Читать книгу "Гонка по кругу - Евгений Шкиль"

– Тоже переводится как «мой начальник»? – спросила Ева.

– Нет, – вытащив затычку и высыпав себе на ладонь часть порошка, сказал Дед. – Просто, после того как Реглов подарил мне нож с аббревиатурой на английском, я подбирал разные словосочетания и нашел, в частности, такое: my operational capability, то есть моя работоспособность, моя пригодность к эксплуатации. И примерно в это же время довел до конца свое изобретение: порошок из довоенных таблеток и высушенных растений с поверхности, который повышает человеческую работоспособность. Вот и написал в шутку My OC, а один мой товарищ, великий грамотей, прочитал надпись как «Маёк». Так за этим психостимулятором название и закрепилось. Вредный, правда, он очень.

– В Ганзе вы, наверное, могли бы стать почетным гражданином, – предположила Ева.

– Я не хочу, – сказал Дед, запрокинул голову и высыпал порошок себе в рот, затем, поморщившись, запил водой из фляги. – Мне это не нужно. Я свою формулу бесплатно передал людям Полиса и Красной Линии. Я вне политики. Не знаю, как на Красной Линии, а в Полисе маёк запретили как опасное для здоровья вещество, хоть и полезное при определенных обстоятельствах. Им там торгуют из-под полы. А я если кому и помогаю, то за доброе слово.

Ева с восхищением взглянула на Андрея Андреевича. Не часто ей попадались на пути такие бескорыстные мужчины, следующие, несмотря ни на что, своим убеждениям. Мир давно пришел в негодность, погряз во тьме, а этот старик все равно излучает свет, все равно делает так, как велит ему совесть, а не жизненные обстоятельства. И девушка окончательно решила, что будет с Дедом и его учеником Кириллом до конца, и неважно до какого – победного или смертного. Вот где действительно настоящие люди, а не безымянки.

– Возьми, – сказал старик, протягивая пробирку Кириллу, – спрячь, чтобы у меня больше искушения не было. А то от передозировки еще и галлюцинации могут быть. Нам пора, мы и так много времени потеряли. Того и гляди, нас нагонят.

Парень поднес к носу порошок, сделал глубокий вдох и чихнул. Андрей Андреевич строго посмотрел на ученика. Тот извинился и спешно спрятал пробирку в нагрудный карман. Троица двинулась дальше.

Порошок и в самом деле оказал на старика благотворное действие. Он больше не сопел, не задыхался и не отставал. Ева ловко перепрыгивала со шпалы на шпалу, ее спутники, включив фонари, не отставали от девушки.

Вскоре Ева почувствовала первые признаки усталости. Не желая поддаваться слабости, она попыталась считать шаги, чтобы вновь, как в предыдущем перегоне, в воображении превратиться в маленькую летучую мышь. Однако сконцентрироваться отчего-то не получалось. Несколько раз Ева спотыкалась, не попадая на шпалы, но все же удерживала равновесие и продолжала упорно бежать вперед.

Время тянулось мучительно медленно, весь мир сузился до саднящего от пота лица, натужного дыхания, болтающегося на спине рюкзачка и нескончаемо длинного темного туннеля, по которому непрестанно блуждали три лучика света.

«Наверно, в аду так же, – мелькнула шальная мысль, – только туннель огненный, или змеями наполненный, или еще чем, но это неважно, потому что все равно бежишь, бежишь, и остановиться не можешь… и вырваться – тоже».

Но, как бы там ни было, перегон между Курской и Комсомольской имел свои пределы, и спустя долгое время Ева увидела свет.

– Давайте на станции перейдем в левый туннель! – послышался громкий голос Кирилла. – Все-таки внутренний круг, хоть чуть, но меньше!

Девушке, удивившейся тому, что парню хватало сил еще что-то кричать, предложение показалось разумным. На время Игр края платформ, примыкающие непосредственно к перегонам, огораживались. По ним участники могли свободно переходить с одних путей на другие.

Троица так и поступила. Они быстро поднялись по лесенке, под возгласы болельщиков проскочили мимо гермоворот и спустились с другой стороны платформы. Еве и ее товарищам преграждали путь несколько вагонов, оборудованных под жилые помещения. Кое-как обойдя их, команда побежала дальше. Когда они уже оказались рядом с перегоном, ведущим на Проспект Мира, Ева вдруг услышала, как неистово взревела толпа. Она, остановившись, обернулась. Примерно в ста метрах от нее из щели между вагоном и стеной показался человек в камуфляже, с автоматом наперевес. Ева узнала его – это был Лом, бандит с Новокузнецкой. Следом за главарем выскочили его подельники.

– Давай, давай, не стой! – донесся встревоженный голос Деда. – Уходим! Уходим!

Девушка и ее спутники метнулись к туннелю. Все-таки остановки из-за Андрея Андреевича сделали свое дело: они безнадежно отстали и теперь оказались в пределах видимости далеко не самых безобидных соперников.

– Нам нужно дать бой, когда они только войдут в перегон, – проговорил скороговоркой на бегу Кирилл, – мы их будем видеть, а они нас – нет.

– Не стоит начинать стрельбу первыми, – отозвался Дед, – попробуем уйти. Да и туннель здесь резко влево заворачивает. Может, и не достанут нас.

Ева понимала, что Кирилл прав, – слишком хорошо она знала отморозков с Треугольника. Мирно разойтись со своими конкурентами они не захотят. Но возражать старику не стала. Спорить сейчас – только ухудшать положение.

Они мчались во всю прыть. Сзади слышались тяжелый топот и отборная ругань. Ева немного вырвалась вперед и беспрестанно оглядывалась. Кирилл бежал вровень со своим учителем. Видимо, боялся, что старик отстанет. Наконец, грянул первый выстрел, отразившийся тысячекратным эхом от стен туннеля и заставивший девушку пригнуться. Следом застрекотала автоматная очередь, раздался крик отчаянья и боли. Ученик Андрея Андреевича упал, тут же попытался вскочить и, протяжно застонав, вновь рухнул. Дед, развернувшись и присев на одно колено, огрызнулся короткой очередью из АКСУ. Ева выхватила пистолет и, подбежав к мужчинам, выстрелила наугад несколько раз – бандиты погасили фонари.

– Туши свет, – сказал старик, – туши!

Девушка подчинилась, и беспросветный мрак окутал ее.

– Кирилл, что с тобой? – спросила она тревожным полушепотом.

– В икру попали, – надрывно прошипел юноша, – достань жгут!

Прозвучало несколько выстрелов, Дед ответил тремя одиночными и сменил позицию. Ева на ощупь вытянула из кармана рюкзака резиновый ремень, потянулась к ноге парня.

– Я сам перетяну, – болезненно выдохнул он, – дай мне.

– Уходите, я задержу их, – тихо, но отчетливо произнес Андрей Андреевич и выстрелил.

На мгновение вспышка озарила лицо старика, но девушка успела заметить, насколько оно было поразительно спокойно, даже безмятежно, будто речь шла не о жизни и смерти, а о какой-то нелепой игре, которая вот-вот должна закончиться.

– Остаться должен я, – скрипя зубами, возразил юноша, – я далеко не уйду.

– Уходите, – сказал твердым голосом старик, – перегон до Проспекта Мира не очень длинный. Я стар, а вам жить еще. Моя вина, что мы так отстали, мне и искупать.