Читать книгу "Дело о Золотом сердце - Георгий Персиков"

Что осталось путешественникам? Остров, покрытый жабами. Георгий задумчиво смотрел по сторонам. Каждый вершок суши был покрыт жабами. Некоторые были размером не больше гривенника, а иные чудовища достигали размеров банной шайки. Зловонный воздух острова непрерывно содрогался от их разноголосого кваканья.

Странно, но куда показывал тонкий палец его возлюбленной? На огромную жабу возле ног старика? Или он просто причудливо застыл в странной судороге?

Жабий колдун лежал на своем заплесневелом троне, больше похожий на кусок позеленевшей коряги, чем на человека. Родин оглядел труп колдуна. Да уж, тяжело поверить, что он помогал стольким племенам на много верст вокруг. Охота было индейцам соваться в это гиблое место за советами? Старик, похоже, и остров-то свой не покидал уже много лет.

Сидел тут, жаб лизал. Ага.

Глаза Георгия мгновенно ожили; одержимый внезапной идеей, он сделал несколько шагов и очутился перед древесным троном, вглядываясь в его подножье. Взгляды его спутников сразу оказались прикованы к нему. Что за мысль пришла молодому врачу? Неужели он увидел дорогу к спасению? Тут, неожиданно для всех, Родин схватил двумя руками огромную коричневую жабу, из тех, что ползали у самых ног колдуна, и принялся ее разглядывать.

Жаба, размером со взрослого кролика, была определенно особой породы, вряд ли описанной в сочинениях натуралистов. Спина у нее была покрыта бородавками, источавшими то ли слизь, то ли гной. При виде этой омерзительной картины все закрыли глаза, борясь с отвращением, даже Всеволод, бормоча в бороду нехорошие слова, отвернулся. Однако Пабло происходящее ни капли не смутило, загадочный безъязыкий проводник смотрел на Георгия с улыбкой. Родин ответил на его взгляд и, глубоко вздохнув, лизнул склизкую жабью спину.

Резкий вкус ядовитой слизи обжег Георгию рот и горло. По телу, стремительно терявшему вес, побежали веселые искорки, направляясь от кончиков пальцев к макушке. Наконец невидимые силы опустили перед Георгием плотный черный занавес, и он, подобно боксеру, получившему нокаут, шлепнулся на спину в липкую грязь.

Глава 8

Когда занавес открылся вновь, мир вокруг Георгия был совсем другим. Остров заливал яркий свет, причем источник света оставался непонятен – ни солнца, ни луны в густо-сиреневых небесах не было. Родин стоял один в волшебной тишине перед деревом-троном. На троне в полном здравии сидел жабий колдун и лукаво смотрел на Георгия. Выдержав паузу, старик встал и, подойдя к русскому путешественнику, заговорил с ним сухим надтреснутым голосом, будто ветки скрипели на ветру:

– Я отвечу на твой вопрос, храбрый лекарь.

Родин хотел было спросить, откуда колдун знает, что за вопрос его беспокоит, но старик сипло хохотнул и жестом остановил путешественника.

– Я про все тут знаю, со всеми племенами общаюсь. Мне для этого никуда ходить не надо. И с племенем любви, которое ты ищешь, с моими предками я хорошо знаком, хоть никогда их и не видел, да и где они живут не знаю.

– Но как? Как ты с ними разговаривал? – наконец выдавил из себя Георгий.

В ответ колдун снова расхохотался, демонстрируя немногочисленные гнилые зубы.

– Мы же с тобой как-то разговариваем, хотя я мертвый, а ты живой! А с племенами куда как проще связь держать. А как – это ты и сам поймешь, если у тебя не жабий помет в голове. Карихона – хорошее племя, они помогают джунглям, помогают небесам, деревьям помогают, – задумчиво произнес колдун, махнув в сторону исполинского ствола у себя за спиной.

Родин вопросительно заглянул старику в глаза и обмер. Только сейчас он заметил, что глаза у того были совершенно жабьи – золотистые, с вертикальным зрачком, немигающие. В ту же секунду лицо колдуна стало съеживаться, сморщиваться, как горящая бумага, а Георгий рухнул спиной вперед в какой-то темный колодец, у которого не было дна.

* * *

Очнулся Родин оттого, что его трясли, пожалуй, слишком усердно, чьи-то могучие руки. Первое, что он увидел, открыв глаза, была бородатая физиономия брата, сиявшая улыбкой.

– Енюшка! Очухался, родимый! Ну ты и вытворил номер, чуть не стошнило всех! И брякнулся ты знатно, натурально как жаба!

Георгий поднялся на ноги и привел в порядок одежду, думая, как бы поязвительней ответить брату, но в голову неожиданно пришла любимая присказка их деда, которую тот всегда говорил, когда, перебрав браги, падал в грязь, не удержав равновесия:

– Тело упало, а дух – возвысился! – произнес Родин и, задумавшись над своими словами, посмотрел наверх.

Неба на острове практически не было видно, оно скрывалось за густым переплетением лиан, дикого плюща и еще бог весть каких ядовитых растений-паразитов. Но ствол дерева-трона уходил куда выше этого живого потолка. Так вот что имел в виду колдун!

Движимый пока не вполне ясным порывом, Родин подошел к трону и снял с него почти невесомое тело старика, бережно уложив на землю рядом. Георгий с омерзением заметил, что коричневые жабы, ползавшие вокруг, мгновенно стали объедать худосочный труп. В спинке трона виднелась высокая вертикальная щель, похоже, внутри было пустое пространство. Под удивленными взглядами своих товарищей Родин с усилием раздвинул корни и протиснулся внутрь ствола.

Когда глаза привыкли к темноте, стало видно, что дерево внутри было совершенно полым. Чьи-то трудолюбивые руки день за днем стесывали древесину, оставляя только узкие ступеньки, по спирали поднимавшиеся вдоль стен. Наверху виднелся глазок голубого неба. В голове у Георгия снова мелькнуло: «А дух возвысился», он вздохнул и осторожно начал подъем. Ступени были узкими и местами раскрошились от старости. Жабьего колдуна они, может, и выдерживали, но старокузнецкий доктор был сложения крепкого и весил минимум втрое больше, чем индейский старичок, так что подъем шел не быстро. Наконец голубой глазок приблизился достаточно, чтобы можно было рассмотреть, что это открытый люк в своеобразной смотровой площадке. Родин, подтянувшись, протиснулся в люк и огляделся, невольно пораженный величием открывавшегося вида.

После ядовитых испарений жабьего острова здесь, на высоте, воздух пьянил своей свежестью, крепкий прохладный ветер трепал каштановые волосы молодого искателя приключений, а солнце светило так ярко, что приходилось жмуриться.

Внизу раскинулся темно-зеленый ковер джунглей. Был хорошо виден не только остров, но и все окрестности, пересечения рек и ручейков, островки, болотистые топи, торчащие в отдалении кудрявые макушки бразильского ореха. Но самое интересное заключалось в другом. Верхушка дерева была оснащена сложной системой деревянных блоков и веревочек, сплетенных из лиан; веревочки тянулись в разные стороны, как паутина оплетая джунгли, а посредине, как древний позеленевший паук, сидел жабий колдун. Только как он пользовался этой замысловатой сетью? Кое-где с веревочек свисали разноцветные шнурки, сплошь покрытые узелками.

– Хм… еще одна загадка, – нахмурился Родин.

Из раздумий его вывели громкие звуки, доносившиеся снизу. Наконец с треском и пыхтением на площадку выбрался Всеволод.