Читать книгу "Дело Тутанхамона - Кристиан Жак"

Картер не разбогател, но научился обходиться малым и скрывать свою нужду. Он часто писал Раифе, но рвал письма, не отправляя. Ему не хватало духа признаться ей в том, что он все потерял. Хотелось, чтобы любимая запомнила его на пике славы.

Шло время, и у Картера появилось новое занятие. Как простые туристы, так и опытные коллекционеры стали интересоваться его мнением относительно статуэток и фрагментов барельефов, которые продавались на местных рынках. Эти вещи по большей части являлись подделками, однако попадались и подлинники. О Картере заговорили как об опытном эксперте и стали приглашать на сделки.

Досуг он проводил у подножия ступенчатой пирамиды, зачарованный суровым видом прародительницы каменного зодчества. Он много рисовал ее, но оставался недоволен: ему не удавалось передать порыв гигантских каменных ступеней, которые поднимались к самым небесам.

За спиной послышались шаги. Наверное, какой-нибудь турист решил подойти поближе и посмотреть, как он работает.

– Рад, что вы сохранили свой талант, – вдруг раздался знакомый голос.

Картер вздрогнул:

– Как поживаете, месье Масперо?

– А вы справляетесь, по слухам.

– Слухи вас не обманули. Как Управление?

– Без вас топчется на месте. Любители вовсю нас обставляют!

– Неужто Дэвис?

– Его помощники ликуют. Нашли нетронутую гробницу!

Картер похолодел.

– С инвентарем?

– Да, с сундуками, креслами, сосудами и двумя большими саркофагами с прекрасно сохранившимися мумиями родителей царицы Тии!

Царица Тия, супруга Аменхотепа III и мать царя-еретика Эхнатона! Возможно, Тутанхамон тоже являлся ее сыном! Тень фараона снова преследовала Говарда.

– Дэвис хочет опубликовать свою находку, но не может самостоятельно подготовить материал. Он попросил меня помочь. Я согласился, но мне нужен художник. Возьметесь, Говард?

* * *

Дэвис и его команда расположились в домике, построенном из камня и кирпича-сырца у подножия скалы в западной части Долины царей. В нем было четыре спальни, столовая, кладовая, темная комната, рабочий кабинет и кухня. Дом постоянно находился под охраной.

Дэвис, в черном, будто ангел-губитель,[55]принял Картера в одной из комнат, где не было ни света, ни воды.

– Своим возвращением в Луксор вы обязаны мне! – холодно заявил он. – В ответ я требую, чтобы вы вели себя потише. Рисуйте и не вмешивайтесь в археологию! Вы больше не инспектор, а у меня имеется своя команда специалистов, которым ваши советы не нужны! К тому же я хотел бы обойтись без неприятностей – британские власти не одобрили бы вашего присутствия в Долине. Запритесь в кабинете, который выделил вам Масперо, и аккуратно зарисовывайте предметы, которые будут приносить мои помощники. Вопросы есть?

– Нет.

* * *

Зима 1906 года, как и обычно, выдалась солнечной и теплой. Дела у Картера шли ни шатко ни валко – он провел несколько экспертиз и заработал немного денег. Его основная – и неоплачиваемая – деятельность заключалась в зарисовке великолепной мебели, которую Дэвис извлек из гробницы родителей супруги фараона Аменхотепа III. Картеру казалось удивительным, что людей неблагородных, пусть даже и важного сановника Юя, тестя Аменхотепа, погребли в царском некрополе. Он лишний раз убедился в том, что период, предшествовавший правлению Тутанхамона, занимал особое место в истории Египта. Картер тщетно пытался найти хоть какую-нибудь зацепку, указывающую на загадочного и недосягаемого фараона.

По ночам Говард читал научную литературу, которую поставлял ему Масперо. Многие материалы его страшно раздражали – археологи работали небрежно, а историки приводили непроверенные факты, стремясь лишь к увеличению списка собственных публикаций! Вожделенные университетские кафедры распределялись в зависимости от веса бумажных статей и от наличия связей.

В дверь постучали.

– Открыто!

Она вошла, красивая, как никогда. Подведенные глаза, влажные губы, волна черных струящихся волос… Остановившись на пороге, девушка спросила:

– К тебе можно?

– Раифа… – Говард не мог пошевелиться. Она приблизилась, глядя ему прямо в глаза:

– Я красивая?

Картер сжал ее в объятиях:

– Раифа, я теперь никто! Я потерял место и жалованье.

– Мне все равно. Ах, если бы ты только знал, насколько мне все это безразлично!

– Гамаль не отдаст тебя за нищего.

– Будем любить друг друга просто так. Я люблю тебя, Говард.

Их губы слились в страстном поцелуе. Ах, сколько сладостных минут было потеряно из-за болезненного самолюбия Картера!

* * *

В песке что-то сверкнуло. Рабочий наклонился и извлек синий глазурованный кубок со следами позолоты. Дэвис пренебрежительно взглянул на находку:

– Фотографировать не будем. Отдайте Картеру, пусть зарисует. Потом отправим в Каирский музей. Надо же их как-то поощрять!

* * *

Отделившись от группы туристов, с которыми он смешался, чтобы не привлекать к себе внимания, Картер осмотрел место, где был обнаружен кубок. Внутри него, судя по всему, должны были храниться шарики соды, которые использовали в качестве очистительного средства при совершении ритуала отверзания уст. Говард понял, что здесь, под скалой, вероятно, находится тайник.

Уже прошло три дня, а он все никак не мог зарисовать находку – дрожали руки. Дело в том, что на кубке имелся выгравированный текст. Иероглифы, а именно, изображение солнца, корзины, скарабея и трех перекладин, читались как «Небхепрура». Картер потерял покой и сон. Ведь это было… тронное имя Тутанхамона!

Отныне его гипотеза приобрела научное обоснование! Скромная находка рабочего подтверждала, что похороны таинственного фараона состоялись именно в Долине.

34

Граф присутствовал на приеме в честь открытия шикарного луксорского отеля «Винтер Палас». Желтый цвет здания резко выделялся на фоне пальм и белых стен мечети и соседних домиков. Луксор пал жертвой торгашей и полчищ туристов, которые сходили с трапов кораблей агентства Кука, быстро пробегали по храмам и гробницам, врывались с путеводителем Бедекера в лавки, набитые новехонькими скарабеями, веерами и соломенными шляпами, а по свистку или удару колокола неслись обратно на борт, чтобы успеть переодеться к ланчу.

Лорд Карнарвон носил китель с медными пуговицами, который придавал ему бравый и неприступный вид. Однако стоило ему, по своему обыкновению, любезно и почтительно заговорить с кем-нибудь из местных, как это впечатление немедленно рассеивалось. Граф стал желанным гостем местных пашей, а вот общество европейцев, глупых и самоуверенных, старался избегать. Вскоре Карнарвон довольно сносно мог изъясняться на арабском языке.