Читать книгу "Про баб - Михаил Барановский"

– Это со мной. Привет.

– Привет.

Украинские рабочие обалдело осматривают клонированную квартиру.

– Елы-палы, – сокрушается бригадир. – Шо я тебе, хозяйка, говорил. Шарлатаны воны уси.

– Кто?

– Да дизайнэрша ваша. Это сколько она таких квартир понаробыла, що куды не прыйди – везде одно и то ж.

– Ладно, – говорит Настя. – Давайте, ребята. Что делать – знаете. И смотрите, чтобы все в точности по проекту.

– Знаем, знаем… – вздыхает бригадир.

– Ну, и ладушки, тогда за работу.

Сергей и Настя проходят в спальню. Сергей обнимает ее:

– Ты помнишь, я тебя об этом не просил.

– Да. Мне так захотелось.

– Ты сказала тогда, помнишь: «Я живу в построенной им лжи»? Теперь ты эту ложь хочешь восстановить?

Настя отстраняется от Сергея.

– Нет. Теперь я построю свою ложь. Вернее, свою правду. Зуб за зуб.

* * *

Грузчики несут джакузи по лестнице в квартиру Ильи. За ними бредет Максим.

– Это что ж за «Титаник»? – пыхтит один из них.

– «Титаник»?

– А то что ж?

– Я думал – дельфинарий. Хотя, может, и «Титаник», – соглашается Максим, – это точно. «Титаник».

Илья рассматривает злополучную ванну.

– Ну, зачем ты ее приволок?

– Это подарок.

– И что мне прикажешь делать с твоим подарком?

– У вас перекрытия бетонные, а у меня деревянные.

– При чем тут перекрытия? Иди сюда. – Он заводит Максима в туалет. – Смотри.

Очевидно, что в этом крохотном совмещенном санузле она не поместится.

– Может, в какое-нибудь другое место? – слабо предлагает Максим.

– Макс, извини, но она даже на балкон не влезет.

Максим чертыхается. Илья пытается успокаивать:

– Да, на чужом несчастье джакузи не построишь. Ну, и что делать будешь?

– С джакузи?

– С собой.

– Не знаю.

– Поживи пока у нас, если хочешь.

– Спасибо. Я и у себя могу, на работе.

– Зачем на работе? Светка будет рада. Оставайся, пока все не устаканится.

На кухне фоном бубнит работающий телевизор. Они сидят за столом, выпивают, закусывают.

– Как ты себя чувствуешь? – интересуется Илья. – Видик у тебя не фонтан.

– Ты знаешь, что такое усталость материала?

– Нет.

– Даже бетонное перекрытие со временем может устать, дать трещину и в конце концов обрушиться. Вот и я устал. От ремонта, от всех этих хитросплетений, скандалов, от работы… Хочу куда-нибудь, где тихо, спокойно. Отоспаться, откиснуть. Хочу уехать.

– Я знаю такое место, – оживляется Илья. – Чехия. Газончики стриженые, красная черепица на крышах. Люди приветливые. Языкового барьера практически нет. А, Макс? Давай рванем.

– Ты же вроде последний раз в Германию собирался?

– Немецкий язык. Я как представил, что Марик на немецком говорит: «Йа, йа, зер гуд!» – так сразу перехотел.

– Зер гуд! – одобряет Максим.

Тут вбегает Марик, кудрявый мальчик двух лет, с оттянутой памперсом неестественно большой попой. За ним появляется на кухне Света в халате. Илья подхватывает сына на руки.

– Марик, скажи, куда нам ехать? Хочешь в Германию?

Мальчик отрицательно мотает головой.

– А в Чехию? Хочешь?

Та же реакция.

– Хочешь здесь жить? – с брезгливостью в лице задает вопрос Илья.

Марик отчаянно кивает. Света смеется.

– Нет, вы только посмотрите на него! Нашелся тоже патриот. – Илья опускает ребенка на пол. – Ну, совсем еще дурной, – оправдывается он за неудачный эксперимент.

Ночь. Илья и Максим курят на балконе. К ним присоединяется Света. Максим дает ей прикурить:

– Комары.

– Кусаются, между прочим, только самки, – говорит Илья. – Самцы не кусаются.

– Не кусаются, – подхватывает Света, – не работают, ничего не делают… Летают без дела туда-сюда, туда-сюда… И зудят. Они все время зудят.

– Да, действительно, – поддерживает Свету Максим. – Хватит дергаться. Купите, наконец, нормальную квартиру, сделайте ремонт… – Максим понимает, что говорит что-то не то, и замолкает.

Илья прыскает от смеха… Света мрачно затягивается:

– Спасибо. Очень смешно. Я оценила твой черный юмор. Все, я пошла спать.

– Спокойной ночи. – Мужчины остаются наедине.

– Макс, я знаю, что в эти дела нельзя лезть с советами, но я все-таки тебе скажу. Ты с Настей сколько уже живешь! У всех бывают сложности. Это проходит. А эта? Кто она? Что ты про нее знаешь? Ну, что – красивая, сексуальная… А жить ты с ней сможешь?

– Не знаю.

– Вот. Я в детстве как-то в пионерском лагере шел на пляж. Смотрю – жук ползет. Красивый, пестрый такой, как собор Василия Блаженного. Взял я его в руки. А он как брызнет на меня желтой, вонючей струей. Я потом несколько дней отмыться не мог. Вот, когда я вижу одну из таких – красивую, сверкающую, яркую, зовущую, я прохожу, не дотрагиваясь. Я уже знаю, чем это пахнет.

– Вот поэтому ты никуда и не уедешь.

– Почему?

– Потому.

* * *

Максим и Галина колдуют над очередным пациентом. На этот раз это очень тучный молодой человек в очках. На лацкане его пиджака прикреплен большой круглый значок, на нем крупными буквами выведено: «ХОЧЕШЬ ПОХУДЕТЬ? СПРОСИ МЕНЯ „КАК?“ Он сильно потеет.

Из-под верхней губы выбиваются куски ваты. Максим с Галей на пару шурудят у него во рту металлическим инструментом.

– Галочка, вы ни о чем не хотите спросить пациента? – говорит Максим, не отрываясь от работы.

– Честно говоря, так и подмывает, – признается она.

– Так «как»? – обращается Максим к толстяку.

Тот вращает глазами, что-то мычит и потеет.

– Как-как? – переспрашивает Максим.

Но тут звонит телефон. Галя берет трубку.

– Максим Максимыч, вас, – радостно сообщает она. – Жена.

– Рот не закрывайте, – говорит Максим пациенту, направляясь к аппарату.

По ту сторону телефонного провода Настя шепчет в трубку:

– Максим. Я к тебе, как к этому… Как к врачу. Нет, со мной все в порядке и с Машей тоже. И с собакой все в полном порядке. – Она закатывает глаза под идеально белый, геометрически безукоризненный потолок. – Конечно, здоровье собаки тебя беспокоит больше, чем состояние моей мамы. Но я звоню не для того, чтобы выяснять отношения. Маме действительно плохо.