Читать книгу "Нордические олимпийцы - Андрей Васильченко"

Сам Макс Шмелинг всячески скрывал точную дату отбытия в США. Он не жаждал сенсаций, а потому не хотел, чтобы его «провожала» толпа репортеров и фотографов. Автографы и рукопожатия он решил оставить до момента возвращения, как он надеялся, с триумфом. Сославшись на болезнь, его даже не пришла провожать супруга. После нескольких дней пути 21 апреля 1936 года лайнер «Бремен» вошел в нью-йоркскую гавань. Здесь уже никак нельзя было скрыться от представителей прессы. Американские фотографы сделали несколько фото, которым не суждено было появиться в немецких газетах, — на них улыбающийся Макс Шмелинг обнимал за плечо своего менеджера Джо Якобса, который был по национальности евреем. Далее репортеров интересовали некоторые подробности плавания. Шмелинг заявил, что, несмотря на то что ежедневно пробегал по палубе лайнера около 20 километров, он все-таки набрал в весе. По поводу Джо Луиса он заметал: «Если он будет допускать те же ошибки, что и во время боя с Баером, то я непременно нокаутирую его». Некоторые журналисты хотели знать, встречался ли Шмелинг с Гитлером накануне отплытия. Тут боксер был предельно краток: «Он — политик, а я всего лишь — спортсмен».

Далее общение с прессой продолжилось в отеле «Коммодор», который стал местом обитания немецкого спортсмена в Нью-Йорке. Тут уже в дело вступил Джо Якобс, который не только был уверен, что Шмелинг «побьет» Луиса, но и что эта встреча на ринге станет самым знаменитым боем десятилетия: «Миллионы людей не только в Германии, но и во всей Европе будут следить за радиорепортажами с поединка». Подобное утверждение не было преувеличением. В США для поддержки Шмелинга на бой должно было прибыть около двух тысяч немцев. И это при том условии, что транспортировка в США стоила огромную по тем временам сумму — 400 долларов! Пребывание Шмелинга в Нью-Йорке было недолгим. Несколько дней спустя он отправился на свою тренировочную базу, которая располагалась в 160 километрах к северу от Нью-Йорка, в Напаноке. Сюда Шмелинг прибыл 30 апреля 1936 года. Прежде чем приступить к интенсивным тренировкам, он познакомился с местным прокурором, открыл бейсбольный матч, раздавал автографы местным жителям. Одновременно с этим в доме, где жил Шмелинг, была смонтирована импровизированная радиостудия, из шторой по вечерам вторника, четверга и пятницы в эфир выходили получасовые передачи о ходе тренировок Макса Шмелинга. Эти сообщения ретранслировались в Нью-Йорке. Аналогичные сообщения о Джо Луисе выходили в понедельник, среду и субботу.

Брат менеджера Макса Шмелинга Майк Якобс занялся активным формированием общественного мнения. Он привлекал лучших спортивных репортеров, чтобы те пытались подать Луиса не в самом для него благоприятном свете. В некоторых случаях те не брезговали прибегать к откровенным расистским выпадам. В данном случае речь шла отнюдь не о личных убеждениях Шмелинга или его менеджеров. Подобная политика была продиктована необходимостью вывести ставки, которые делались через тотализаторы, на выгодный для Шмелинга уровень. Было необходимо, чтобы возмущенная поведением окружения немецкого боксера публика ставила на Луиса, тем самым повышая уровень дохода в случае выигрыша Черного Гусара.

Самого Шмелинга это мало интересовало. На своей тренировочной базе он усиленно упражнялся. Он пытался развить подвижность ног, которая подводила всех противников Луиса. По оценкам тренера Шмелинга Макса Махона, его подопечный в течение нескольких недель, которые он провел в Напаноке, пробежал в общем более тысячи километров. Особенностью тренировок Шмелинга было то, что он питался исключительно привезенными из Германии продуктами. Немецким было все: колбаса, сыр и даже минеральная вода. По этому поводу Шмелинг как-то пошутил: «Не хочу, чтобы американская вода разделяла со мной ответственность за возможное поражение». Единственным развлечением для Шмелинга был просмотр кинофильмов. На тренировки к нему приходило множество поклонников, хотя у Луиса в США таковых было не в пример больше. Но на людях Шмелинг предпочитал не тренироваться всерьез — это были своеобразные показательные представления. Немецкий боксер боялся раньше времени открыть свою «программу».

4 июня 1936 года Майк Якобс принес хорошее известие: если бы Шмелинг победил Луиса, то он мог рассчитывать на бой с Джеймсом Брэддоком. Несмотря на то что не имелось никаких конкретных договоренностей, немецкий боксер счел эту новость хорошим знаком. В Германии вообще посчитали, что подобное развитие событий было свидетельством того, что Шмелинг был фаворитом. Газета «Амстердам ньюс» писала в те дни: «Если бы уверенность была музыкой, то Шмелинг звучал бы как филармонический оркестр». Хотя подобную точку зрения разделяли отнюдь не все. Многие отмечали, что Луис был значительно моложе Шмелинга, а потому был более выносливым. В ответ на это Джо Якобс через прессу советовал «коричневому бомбардировщику» (так публика прозвала Луиса) есть побольше антрекотов: «Только так он может вынести и пережить мощнейшие удары Макса». Сам же Шмелинг предпочитал не давать подобных комментариев. Воздерживался он и от обсуждения расовой политики национал-социализма. Но он не мог критиковать режим. Более того, когда его спросили о возможности начала новой войны Англии и Франции против Германии, он ответил: «Не будет никакой войны, по крайней мере, в этом поколении. Немецкий народ не хочет воевать. Американцы еще не знали праведных войн. Я знаю, что в мировую войну они потеряли тысячи человек. Но в то же самое время в Германии погибли миллионы людей. Вместо того чтобы тратить деньги на вооружение, мы пускаем их на строительство домов. Вы думаете, 99 % немцев проголосовали бы за Гитлера, если бы они хотели войны?» Но в то же самое время он заявлял: «В спорте нет никаких различий между белыми и черными. Побеждает сильнейший».

Нельзя сказать, что, оказавшись в США, Шмелинг избавился от контроля со стороны национал-социалистического режима. Этот контроль косвенно осуществлялся через официального «летописца» Шмелинга, журналиста Арно Хеллмиса. Хеллмис прошел через мировую войну, после чего примкнул к национал-социалистам. Он вступил в СА, еще до того, как Гитлер пришел к власти. В США он направился якобы по собственной инициативе (по крайней мере, так утверждал сам Хеллмис). Но некоторые из американских журналистов утверждали, что пьяный в дым Хеллмис рассказывал им, будто бы был направлен в Америку, чтобы приглядывать за Шмелингом. На следующее утро он просил не разглашать эту информацию, так как она могла стоить ему жизни. Как бы то ни было, но статьи Хеллмиса с завидной регулярностью появлялись на страницах «Народного обозревателя» — официального печатного органа НСДАП. В одной из этих статей он сообщал: «Шмелинг прекрасно понимает, что эта поездка не будет развлекательной прогулкой. Но он верит в то, что сможет побить негра, так как намерен вернуть титул чемпиона мира в Германию. Несмотря на презрение американцев, насмешки в прессе и даже вопреки сомнениям, присущим некоторым из его земляков, он продолжает верить в себя. И его никто не сможет смутить!»

Когда в Германии говорили о «насмешках американской прессы», то это не было преувеличением. Подобно тому, как немецкая пресса нападала на Луиса, так и американская пресса травила Шмелинга. «Кубик льда в плавильной печи», «выцветшая шелковая рубашка из китайской прачечной» — это были самые мягкие формы оскорблений, которые себе позволяли американские газетчики. Некоторые из них дошли до того, что сравнивали немецкого боксера с Бурно Хауптманом — преступником, похитившим сына легендарного летчика Линдберга. Кто-то говорил, что бой превратится в казнь, а потому Шмелингу надо было заготовить прощальную речь. В целом прогнозы на то, что Шмелинг был фаворитом, были явно неоправданными. В букмекерских конторах ставили только на Джо Луиса, что не могло не радовать Якобса. Лишь единицы ставили на Шмелинга. Среди них была и знаменитая актриса Марлен Дитрих.