Читать книгу "Нефритовый трон - Наоми Новик"

Вскоре после того как принц ушел с палубы, его слуга Фен Ли с помощью мимики и жестов пригласил Лоуренса спуститься к нему в каюту. Отчаянный, несмотря на жару, собрался вздремнуть, и Лоуренс настоял на том, что сначала зайдет к себе и переоденется. Ввиду купания он снова надел что похуже, но встреча с Юнсином требовала полного облачения. Парадный мундир, лучшие бриджи и свежеотглаженный галстук успешно заменили ему боевые доспехи.

Представления по поводу его визита устраивать на сей раз не стали и немедленно провели капитана к принцу. Юнсин отослал даже Фен Ли, чтобы остаться наедине с Лоуренсом, но разговор начал не сразу. Он стоял молча, сцепив руки за спиной и устремив взгляд далеко за корму. Лоуренс хотел уже заговорить первым, но тут принц, резко обернувшись к нему, произнес:

— Вы искренне привязаны к Лун Тен Сяну, а он к вам. Я убедился в этом. Однако в вашей стране с ним обращались как с животным, подвергая его всем опасностям войны. Такой ли судьбы вы для него желаете?

Лоуренс, изрядно озадаченный такой прямотой, предположил, что Хэммонд был прав: подобную перемену могла вызвать лишь растущая убежденность принца в том, что Отчаянный никогда не расстанется с ним по доброй воле. Лоуренсу следовало бы радоваться, но его беспокойство не прошло, а лишь усилилось. Он не понимал этого человека и не верил, что они способны найти общий язык.

— Вы заблуждаетесь, обвиняя нас в дурном обращении, сэр, — ответил он чуть погодя. — Что до опасностей, то такова участь всех, кто служит своей стране. Вряд ли ваше высочество ожидает, что я стану оспаривать такой выбор, если он совершен добровольно. Сам я выбрал для себя то же поприще и считаю делом чести риск, которому подвергаюсь.

— Вы человек не слишком знатного рода и солдат не слишком высокого звания; таких, как вы, в Англии не меньше десяти тысяч. Между вами и селестиалом не может быть никакого сравнения. Выслушайте мою просьбу и помните, что речь идет о его счастье. Помогите нам вернуть ему место, которое он занимает по праву, а после спокойно расстаньтесь с ним. Пусть он поверит, что вы уезжаете с легким сердцем: так он легче привыкнет к другому, достойному его компаньону. Ваш долг — не принижать его до своего уровня, но позаботиться о том, чтобы все его врожденные качества развились в полную силу.

Принц говорил это не с намерением оскорбить Лоуренса — он просто констатировал факты.

— Я не верю в добрые намерения, побуждающие нас лгать тому, кто нам дорог, сэр. Не верю, что ложь может служить добру. — Лоуренс сам не знал, оскорбиться ему или воспринять эту речь как призыв к его лучшим чувствам. Но дальнейшие слова принца развеяли все сомнения.

— Я сознаю, что прошу о большой жертве. Надежды вашей семьи, возможно, будут обмануты, а награда, которую вы получили за него, — конфискована. Но разорение вам не грозит. Исполнив мою просьбу, вы получите десять тысяч таэлей[13]серебром и благодарность самого императора.

Кровь бросилась в лицо Лоуренсу.

— Крупная сумма, — сказал он, немного совладав с собой. — Но во всем Китае не хватит серебра, чтобы купить меня, сэр.

Он хотел уйти сразу же, но принц, отбросив наконец свое напускное хладнокровие, бросил:

— Глупец! Вам все равно не позволят остаться при Лун Тен Сяне, и вы отправитесь домой. Почему вы не соглашаетесь на мое предложение?

— Я не сомневаюсь, что у себя дома вы сможете разлучить нас вопреки нашей воле. Но вся вина за это ляжет на вас, а не на меня. И он будет знать, что я остался верен ему до конца, как и он мне. — Лишенный права ударить Юнсина или вызвать его на дуэль, хоть немного смягчив этим чувство глубокого оскорбления, Лоуренс ухватился за повод к ссоре, который принц дал ему сам. — Не трудитесь больше соблазнять меня таким образом, — добавил он со всем доступным ему презрением. — Все ваши посулы и махинации приведут все к тому же финалу; и я слишком верю в Отчаянного, чтобы считать его способным предпочесть такую страну, где подобные сделки приняты в приличном обществе.

— В невежестве своем вы порицаете величайшую нацию мира, — распалился в свою очередь принц. — Все ваши соотечественники так поступают. Вы не уважаете тех, кто стоит выше вас, и оскорбляете наши обычаи.

— За это я, быть может, извинился бы перед вами, сэр, если бы вы сами не оскорбляли постоянно меня и мою страну и хоть немного уважали чужие обычаи.

— Мы ничего не хотим перенимать у вас, равно как и навязывать вам свои взгляды. Вам, островитянам, милостиво позволили покупать у нас чай, шелк и фарфор — предметы ваших страстных желаний. Но вам мало этого; вы просите все больше и больше. Ваши миссионеры распространяют чуждую нам религию, ваши купцы ввозят к нам опиум, попирая закон. А ведь мы в отличие от вас не нуждаемся в чужеземных товарах наподобие ваших побрякушек, часов, ламп и ружей. В столь неравном положении вам бы следовало быть втройне благодарными императору и с утроенным смирением повиноваться ему, вы же громоздите одно оскорбление на другое. Довольно мы вас терпели!

Перечень обид, столь далеких от обсуждаемого ими вопроса, принц огласил с большим жаром. Лоуренс впервые слышал, чтобы Юнсин говорил так искренне и несдержанно, и его откровенное удивление вернуло принца к насущным делам. Наступило молчание. Принц мог с тем же успехом говорить по-китайски — Лоуренс не знал, что ответить на эту речь, где христианские миссионеры ставились на одну доску с контрабандистами, а торговля, выгодная для обеих сторон, предавалась абсурдному отрицанию.

— Я не политик, сэр, и не могу обсуждать с вами вещи такого рода, — сказал он наконец, — но честь и достоинство моей нации буду отстаивать до последнего вздоха. И никакими аргументами вы не заставите меня поступить бесчестно, особенно по отношению к Отчаянному.

Юнсин уже обрел прежнюю невозмутимость и явно стыдился того, что дал себе волю.

— Если вы ничего не хотите сделать для Лун Тен Сяна и себя самого, — с видимой неохотой заговорил он, — то, может быть, сделаете что-то в интересах своей страны? Не может быть и речи о том, чтобы открыть для вас другие порты, помимо Кантона — но вы сможете основать свое посольство в Пекине, как вам было желательно; мы также дадим обязательство не воевать против вас и ваших союзников при условии вашего почтительного повиновения императору. Все это будет сделано, если вы поможете нам при возвращении Лун Тен Сяна.

Лоуренс прирос к месту, бледный, едва дыша.

— Нет, — выговорил он одними губами, откинул портьеру и вышел вон.

Отчаянный мирно спал, обернув хвост вокруг туловища. Лоуренс не стал его беспокоить и сел на рундук. Он опустил голову, чтобы ни с кем не встретиться взглядом, и стиснул руки, чтобы скрыть, как они дрожат.

— Вы отказали ему, надеюсь? — неожиданно спросил Хэммонд. Лоуренс, приготовившийся выдержать бурю упреков, молча уставился на него. — Слава Богу; мне не приходило в голову, что он так скоро перейдет прямо к делу. Заклинаю вас, капитан: не соглашайтесь ни на что, не поговорив прежде со мной, какими бы заманчивыми ни казались его предложения. Ни здесь, ни в Китае, — добавил он. — Пожалуйста, расскажите мне все еще раз. Он говорил о нейтралитете и постоянном посольстве в Пекине?