Читать книгу "Взорванный плацдарм. Реквием Двести сорок пятому полку - Валерий Киселев"

На следующий день мы сопровождали минометчиков «Василька» мимо этого дома и, увидев вэвэшников, сказал им: «Ну что, теперь-то убедились, что чуть своих не завалили?» «Василек» работал по мосту через железную дорогу, откуда бил снайпер.

«Как? Живы?» – «Живы…»

Сергей-«Бомжонок», механик-водитель БРДМ противотанковой батареи:

– Бои сместились от площади Минутки в глубь города, но активного движения по городу на технике еще не было. Мы въехали в город, Сан Саныч, взяв с собой Димана с Пейджером, ушли в сторону Романовского моста. Я на машине остался на перекрестке около подземного перехода. «Сижу» на радиостанции, наблюдаю за округой. Идут два бойца, слегка покачиваясь. Наверное, где-то водочкой изрядно подзаправились. Скорее всего, из 506-го полка: у наших такой формы не было – телогрейка без ворота, ватники, как в фильмах во время Второй мировой.

В сторону Романовского моста по правой стороне стоит девятиэтажка, в конце которой магазин «Стекляшка». Проходя мимо него, бойцы увидели валяющийся портрет Дудаева и решили выместить на нем все зло за погибших пацанов. Поднимают портрет и пытаются поставить в оконный проем магазина, облокотив его на решетку. В это время внутри магазина происходит сильный взрыв. Я выпрыгиваю из-за руля, сажусь за пулемет, даю из КПВТ две хорошие очереди – прикрыть пацанов. Откатываюсь назад, чтобы из «РПГ» в ответ не получить, прячу борт за боковую стенку подземного перехода. По радиостанции слышу: «Бомжонок», ты воюешь?» – «Да, я. Что случилось?» По этим парням либо из «РПГ» дали выстрел или управляющий фугас сработал. Осмотрелся, вроде не стреляют. Только у парней этот взрыв отбил желание расстрелять портрет. Неторопливой походкой идут в мою сторону. Поравнялись с моей машиной, я высунулся из люка: «Как? Живы?» – «Живы. Спасибо, поддержал». И также неторопливо пошли дальше. Больше их не видел.

Эдуард Виноградов:

– Вторая моя контузия была гораздо тяжелей… Мне повезло, что в момент взрыва выстрела из гранатомета я успел открыть рот – это не так сильно оглушает. Голова болела…

А списали меня не сразу. После контузии мы взяли еще одну пятиэтажку, были бои на площади Минутка, за школу. Уходить было нельзя: пополнение нам тогда прислали – без слез не взглянешь.

Ушел в санчасть, когда меня стало рвать. Увезли меня тем же бортом, что и тех, кто был ранен при взрыве авиабомбы, первого февраля. Госпиталь в Самаре…

Из дневника Алексея Горшкова:

01.02.2000 г.

Нога ноет все сильнее. Обратился в медроту. Достали один осколок из колена (застрял под кожей, кости не задело), сделали перевязку. От госпитализации отказался, т. к. остался единственным живым офицером в роте…

03.02.2000 г.

Сегодня у Вани Цыкина 9 дней. В плен «чехов» решили не брать. Были бои на западной окраине Грозного, в Заводском районе. Сегодня снова ранен. На этот раз досталось сильнее. Думал, Богу душу отдал уже… Нарвались на недобитых. Те стали забрасывать меня гранатами. Ни одного осколка, все мимо, но от взрывов (гранаты рвались в шаге от меня) получил приличную контузию.

«Пленных сегодня не брать…»

Алексей Горшков, командир 3-го взвода 3-й мотострелковой роты, старший лейтенант:

– Третье февраля был девятый день, как погиб Ваня Цыкин. Я сказал солдатам, что пленных сегодня не брать, запрещаю. Раньше бывало, что брали, сдавали их разведчикам, а в этот день, даже когда сдавались – всех мочили…

Одна из русских бабушек подсказала мне, что по улице пробежали пятеро боевиков – в черных повязках на головах. Они и до этого нам в боях попадались – это из «чеховского» спецназа, на черных повязках какие-то надписи на арабском языке, а сами они были в хорошем натовском камуфляже.

За микрорайоном Алды уже наши стояли, и этих спецназовцев зажали с обеих сторон. В одном из домов на этой улице у них была лежка, и, наверное, они решили вырваться из окружения и отсидеться там. Побежали впятером их догонять. Первого «чеха» я вальнул из автомата, остальные бегут впереди него. Солдатам своим приказал: «Бегите за дом с другой стороны, закрывайте им проход! В плен не берите, мочите сразу!» Приказал, чтобы сохранить им жизнь – со мной их могли бы завалить, а им домой через день-другой. Второй «чех» на бегу бросил назад гранату, в азарте я только присел на корточки – не хотелось его отпускать, мочканул и его. Догоняю третьего, он забежал в какой-то сарай, вход – калитка из арматуры, ржавая. Подбегаю, плечом толкаю калитку, она на меня, я делаю шаг назад, и на уровне головы взрыв. Понял, что этот «чех» забежал в сарай и успел растяжку накинуть на заранее приготовленную гранату. Осколками не зацепило, но звук у меня пропал, и это меня здорово разозлило: после контузии 28 января слух полностью не восстановился, а тут еще этот добавил… Вижу в сарае люк открытый, только я хотел туда из подствольника выстрелить, а это было бы там, в подполе, «мама, не горюй…», как вдруг оттуда на меня вылетает огненный шар, взрывной волной меня отбросило, вижу, как доски на крыше сарая подпрыгнули, шифер посыпался. Вслед за огнем через меня пролетело тело, а я понимаю, что слабею, даже не пытаюсь встать, только перевернулся на живот, вижу, что «чех» сидит, что-то лопочет, и у него штаны горят. Я нажал курок, а выстрелов не слышу… «Все, трындец, госпиталь мне обеспечен». И потерял сознание. Очнулся от того, что кто-то растирает мне снегом лицо. Мычу…

К вечеру очухался, слух немного вернулся. Отметили девять дней Ване. Русские бабушки принесли варенья, соленья, мы им – сгущенки, тушенки, крупы, хлеба. «А вы-то как?» – спрашивают. «Нам еще дадут…»

Сергей Гирин, заместитель командира 2-й мотострелковой роты по воспитательной работе, лейтенант:

– К третьему февраля практически все окраины площади Минутка были очищены от духов. Я у одного из немногих оставшихся местных спрашиваю, почему площадь так называют? «Раньше здесь магазин продуктовый был, «Минутка» назывался. Потом и название за всей площадью закрепилось…»

В этот день батальон маршем направился в район Грозного под названием «Черноречье». Шли через частный сектор, а потом мимо девятиэтажных зданий. Сопротивления со стороны духов уже практически не было, так – единичные боестолкновения.

В начале февраля мы отдыхали и приводили себя в порядок. Разместились в железнодорожном депо, жили в вагонах. После перестрелок, проведенных маршей и передвижений просто наслаждались отдыхом…

«Отвоевался я, ребята…»

Игорь Дружинин, 3-я мотострелковая рота, контрактник:

– Как-то ночью зашли почти всем батальоном в разбитый магазин на Минутке, оттуда занимали высотки почти без боя, «чехи» отходили. Зачистили девятиэтажку, заложили окна кирпичом и стали прикрывать пацанов, которые брали следующие дома. В общем, Минутку взяли.

Жили там в пятиэтажке, на пятом этаже, всем взводом в двухкомнатной квартире. Открываешь дверь, а второй комнаты нет, снесло взрывом. Потом начали продвигаться за Минутку, везде уже без боя. Наш взвод шел постоянно в головном дозоре. Как-то в частном секторе стоим мы у дома, а дорогу перебегает «чех», метрах в сорока. Пацаны не ожидали и стоят, думают, что делать. Я двоих за «чехом» отправил, а сам с Жорой в обход, полез через забор, его встречать. Подбегаем к сараю, а Колос первый туда залетел, «чех» успел поставить растяжку, и взрывом Андрюху отбросило. «Чех» бросил себе под ноги противотанковую гранату. Подбегаем – у него от ног одни кости остались. Сказал нам по-русски: «Отвоевался я, ребята», и его взводник добил из автомата. Колоса контузило, но он не пошел в санчасть.