Читать книгу "H2O - Яна Дубинянская"

— Как юрист: да, разумеется. С хорошим адвокатом можно претендовать на все что угодно. А как женщина могу вас заверить: ничего ей не светит, этой певичке. Он на ней не женится, вот увидите.

— Большое спасибо! Кто дизайнер вашего сегодняшнего имиджа, Ирина Львовна?

Анциферова пустилась в пространные объяснения. Виктор отвлекся, поискал глазами Пийлса. С ним непременно надо пересечься, как только разберешься с этой дурой, там серьезное дело. А ее достаточно слегка припугнуть, не больше.

— Ну наконец-то. Все, Витенька, я снова в твоем распоряжении.

— Злоупотреблять не буду. Ты же, наверное, все обдумала?

Вот так всегда. Легкое дрожание лезвийных губ, влажная поволока на глазах, которые искренне умеют только суживаться от ненависти или презрения. Непонятно одно: почему каждая из них так истово верит, что на мужчин — ну, пускай конкретно на тебя — до сих пор как-то действуют подобные штучки?

— Вить, я не могу.

— Почему?

— Ну, во-первых, я ничего не решаю. У меня только десять процентов, ты в курсе.

— А во-вторых?

Звон в голосе. Почти слезы. Но чтобы вышло похоже, она давно уже разучилась:

— Я не понимаю! Зачем?! Сейчас, когда все наконец-то поделено, когда мир потихоньку выбирается в нормальную жизнь, какого черта таким, как ты, нужно непременно кого-нибудь свалить? И почему обязательно нас? Нефтетрейдеры давно рядовые субъекты рынка, точно такие же, как и все альтернативщики. Какого, спрашивается?! Не дает покоя наше прежнее положение? Долгая память хуже сифилиса, Витя. Отстань от меня, слышишь? Просто отстань.

— Не выйдет, Ириш. Я всегда был к тебе неравнодушен, сама знаешь.

— Перестань врать.

— Как только ты пообещаешь поставить на правлении вопрос. Только честно.

— Допустим. И что оно тебе даст? Говорю же, у меня…

— Это уже мои проблемы, договорились?

Договориться с ней, разумеется, ни о чем нельзя. Любая договоренность будет передернута, разорвана, продана столько раз, сколько позволят силы; а что, слабая женщина имеет право на вероломство. Другое дело, что с настоящими силами она уже не соберется никогда. И прекрасно об этом знает, иначе ей и в голову не пришло бы играть на дешевых бабских эффектах. Не до такой степени она дура. Хотя дура, конечно.

Она глядела в сторону, на мраморную лестницу с бордовой дорожкой, по которой поднимались, позируя камерам, декоративные депутаты обоих полов, от-кутюр с ног до головы, пустопорожние герои парламентских новостей. Кое-кто из них действительно что-то решает в этом мире. Кто-то — решал совсем недавно, однако времена, как известно, меняются. Особенно для слабо сильных, а некогда и красивых женщин, чьи морщины теперь аккуратно, и не разглядеть, закрашивают визажисты из «Эль».

Заговорила:

— Даже если ты съешь меня, съешь «Ворлд Ойл» целиком — это я так, фантазирую, — тебя все равно не пустят дальше, Витя. Все понимают, какое великое дело — баланс сил. Если снова начнется передел, не выдержит никто. А монополия, хотя бы такая, как была у нас до кризиса, больше не установится, не мечтай. Для подобных амбиций, Витенька, надо на что-то опираться. А тебе опереться не на что.

Стоп. На лестнице, кажется, показался Пийлс. Точно, он самый.

— Приятно было пересечься, Ир. Извини, уже бегу.

Пийлс, как всегда, бесхитростно следовал в буфет, ни на градус не отвлекаясь от курса в сторону, скажем, сессий ной залы. Его траектория была проста, прогнозируема и неотвратима, как путь следования циклона, и, наметив мысленным пунктиром точку встречи, Виктор неторопливо пошел по галерее. Однако по дороге его перехватили журналисты: двое парней телевизионщиков и толстая тетка с сетевого портала. Тетку интересовал актуальный развод, с ней Виктор разделался быстро, а вот парень похлипче, корреспондент, сделал отмашку верзиле-оператору и пристал намертво, меча вопросы один за другим, словно дротики в мишень:

— Правда ли, что у вас новый личный стилист?

— Учитывает ли он ваше мнение при создании имиджа?

— Насколько радикально вы сменили гардероб?

— Каково теперь число ваших знаменитых салатовых галстуков?

— Почему сегодня на вас нет ни одной детали имиджевого цвета? Означает ли это, что в движении «Наша свобода» назрел ребрендинг?

— Да какой там ребрендинг, — Виктор изобразил утомленную улыбку человека, уставшего отстреливаться. — Я просто забыл. Проспал немного, а до парламента у меня было запланировано несколько встреч… Забыл.

Артистически пожал плечами: все-таки телевидение, картинка. Выход из синхрона.

— Не верьте, юноша, — прогудело за спиной. — Виктор Алексеевич никогда ничего не забывает. Никогда. Вообще.

Он обернулся. Георг Пийлс был уже в полуметре, приближаясь со стороны, противоположной той, куда удалялся. Непредсказуемый, как циклон, одним движением уничтожающий города и репутации метеорологов.

* * *

— Кстати, о климате. Знаете, прогноз погоды сейчас гораздо интереснее самого выпуска новостей. Только из него и узнаешь, что реально делается в мире. В северном регионе, например.

— Бросьте. Вы-то как никто держите руку на пульсе.

— Не уверен. Причем главная переменная по нынешним временам — вы, Виктор, с вашей странной и бурной новой деятельностью. Рассказывайте.

— Рассказываю.

Парламентский буфет — давно, конечно, не буфет, а элитный ресторан с настолько неадекватными ценами, что Виктор всегда морщился, оплачивая здешние счета, — по случаю пресс-дня был почти полон уже с утра. Не лучшее место для серьезных переговоров. Но в сессийную залу, где было, разумеется, пусто и тихо, Пийлса все равно не затащить, да и незачем привлекать к себе столько внимания.

Подошла официантка, оба сделали по заказу, достойному быть опубликованным в завтрашних масс-медиа: журналисты обычно тырили листки с заказами прямо со столиков или стоек, но для приличия ссылались на «источники» среди персонала. Обслуживали в буфете раздражающе медленно, с явным расчетом на то, что занятой человек уйдет, так ничего и не дождавшись, кроме аперитива; деньги в подобных случаях снимали с личной парламентской карты, а с блюдами и напитками официанты поступали по своему усмотрению. Однако до эфира на третьем оставалось еще минут сорок, возможно, удастся что-нибудь выпить и съесть, а не только расплатиться.

Пийлс, кажется, не спешил. Он вообще никогда не спешил, он и говорил, и двигался, и принимал решения с рассудительной неторопливостью, и было абсолютно непостижимо, каким образом он столько всего успевает. Опасный человек. Но только с такими людьми и стоит иметь дело. Ты и сам достаточно опасен; к сожалению, в меньшей степени, чем хотелось бы.

Значит, рассказываешь:

— Во-первых, я хотел бы внятно сказать вам спасибо, Георг. Не знаю, как вы это делаете, но схема по «Бизнес-банку» действительно работает без единого сбоя. Поэтому я…