать обалдевших жуликов.

* * *

Али-Баба стирал в ванной комнате, с остервенением терзая в руках простыни.

– Это Али-Баба! Наш младший научный сотрудник, – сообщил Мальцев Людмиле, заглянув в ванную.

– Ну какие молодцы! – растроганно проговорила Людмила. – А вот моего Николая Георгиевича ни за что стирать не заставишь.

– Доцент бы заставил, – мрачно сказал Али-Баба.

Общество прошло в гостиную. Сели.

– Ну вот что! – сказала Людмила. – Я знаю, что вы очень заняты. Но сегодня Новый год, и мы вас всех приглашаем к себе в нашу городскую квартиру. Народу будет немного. Только свои из академии. Договорились? – Людмила ласково глядела на Косого и Хмыря.

– Они не могут, – сказал Мальцев.

– Коля! – Людмила выразительно посмотрела на мужа.

– Договорились, – согласился Косой. – Адрес давай…

– А мы еще не решили, – поспешно сказал Мальцев, – может, мы еще к Мельниковым пойдем.

– Как это к Мельниковым? – возмутилась Людмила. – Тогда зачем я два дня не отхожу от плиты?