Читать книгу "Проверка на любовь - Андреа Семпл"

— Все очень просто, — заявляет он с таким видом, будто ему когда-нибудь приходилось сталкиваться с чем-то очень сложным. — Это будут советы реальных людей, занимающихся реальным сексом. Ну, что-то вроде «читатель — читателю». И мы можем потом пойти еще дальше. Копнуть в эту тему поглубже. Например, давать советы, как лучше и интересней дрочить или как нужно заниматься сексом под душем… — Он снова скрещивает ноги, явно заведенный своей речью. — Или расскажем о технике глубокого заглатывания, или объясним, как нужно…

— Погоди-ка. Ты что же, хочешь научить женщин, как лучше задохнуться?

— Нет, Марта, как раз, наоборот. Если мы напечатаем такую статью, то читательница узнает, как ей при этом не задохнуться.

— Понятно. Так кто утверждал, что феминизм изжил себя?

И тут снова вступает Вероника:

— Марта, ну, перестань, это только теоретические варианты будущих статей.

— Все ясно, — выпаливаю я. — Да это же просто… просто… — Однако вес их объединенного взгляда имеет свое воздействие на меня, и я сдаюсь. — Э-э-э… ничего.

Гай смотрит на Веронику, таким образом, снова передавая ей эстафетную палочку.

— Послушай, Марта, — командным тоном начинает та, — вот мое последнее слово. Либо ты сумеешь справиться со своей задачей, либо нет. Если у тебя все получится — что ж, замечательно. Ты остаешься на своем месте и продолжаешь заниматься своей работой, а «Секс-материалы» мы на время отложим.

— А если у меня ничего не получится?

— Что ж, в этом случае тебе будет предоставлен выбор. Либо ты уходишь из «Глосса» навсегда, либо мы снова начнем пользоваться твоими услугами, как внештатного консультанта и заказывать тебе время от времени статьи. Вот поэтому мы обязаны тебя предупредить об этом заранее, за три месяца.

Мне хочется разреветься. Я знаю, что это звучит унизительно, но я действительно чувствую себя сейчас жалкой и растоптанной, и мне становится на все наплевать. Дело в том, что ведь я и сама понимаю, что у меня сейчас не лучшее время, и, наверное, не все так гладко получается, но я очень люблю свою работу. И это на самом деле так. Я зарабатываю хорошие деньги, и при этом у меня возникает такое чувство, что я помогаю людям выпутаться из сложных ситуаций и решить их проблемы.

Эта работа удовлетворяет меня полностью.

Я всегда мечтала о том, чтобы мне доверяли. Нет, даже не совсем так. Мне хотелось добиться признания. Наверное, этого желает любой человек. Но у меня это желание развито слишком уж хорошо. Мне это жизненно необходимо, это не просто прихоть. Я хочу, чтобы меня знали за то, что я делаю нечто очень хорошее и могу предложить нечто ценное. Даже если это самый обыкновенный совет. И это не потому, что меня никто не любил или в чем-то отказывал. Мне всегда казалось, что я разбираюсь в людях.

Моя нынешняя роль открыла для меня целый мир. Тот самый, где сила гравитации притягивает ко мне все, словно я являюсь его центром. И вот теперь, похоже, у меня этот мир отбирают.

— Ну, и как же ты узнаешь, удалось ли мне вернуть все на прежние места? — спрашиваю я Веронику, хотя глаза у меня сейчас уставлены в пустоту.

— Это будем решать я и Гай. Если мы поймем, что ты обеспечиваешь читателей гармоничными, реалистичными и сексуальными советами — ты остаешься с нами. Если нет, то мы раскланиваемся.

Значит, так тому и быть. И никаких тебе подушек для смягчения удара. Или конфетки, чтобы подсластить горечь поражения. У Вероники всегда так: только кнут и никакого пряника.

— Ну, хорошо. Я все поняла, — мямлю я и поднимаюсь, чтобы выйти из кабинета.

И когда я уже нахожусь на половине пути к двери, она решает, что нужно добавить еще кое-что. Она говорит, и я ощущаю, что ее голос стал гораздо мягче:

— Пожалуйста, Марта, не воспринимай все то, что было сказано здесь, на свой личный счет. Это бизнес, и ничего более. Только бизнес.

Глава 19

На следующий день.

— Привет, Марта, это я.

У Дездемоны всегда так: она ведет себя так, словно является единственной «я» во всем мире. Или, по крайней мере, она — моя знакомая, а больше у меня нет ни подруг, ни знакомых. Но в любом случае этот чуть измененный голос я смогу распознать всегда и везде.

— А, это ты, Дез. Как дела, прелестница? — Когда мы учились в школе, то частенько в разговор вкрапляли словечки из Шекспира. Конечно, это всего лишь детство, на уровне шестого класса, и мне давно пора бы немного повзрослеть.

— Если в двух словах, Марта: просто фантастика и даже еще лучше.

Я сникаю. Простите меня, но я не могу вспомнить ни одного случая, когда радость Дездемоны не отражалась на моем самочувствии наихудшим образом.

— Что же произошло?

— Ну, это не телефонный разговор. Давай вместе пообедаем. Мне просто не терпится посмотреть на тебя и увидеть выражение твоего лица после того, как я тебе все расскажу.

— М-м-м… Ну, хорошо. Где?

— Что ты скажешь насчет Галгери? Алекс сегодня работает, и я уверена, что ему будет приятно повидаться с тобой.

— Договорились. Когда? — Голос мой звучит сдержанно, слова подбираются на удивление банальные.

Разговор закончен. Я вешаю трубку и тут же закуриваю сигарету, делая глубокую затяжку. За аркой церковного окна все кажется светлым и зеленым. В живой изгороди, среди ветвей, запуталась птичка. Я стою у окна и, глубоко вдыхая сигаретный дым, просто наблюдаю за ней. Она тщетно хлопает крыльями примерно с полминуты, в движениях заметна паника. Но вот она, наконец, освобождается и, вспорхнув, исчезает в небе над Лондоном.

Через два часа.

Когда я приезжаю в Галгери, здесь уже царит привычный приглушенный шум: обедают бизнесмены и освежаются любители выпить среди бела дня. Дездемона уже тут, она устроилась за столиком в центре зала. И хотя самого Алекса еще не видно, я чувствую, что он тоже где-то поблизости, за дальней стеной.

Я иду к Дездемоне, одновременно уступая дорогу спешащим официантам, и воздух в зале почему-то становится плотным и каким-то тяжелым. Я повсюду вижу свои отражения — на стене впереди, по бокам, на двери, ведущей в кухню, когда она открывается. И хотя сейчас к Дездемоне направляется примерно полтора десятка Март Сеймор, я на секунду теряю ориентацию и сама не могу сказать, которая из них — настоящая. Я понимаю, что совершаю непоправимую ошибку, и мне надо было бы найти любую причину, чтобы отказаться и не приходить сюда.

Если внутренне в чем-то Дездемона и не совершенна, то про внешность этого никак не скажешь. Она что-то сотворила со своими волосами — придумала челочку и «хвостики». Когда я подхожу ближе, она откладывает в сторону меню и приветствует меня улыбкой. Это я просто так сказала «улыбкой»: на самом деле она просто пожирает меня глазами.

Дездемона ведет себя исключительно спокойно, сидит, сложив руки на коленях. Она надежно сдерживает себя, как гепард, приготовившийся к броску.