Читать книгу "Битва за небеса - Максим Калашников"

Во-первых, бомбовозов у нас было мало. Во-вторых, они не доставали до самых важных районов США. В начале 1950-х у нас прорабатывалась стратегия авиаударов по янки через Северный полюс. Но загвоздка заключалась в том, что топлива в баках наших «летающих крепостей» не хватало. И потому сначала нужно было захватить американские аэродромы в Гренландии, на Аляске и севере Канады. У нас разрабатывались гигантские подлодки, которые могли нести в своих чревах десантников, танки, пушки и даже самолеты Ла-11. Но оказалось, что их постройка с технологиями тех времен была невозможна. Да и слишком надолго затягивалась возможная подводно-воздушная операция: за это время враг успевал нанести нам тяжелейшие потерн.

Мы попытались выйти из положения иначе: еще при Сталине на фирме авиаконструктора Семена Лавочкина принялись разрабатывать «бурю», сверхвысотный бомбардировщик-межконтинентал. Фантастически красивая машина с плавными обводами сигарообразного корпуса, она взлетала вертикально, как американский «спейсшаттл» – с помощью двух ракет-ускорителей. Сердцем «бури» был прямоточный двигатель огромной мощности, благодаря которому аппарат мог мчаться на высоте в 25 километров на трех скоростях звука, ориентируясь по звездам. (Они на такой высоте сияют день и ночь.) Летные испытания «бури» впервые закончились успехом в 1957. Но и тут нам не хватало времени: флот «бурь» мы могли развернуть не раньше 1963-1964 годов. И у страны тогда не хватало средств на одновременное развертывание сразу двух программ: «буревой» и ракетной. Еще не была освоена нефтеносная Тюмень – это будет только в 1964…

Ракеты и только ракеты тогда могли уравнять русские и американские шансы. Но ракеты тоже запаздывали.

А пока их не было, великий инквизитор Ле Мэй втайне от американского президента разрабатывал свой план – план «обуздания русских». Командующий САК предлагал заставить Империю заключить пакт о ненападении с НАТО и США, вывести русские войска из Восточной Европы и насадить там проамериканские правительства. (То есть Ле Мэй хотел заставить нас сделать то, что сотворят Горбачев и Ельцин с 1989 и до 1994 года, когда последний наш солдат выйдет из Германии.) План состоял из двух фаз. В первой, фазе убеждения, янки приближали передовые рубежи США к нашим границам в Арктике, используя даже большие льдины в качестве плавучих аэродромов (программа «Target»). Одновременно следовало вести «разведывательное наступление» в воздухе, дерзко и безнаказанно нарушая наши кордоны. Затем шла фаза давления – нанесение ядерных ударов по нам. При этом Ле Мэй рассчитывал, что мы не сможем ответить тем же.

10

Почему же американцы не смели нас тогда с лица Земли? Здесь нет ничего таинственного. Североатлантида очень опасалась танковых армад Империи, нацеленных на Ла-Манш и Ближний Восток. Им нечем было нейтрализовать бронесилы СССР, эра легких противотанковых, управляемых ракет была впереди, время противотанковых вертолетов тоже еще не наступило. Атомное оружие янки в те годы было еще слишком слабо.

Мы тогда были неизмеримо беднее янки, мы истратили множество денег и ресурсов на подъем страны из руин. Мы не могли строить столько же дорогих сверхдальних бомбардировщиков! И можно сказать, что наши танки хранили тогда Империю от ударов с воздуха. Сталинские танки.

В самом деле, почему США не напали на нас с 1945 по 1949 год, пока у нас не было атомной бомбы? Неужели Запад был так миролюбив? Вот ценнейшее свидетельство – «Солдат», мемуары американского генерала Мэттью Б. Риджуэя (1956 г.). Этот человек – храбрый воздушный десантник, ветеран войн с немцами и в Корее, одно время командовал войсками НАТО в Европе.

«Когда генерал Эйзенхауэр приехал в штаб НАТО в 1950 году, фактически не было сил, которые могли бы противостоять продвижению Советов к Ла-Маншу. В 1952 году, когда я прибыл в Европу, наша армия существовала лишь в зародыше. На европейском континенте находились три механизированные разведывательные части, которые, вместе взятые, не могли составить бронетанковой дивизии, а также 1-я дивизия. Эти силы поддерживались небольшими контингентами английских и французских войск и совершенно недостаточным количеством авиации и флота…Через три года… у нас уже было под ружьем 15 действующих дивизий… и, кроме того, значительные резервы… Когда к своим обязанностям приступил генерал Грюнтер, Североатлантический союз имел уже около 17 дивизий, в том числе 6 американских, 5 французских, 4 английских и 2 бельгийских. Все они, кроме английских и канадских частей, имели первоклассное американское оружие, в том числе и атомное. Теперь (1955 г. М.К) в 7-й американской армии, входящей в состав вооруженных сил НАТО, имеется несколько батарей 280-мм атомных пушек (всего около 30 орудий), а также дивизионы реактивных неуправляемых снарядов „онест джон“ и управляемых ракет „капрал“ (малой дальности – М.К.)…» Этих сил, признает Риджуэй, было совершенно недостаточно для сдерживания нашего наступления. Ведь мы могли бросить в него 80-100 дивизий! «Если бы красные (русские – М.К.) начали наступление по всему фронту от Норвегии до Кавказа, мы оказались бы в тяжелом положении. Мы могли нанести им большие потери обычными, неатомными средствами борьбы, но если учесть громадные резервы русских, им, несомненно, удалось бы в нескольких местах прорвать нашу оборону. А позади частей первой линии у нас очень мало резервов… …Теперь о неблагоприятных для нас тенденциях. К ним прежде всего относится качественный, хотя и не количественный, рост мощи Советов. Вооружение их наземных войск модернизировано, аэродромы удлинены и улучшены, а многие авиачасти оснащены реактивными самолетами. ВВС НАТО были самым слабым звеном в нашей обороне… Наша авиация пока не может должным образом выполнять свои задачи… Оперативные резервы сухопутных войск не были достаточно подготовлены… из-за короткого срока службы в армии…»

«…Если не считать атомного оружия, доставляемого по воздуху, мы располагаем весьма ограниченным количеством этих новых видов вооружения. Теперь, когда я это пишу (январь 1956 года), у нас в Европе – и русским это хорошо известно – имеется всего пять дивизионов атомных пушек… Мы располагаем ограниченным числом ракет „онест джон“ с атомным боезарядом и семью дивизионами управляемых снарядов „капрал“… С теми запасами атомного оружия, которыми мы располагаем на 600– километровом фронте от Северного моря до Альп, можно создать весьма незначительную плотность поражения атомным оружием. Да и само по себе оно относится к уязвимым видам оружия. Замаскировать его очень трудно, и оно неизбежно явится объектом наиболее интенсивных разведывательных усилий противника. Противник будет стремиться проникнуть на любую глубину и уничтожить атомную артиллерию. А уничтожение одной лишь пушки образует такую брешь в наших позициях, которую можно заполнить только солдатами..» А вот их-то тогда у НАТО и не хватало.

Вот еще одно свидетельство – бывшего гитлеровского генерала Меллентина, который воевал в Африке, на русском фронте и во Франции. В 1956 году он писал: "Танкисты Красной Армии закалились в горниле войны, их мастерство неизмеримо выросло. Такое превращение должно было потребовать исключительно высокой организации, необычайно искусного планирования и руководства…

Со времен Петра Великого и до революции 1917 года царские армии были многочисленными, громоздкими и неповоротливыми. Во время финской кампании и в ходе операций 1941-1942 годов то же самое можно было сказать и о Красной Армии. С развитием бронетанковых сил русских общая картина полностью изменилась. В настоящее время любой реальный план обороны Европы должен исходить из того, что воздушные и танковые армии Советского Союза могут броситься на нас с такой быстротой и яростью, перед которыми померкнут все операции блицкрига Второй мировой войны…