Читать книгу "Татуированная кожа - Данил Корецкий"

– Кто сможет такое сделать?

Майор усмехается.

– Сейчас посмотрим. Кто готов выполнить эту работу – поднять руку! Раз, два, три...

Руки подняли все, кроме Лисенкова и Вольфа.

Шаров усмехается еще раз.

– Вот так! Причем делать это надо быстро, пока свидетель не опомнился и не стал молить о пощаде. Так будет лучше – и для него, и для вас. Ясно, рядовой Вольф?

– Ясно...

Убежденности в голосе нет, это формальный ответ, чтобы отстали.

– Хорошо. И имейте в виду – специальные операции не проводятся в белых перчатках! Когда дойдем до темы «Потрошение», вы в этом убедитесь.

Помолчав, Шаров задумчиво добавляет:

– Впрочем, думать, что вы можете это, – одно, а реально сделать – совсем другое... Поэтому меня поднятые руки не очень-то убеждают. И те, кто их поднял, – имейте в виду мои слова... Перекур!

Когда-то давно Вольф завидовал Еремину, которого научили полезным для мужчины боевым премудростям: прыгать с парашютом, стрелять на ходу с бронетранспортера, убивать голыми руками... Так казалось: взяли и научили.

Но когда инструктор по специальному курсу рукопашного боя лейтенант Пригоров дал ему в руки обычный штык-нож и поставил в восьми метрах от деревянного человеческого силуэта, стало ясно: никто никого не учит, да и не может научить. Показать – да! Лейтенант метал штык и рукояткой вперед, и вперед клинком – в девяти случаях из десяти оружие втыкалось в цель. Никаких секретов в этом деле не было – как сказал сам Пригоров, надо бросить три тысячи раз, и все получится. А если бросить пять тысяч раз – научишься попадать в любую точку мишени, на выбор. А уж если десять тысяч – станешь мастером.

Лейтенант показал и перешел к другому бойцу, а Вольф вертел грубый, совершенно неприкладистый нож и понимал, что научиться метать придется ему самому и Пригоров в этом деле не помощник.

Еще большее отчаяние вызывала саперная лопатка. Инструктор показал им, где надо просверлить отверстие – в одной трети от конца рукоятки. Туда просунули отрезок крепкого шнура, надежно завязали концы – на этом превращение землеройного инструмента в оружие завершилось.

– Когда обучитесь, заточите края, как бритву, – сказал лейтенант, поигрывая висящей на запястье лопатой, словно шашкой на темляке. – Раньше не надо – покалечитесь.

А теперь смотрите...

Он колол манекен, рубил его ударами сверху, сбоку и снизу, потом метнул лопату с десятка шагов, и та послушно воткнулась в иссеченную поверхность мишени.

И снова Вольф остался с инструментом один на один. «Ничему нельзя научить, но всему можно научиться», – вспомнил он вычитанную невесть где мудрость, прикинул, где находится центр тяжести, и принялся поудобней устраивать лопату в ладони.

И в грохочущий проем самолетного люка надо было шагнуть самому – никакой инструктор не преодолеет твой страх, разве что даст пинка, когда ты раскорячишься в светлом овале, намертво вцепившись в обшивку... Потому что, если человек поднялся и не прыгнул, вернулся на землю в самолете, а не под шелковым куполом, – он не прыгнет никогда.

И змею никто за тебя не съест, а если съест, то ты погибнешь от голода, потому что другая змея уже может и не попасться. Впрочем, змея – деликатес, она чистая, хуже, если надо есть мышей или крыс, предварительно дождавшись, чтобы они остыли – только тогда вши и другие паразиты выпадут из шерсти...

Вольф научился всему, что от него требовалось.

Когда нож или лопатка летели к цели, ему казалось, что он, как оператор ПТУРСа[14], управляет ими до самого последнего мгновения, что под его взглядом оружие послушно корректирует свою траекторию, пока не вонзится прямо в цель. И настоящим ПТУРСом наловчился с двух километров попадать в амбразуру дзота.

– Ты меткий парень! – похвалил Деревянко. – Давай-ка пройдем снайперскую подготовку!

Несколько месяцев Вольф не расставался с мощной СВД[15], лягавшейся как разъяренная лошадь. За это время он сжег две тысячи патронов и превратил правое плечо в сплошной кровоподтек, но теперь безошибочно выполнял нормативы стрелка первой категории. Они были просты: на ста метрах попасть в винтовочную гильзу, на двустах – уложить десять пуль в силуэт спичечного коробка.

Учебные рукопашные схватки Пригоров проводил очень жестко: работали в полную силу руками и ногами. Единственное отличие от боевых – защитные шлемы на головах и запреты на удары в пах, солнечное, переломы шеи и конечностей. Привыкший держать удар Вольф чувствовал себя, как рыба в воде. К тому же у него была отменная интуиция: по взгляду противника предвидел его следующее движение и опережал – уклонялся, захватывал на излом бьющую руку или ногу, с трудом сдерживая азартный порыв довести прием до конца...

Самое страшное испытание – прыжки. Бритый Гусь намертво вцепился побелевшими пальцами в кромку люка, но Пряхин, проявив неожиданную ловкость, привычным пинком выбросил его из самолета. Вольфу в первом прыжке удалось преодолеть страх, потом был пятый, десятый, затяжной, ночной, высотный, на воду, на лес...

Во время одиночного марша на выживание ему повезло – попалась большая ящерица, а вот Серегину пришлось съесть огромную сороконожку – ударил тварь о ботинок и впился ртом в волосатое студенистое тело...

«Маскировка», «Передвижение в тылу противника», «Подрывное дело», «Выживание в экстремальных условиях», «Топография и ориентирование» – эти важнейшие дисциплины Вольф сдал на «пять». По психологической подготовке не поднимался выше «четверки».

– Ты меньше рассуждай, – посоветовал лейтенант Деревянко. – Дали вариант решения – исполняй! А ты задумываешься – как лучше! Чувак жалуется: мол, умным хочешь быть...

– Да не хочу я быть умным!

– Умными пусть командиры будут, они пусть думают! А у тебя раздумья в регламент не заложены! Может, лучшее решение и найдется, да время уйдет и вся группа погибнет...

Вольф молчал. В чем-то лейтенант был прав, но эта правота его не привлекала.

– Это же не гражданский институт, а спецназ, – продолжал увещевать офицер. – Тут главное – быть как все и, не задумываясь, выполнять приказы. Что получится, если в рукопашке твоя рука или нога станут задумываться – как им поступать?

–Так я же не нога...

– Это и плохо! – поморщился взводный. – Посмотри на ребят – они же отключают голову и действуют четко по приказу!

– А это хорошо? – печально усмехнулся Вольф.

– Конечно! – убежденно кивнул взводный. – Иначе будет не боевая группа, а полный бардак!

Вольф прекратил спорить, сделав вид, что согласился с командиром. Но хотя боевая работа ему нравилась, многое ей сопутствующее он не воспринимал.