Читать книгу "Тайный голос - Глория Беннетт"

Энн засмеялась. Эстер просто неподражаема. Но самое интересное, ужинать она с мужем ее одну не пригласит, только если у Энн будет спутник. Что ж, придется иди ужинать одной или срочно искать партнера на вечер.

Встреча с режиссером нового фильма прошла очень успешно. Кристофер Мегарджи был очаровательный молодой человек, снявший уже несколько успешных блокбастеров. Теперь он решил сделать красивую романтическую комедию, собрав букет из звезд большой и малой величины. Увидев Энн, он просиял и бросился целовать ей руки. Но потом испуганно отпрянул и с деланным ужасом спросил:

— Я не посягнул на святое? Может быть, вам требуется жесткое мужское пожатие?

— Кто вас так напугал? Я готова и на пожатие, и на братский поцелуй, на все, кроме роз на свою раннюю могилу. Я без ума от вашего последнего фильма. Особенно сцена поединка. Так красиво и так символично отработан каждый жест! Вы умеете выбивать слезы из всего, к чему прикасаетесь.

— Спасибо, но теперь мне бы хотелось потренироваться на смехе. У вас очень остроумный текст. Если бы вы добавили еще парочку диалогов, то мы бы вписали вас в авторы сценария.

Эстер незаметно толкнула Энн рукой в бок. Но Энн и сама уже была не прочь поработать с талантливым режиссером. Он просто завораживал своим бархатным обаянием. Бархат, наброшенный на железную палицу, подумала Энн. Он раздавит каждого, кто встанет на его пути. Но сладко умереть от руки такого прекрасного палача. Энн согласилась поработать над сценарием, на это ей отводились сутки.

— Вот здесь надо бы дополнить, и здесь, и здесь. Вы поймете. Я написал номера страниц. Если буду нужен, меня везде можно найти. Везде!

Я вездесущ! Каждая собака на студии вас ко мне отведет! Но я не обещаю, что все дописанное вами будет снято. И если можно, в первую очередь сцены с Джулией. Она ограничена во времени. Только пять дней. Мы должны успеть. Послезавтра она прилетает. Завтра начинаем снимать. Ну, понимаете. Вечером поужинаем вместе?

Энн оглянулась на Эстер. Та удовлетворенно кивнула. Решено было в девять вечера встретиться возле какого-то элитного клуба, под странным названием «Пальцы», куда пускали только по особым пропускам. Энн взяла сценарий и поехала с Эстер в отель. Эстер уже зарезервировала ей номер, роскошный даже на привередливый вкус Энн, и безумно дорогой.

— Все оплачено, — шепнула ей Эстер, когда они стояли возле портье. — Пользуйся. Кажется, он положил на тебя глаз.

— Зачем ему это? Он и так все имеет. И получше меня есть девушки.

— Никогда не спрашивай, зачем это кому-то. Спрашивай, зачем это тебе. Хочешь с ним переспать, бери! Не хочешь — пошел вон, дурак! Чего тут размышлять. Спрашивать надо только у своей левой ноги, а не у мамы, подруги или Бога. Богу есть дело до твоих гениталий? Ему что, делать больше нечего в бесконечной Вселенной? А остальные просто давятся от зависти и правды не скажут. Все. Я сказала свое мнение. Можешь его принять к сведению. Встречаемся без четверти девять внизу. Чао!

Энн вошла в номер. Да, в Калифорнии умеют наслаждаться жизнью. Это не комната, а просто один из залов Национальной художественной галереи. Если бы еще найти здесь письменный стол. За какой пальмой он спрятался? Но оказалось, что здесь предусмотрен кабинет, где был не только стол, но и компьютер с Интернетом, принтер, факс и ксерокс. Энн позвонила домой, поговорила с Чарли. Выяснила, что Улисс еще не появлялся.

Ну что ж, мы свободные люди в свободной стране. А она сегодня ужинает с блестящим молодым человеком. Если Улисс взревновал, увидев мужа Эстер, то, встретив Кристофера, он бы сразу застрелил ее.

Она не стала листать рукопись сценария, сразу вставила диск в компьютер и начала пробегать глазами текст на экране. Работа захватила ее. Ей стал понятен замысел режиссера. Кроме того, она была потрясена, как удивительно он понял суть ее романа. Это был не коммерческий дамский любовный роман, а ее ранняя ироническая проза с лихо закрученным сюжетом и колоритными героями. Разумеется, в главной героине она, слегка приукрасив, изобразила себя, ту давнишнюю, молодую и задорную. Пробелы, сделанные режиссером, были именно там, где она сама хотела дописать, но не сделала этого, боясь перегрузить роман диалогами, которые как готовый попкорн вылетали у нее из головы. Искрометные шутки, парадоксы, игра слов — все это давалось ей легко. Она быстро сочиняла реплики, добавляя в них остроты и современности. Неожиданно Энн взглянула на часы в компьютере и ужаснулась. Было уже пятнадцать минут девятого. А она сидела не вставая, даже не приняв душ после полета и не разобрав чемоданы. Зато сделать осталось какие-то несколько страниц. Она позвонила Эстер и сказала, чтобы они шли без нее, а она подойдет прямо в клуб, потому что у нее забил фонтан вдохновения и скоро она все доделает до конца.

— Зачем ты гонишь? Моцартов травят, учти!

— А ну тебя…

Энн работала еще полчаса. Все было готово. Надо бы еще пробежаться глазами и слегка зачистить. Но уже не было сил. Она поставила текст на распечатку и побежала в душ. Энн так обалдела от работы, что выбор платья, всегда игравший для нее большую роль, совершенно ее не волновал. Она вытащила черное платье, очень похожее на комбинацию, какую носила ее мама, накрутила нитки любимого жемчуга, потом накинула на плечи золотисто-оранжевый палантин из тяжелого шелка — в Калифорнии всегда очень прохладные ночи. Когда-то она хотела назвать один из своих романов «В Калифорнии прохладные ночи», но так и не назвала. Даже не написала. Оказалось, что черные туфли она не взяла. Зато в чемодане оказались почему-то мягкие замшевые сапожки. Тогда Энн решила не надевать чулок, а натянула сапожки прямо на голые ноги. Зато в сапоге отыскался очаровательный замшевый ридикюльчик. Энн побросала туда пудреницу, помаду, кошелек с правами и прочими карточками и с какой-то мелочью наличными — долларов сто, не больше. Рукопись, сложенная трубочкой, тоже туда вошла. Просто знаменитая сумка Мэри Поппинс, и только! Душистый носовой платок, маленький тюбик дезодоранта, пробный флакончик духов и любимый маленький швейцарский перочинный ножик с двумя острейшими лезвиями, ножницами, пилочкой, пинцетом и зубочисткой, с которым она никогда не расставалась. Сумочка заметно округлилась, словно ее кто-то обрюхатил. Теперь нужно сделать лицо перед выходом. Энн быстро, почти автоматическими движениями нанесла нежнейший тон, два прикосновения румянами, легкий взмах возле ресниц, карандаш под глазами, над глазами и на крыльях носа, тщательная обводка контура губ и наконец, самое ответственное — губная помада и блеск. Глаза у Энн были и так прекрасны, она это знала, а вот губы — всегда очень бледные, с самого детства, — нуждались в тщательном макияже. Быстро проведя по лицу салфеткой, чтобы снять лишнюю краску, Энн взглянула в зеркало и осталась собой довольна. Она распустила свои пышные волосы и приподняла с боков, закрепив на затылке золотой заколкой, сделанной по ее заказу знакомым ювелиром. У нее были две такие заколки — золотая и серебряная. И она носила их по очереди.

Леди Годива! — удовлетворенно подумала Энн. Просто настоящая леди Годива!

Она вышла из отеля и подняла руку, чуть присвистнув. Тут же остановилось желтое такси. Энн назвала место. Шофер поехал, но поинтересовался, убеждена ли мисс, что она туда попадет. Энн заверила его, что там уже все схвачено и ее ждут не дождутся.