Читать книгу "Израильтяне и палестинцы. От конфронтации - к переговорам и обратно - Алек Эпштейн"

2. Финансовая база, подпитывающая оперативную деятельность боевиков.

3. Идеологическая индоктринация населения, в результате чего террор воспринимается как легитимное и оправданное средство борьбы (и более того, Израилю отказывается в самом праве на существование).

4. Государственная или квазигосударственная структура (подобная правительству ХАМАСа в Газе), координирующая террор и обеспечивающая взаимодействие всех вышеперечисленных элементов.

Нет никаких данных о том, что израильское руководство поставило своей целью или тем более сумело остановить финансовые потоки, которые позволяют ХАМАСу продолжать свою деятельность, в том числе и террористическую. Однако очевидно, что начатая 27 декабря война затрагивала лишь первый пункт в вышеуказанном списке, оставляя под вопросом как минимум последние два.

Инфраструктура террора, при всей важности накопленного потенциала боеприпасов и боевиков, непосредственно занимающихся запуском ракет по израильской территории, все же прежде всего находится в головах сотен тысяч палестинцев Газы, поддержавших ХАМАС на выборах в январе 2006 года и продолжающих поддерживать его в последующие три года. Трудно поверить, что бомбардировки с воздуха или сухопутное вторжение израильских сил что-либо изменят в сознании людей, которых на протяжении многих лет учили, что лучшее, что они могут сделать со своей жизнью – это пожертвовать ею во имя войны с «сионистским врагом». Повсеместный культ шахидов в палестинском обществе не позволяет надеяться на то, что ценности межконфессиональной и межэтнической толерантности или тем более пацифизма будут пользоваться в этой среде хоть каким-то уважением.

Что касается государственной поддержки инфраструктуры террора, то, как отмечалось выше, Израиль не заявлял о том, что ставит своей целью устранение хамасовского режима, которое могло бы выразиться, скажем, в свержении правительства Исмаила Хании или даже физическом уничтожении его наиболее радикальных членов. Насколько известно, за первую неделю операции в Газе ее жертвами стали 435 палестинцев, но среди них не было ни одного члена кабинета И. Хании. Но даже если хамасовское правительство, не так уж незаконно захватившее власть в секторе Газа (не будем забывать о выигранных исламистами выборах, прошедших под контролем значительного числа международных наблюдателей), и будет свергнуто, кто придет ему на смену? Состоит ли расчет в том, что к власти в ПНА должен прийти конструктивно настроенный и искренне готовый к диалогу с Израилем политик, который смог бы объединить под своим началом Западный берег Иордана и Газу? Однако единственной подобной альтернативой является формальный глава ПНА Махмуд Аббас, покинувший Газу в 1998 году, и не похоже, чтобы он реально смог утвердиться в Газе как признанный руководитель.

Таким образом, операция, поэтично названная «Литой свинец», уничтожила (и это – максимум, чего в принципе можно было достичь) лишь некий оперативный компонент инфраструктуры террора, практически не затронув остальные. Да, эта операция – вынужденная мера, и Израиль пошел на нее от безысходности, испробовав практически все имевшиеся средства. Однако «победного конца» в этой масштабной военной операции быть не могло в принципе. И разговоры о том, будто эта операция «раз и навсегда решит проблему», «изменит положение в регионе» и т. д., кажутся наивными. Эта операция могла дать Израилю важное тактическое преимущество и, при благоприятном ее исходе, на какое-то время (может, довольно продолжительное, а может, и нет) обеспечить затишье на юге, как это случилось на севере после Второй ливанской войны лета 2006 года. Однако как никуда с тех пор не делись исламисты в Ливане, так они никуда не денутся и в Газе. Кардинальное решение проблемы палестино-израильского конфликта, если оно вообще существует, лежит в других плоскостях.

Глава Х. Что дальше?[100]

Принявшее присягу 31 марта 2009 года тридцать второе правительство Израиля во главе с Биньямином Нетаньяху вынуждено будет решать проблему выработки новой политики на палестинском направлении. Тот факт, что ни одна из ранее предлагавшихся схем, среди которых «мир в обмен на территории», «два государства для двух народов» и другие, не работает, прямо признал новый министр иностранных дел Авигдор Либерман, заявивший 7 апреля 2009 года на конференции в Иерусалиме, что «мирные переговоры с ПНА зашли в тупик», и необходимо «разрабатывать новые идеи»[101].

При разработке новых идей и новых подходов к палестинской проблеме правительство Б. Нетаньяху вынуждено будет считаться с теми изменениями, которые произошли в регионе. Последовавший вслед за событиями в секторе Газа в июне 2007 года фактический раскол Палестинской национальной администрации на две части – сектор Газа, управляемый движением ХАМАС, и Западный берег, управляемый Махмудом Аббасом, – равно как и вполне реальная возможность захвата власти ХАМАСом на Западном берегу, где по результатам выборов в Законодательное собрание исламисты также получили большинство голосов (74 места из 132, т. е. 56 % депутатского корпуса), ставят перед Израилем проблему выбора адекватной внешней политики[102].

Продолжать риторику «двух государств для двух народов» более совершенно невозможно. Движение ХАМАС полностью контролирует сектор Газа и пользуется среди жителей сектора достаточно высокой, хотя и не абсолютной, поддержкой. Кроме того, сохраняется опасность военного переворота, аналогичного произошедшему в июне 2007 года в Газе, но уже на Западном берегу. Наконец, перед глазами нового премьер-министра Израиля – противоречивые результаты войсковой операции в секторе Газа, которая не привела ни к свержению режима ХАМАСа, ни к ослаблению его поддержки среди местного населения. Новое правительство устами министра иностранных дел А. Либермана дистанцировалось от решений конференции в Аннаполисе, состоявшейся в ноябре 2007 года, признав путь договоренностей с администрацией М. Аббаса бесперспективным.

Между тем, несмотря на неоднозначность последствий, которые повлек и повлечет за собой раскол ПНА на две части, необходимо подчеркнуть также те потенциальные выгоды, которые Израиль может из этой ситуации извлечь. Во-первых, агрессивная политика, проводимая движением ХАМАС, может быть выгодной Израилю с точки зрения информационного противостояния на поле западного общественного мнения: становится совершенно очевидно, кто агрессор, кто подрывает мирные инициативы и кто виновен в срыве тех или иных решений. Этот тезис нашел свое подтверждение во время военной операции в Газе, когда лидеры ЕС и президент США выразили Израилю поддержку[103]. Так, Дж. Буш возложил ответственность за происходящее в Газе именно на ХАМАС, а канцлер Германии А. Меркель подчеркнула, что «защита граждан и территории государства является законным правом Израиля»[104]. Во-вторых, военный переворот в секторе Газа и де-факто раскол ПНА на две части дает возможность отказаться от идеи палестинского государства – идеи, и без того, мягко говоря, не близкой сердцу Биньямина Нетаньяху. Наконец, раскол ПНА дает возможность разрушить укоренившееся в умах представление о некоем политическом единстве «палестинских» территорий. К тому же важно подчеркнуть, что собственно палестинскими ни Западный берег, ни сектор Газа никогда не были: если между 1948 и 1967 годом они принадлежали Иордании и Египту соответственно, то после Шестидневной войны перешли под контроль Израиля. Следует отметить, что для Иордании палестинское государство представляет не менее серьезную проблему, чем для Израиля, так как 75 % ее жителей – палестинские арабы. Сам акт провозглашения палестинского государства на Западном берегу и в Газе может стимулировать определенную часть палестинского населения Иордании к антигосударственным действиям, как случилось в «черном сентябре» 1970 года. Это приведет по меньшей мере к дестабилизации общественной жизни страны. Потенциальная возможность хаоса в Иордании, безусловно, противоречит стратегическим интересам Израиля.