Читать книгу "Террор любовью - Виктория Токарева"

– Тети Зининым.

– А тетя Зина кто?

– Соседка.

– А что же это она тебя за мебелью посылает? Совсем уж с ума посходили… Ребенка за мебелью… – Директор фыркнул, абсолютно как еж.

– Я не ребенок.

– А кто же ты?

– Талисман.

– Чего?

– Талисман – это человек, который приносит счастье.

Директор впервые за время разговора воспрял и посмотрел на Дюка, как ежик, который увидел что-то для себя интересное. Гриб, например.

– Ты приносишь счастье? – переспросил он.

– Сам по себе нет. Но если человек чего-то хочет и берет меня с собой, то у него все получается, что он хочет.

– А ты не врешь? – проверил Еж.

– Так гарнитуров все равно ведь нет, – уклонился Дюк.

– Если ты мне поможешь, я тебе тоже помогу, – пообещал Еж. – Съезди со мной на час-другой.

– Куда? – спросил Дюк.

– В одно место, – не ответил Еж. – Какая тебе разница?

– Да, в общем, никакой, – согласился Дюк.

Еж встал из-за стола, поднялся на задние лапки, но выше не стал. Голова его осталась на прежнем уровне. Дюк понял, что он встал, по расположению рук на столе. Прежде они располагались навстречу друг другу, а теперь ладонями вперед. Как у стоящего человека.

В такси Еж сидел возле шофера и все время молчал, утопив голову в плечах.

Один только раз он обернулся и сказал:

– Если они хотят, чтобы не было взяточничества, пусть не создают условий.

Дюк ничего не понял.

– Создают дефицит. Создают очередь, – продолжал обижаться Еж. – И на что они надеются? На высокую нравственность? Я так и скажу.

– Кому? – спросил Дюк.

Еж махнул рукой и обернулся к таксисту:

– Здесь.

Таксист притормозил возле большого, внушительного здания.

Еж расплатился. Вышел. Открыл дверцу Дюку.

Они разделись в гардеробе, прохладном и мраморном, как собор.

Поднялись по просторной лестнице, вошли в комнату, обшитую деревом. По бокам комнаты были две массивные двери с табличками, и возле каждой сидело по секретарше.

– Стой здесь, – велел Еж, а сам пошел направо. Но прежде чем кануть за дверью, бросил Дюку взгляд, как бросают конец веревки, перед тем как прыгнуть в кратер вулкана. Или нырнуть в морскую глубину. Или выйти из ракеты в открытый космос, когда не знаешь, что тебя ждет и сможешь ли ты вернуться обратно. Дюк поймал глазами конец веревки и кивнул.

Еж скрылся за дверью, подстрахованный Дюком.

Дюк остался стоять как столбик. Хотелось есть. Он ничего толком не понимал, что происходит, однако сообразил, что кто-то создал условия для взятки и Еж, не обладая высокой нравственностью, загреб взятку в норку своими куцыми лапками. Теперь его вызывают и требуют объяснения, и Еж сильно расстроен, поскольку придется снимать с иголок чужие деньги, которые успели стать его собственными.

Секретарша справа сосредоточенно копалась в бумагах. Потом достала то, что искала, и вышла из комнаты. Вторая секретарша держала возле уха трубку и время от времени произносила одну и ту же фразу: «Ты совершенно права». Пауза, и снова: «Ты совершенно права».

Дюку стало скучно. Он прислонился спиной к правому дверному косяку и съехал вниз, скользя по косяку спиной. Он рассчитывал посидеть на корточках для разнообразия жизни. Но не удержался, повалился спиной на дверь. Дверь поехала, Дюк поехал вместе с дверью, и в результате получилось, что его голова и туловище оказались лежащими в кабинете, а ноги остались в приемной, и он был похож на труп, вывалившийся из чулана.

В этом лежачем положении Дюк сумел рассмотреть, что в кабинете двое: Еж и еще один, похожий на бывшего спортсмена, вышедшего в тираж по возрасту.

– Что это? – испугался спортсмен.

– Это мое, – смутился Еж.

Дюк тем временем поднялся на ноги, и спортсмен получил возможность рассмотреть Дюка в вертикальном положении – узкого в кости, с круглыми, перепуганными глазами, с вихром на макушке. Спортсмен смотрел на мальчика дольше, чем принято в таких случаях. Потом почему-то расстроился и сказал Ежу:

– Ну вот что! Пишите заявление по собственному желанию, и чтобы в торговле я вас больше не видел. Чтобы вами не пахло. Ясно вам?

Говорил он грубо, но Еж почему-то обрадовался, у него даже глаза вытаращились от счастья.

– Спасибо! – с чувством вякнул Еж.

– Меня благодарить не надо! – запретил спортсмен. – Мне вас не жалко. Мне детей ваших жалко. Хочется думать, что яблоко от яблони далеко падает. Идите!

Еж стоял, парализованный счастьем. Дюк тоже не двигался.

– Иди, иди, – мягко предложил спортсмен Дю-ку. – И папашу своего забирай…

Спустились по лестнице, не глядя друг на друга. Молча взяли пальто у гардеробщика.

Вышли на улицу.

– «Не пахло»… – обиженно передразнил Еж. – Да я и сам к этим магазинам на пушечный выстрел не подойду. Плевал я на них с высокой колокольни! А еще лучше – с низкой, чтобы плевок быстрее долетел. На этой мебели посидишь, людей начинаешь ненавидеть. Стая… Да и то в стае свои законы. Вот волки, например… Да что мы здесь стоим? – спохватился Еж. – Пойдем выпьем!

Они перешли дорогу, влекомые вывеской «Гриль-бар».

В баре почти пусто. За столиками в пальто сидели редкие пары. Играла тихая музыка.

– Есть хочешь? – спросил Еж.

– Сейчас нет, – ответил Дюк.

Он хотел, потом перехотел и только чувствовал в теле общую нудность.

Еж принес бутылку коньяка с большим количеством звездочек и лимон, нарезанный кружками.

Разлил коньяк по стаканам, себе полный, Дюку – половину.

– Тебя как зовут? – спросил Еж.

– Саша, – вспомнил Дюк.

– Ну, Саша! – Еж поднял стакан. – За успех мероприятия!

Дюк широко глотнул. Закусил. Ему стало пронзительно от коньяка и кисло от лимона.

Еж выпил. Скрючил лицо, как резиновая кукла, сбив нос и рот в одну кучу. Потом вернул все на свои места.

– Жаль, что меня не посадили, – сказал он.

– Куда? – не понял Дюк.

– В тюрьму, – просто ответил Еж, размыкая лимонное кольцо в лимонную прямую. – Скрыться бы от них ото всех. Поменять обстановку. В тюрьме, если хочешь знать, тоже жить можно. Главное, знаешь, что?

– Нет, не знаю.

– Главное – остаться человеком. Я помню, после войны пленные немцы дома строили. На совесть. Я спрашиваю одного: «Ты чего стараешься?» А он мне: «Хочу домой вернуться немцем». Понимаешь?