Читать книгу "Операция прикрытия - Сергей Синякин"

Бабуш пошел и получил у начальства разрешение на применение спецтехники в деле. Начальником управления был у них чекист еще с довоенным стажем, поэтому он технике особо не доверял, а если и допускал применение ее в ответственных делах, то только в качестве дублирующего средства, слухачи в этом случае не снимались, А Бабуш как раз занимался делом второстепенным, религиозная секта — это вам не шпионаж на оборонном заводе, за странников Москва шкуру снимать не станет, поэтому начальник управления выслушал Бабуша, зачем-то поправил звездочку на груди и сказал: «Пробуй, Александр. Сам понимаешь, жизнь на месте не стоит, надо и нашей службе осваивать передовую технику. При социализме, понимаешь, жить начинаем».

И Бабуш начал новую технику осваивать.

Первым делом он осуществил записывающий контроль за домом известного ему благодетеля Акима Хвостарева. У того, по сообщениям источников, частенько бывали непонятные гости, которые, случалось, ночевали в тайнике, сделанном в подполе. Ночами при керосиновой лампе они сидели и вели какие-то тайные разговоры, вот эти самые разговоры Бабуш и решил послушать. Люди в ночных чаепитиях всегда бывают откровенны, резонно полагая, что ночью спят и святые, и нечистые, а тем более милиция и государственная безопасность. Нет людей, которые могут круглосуточно службу нести, а тем более через бревна избы видеть, что за люди за столом сидят, а тем более о чем они разговаривают.

Самым сложным оказалось микрофон в избе установить, но тут уж пожарные помогли и несложная, но умело проведенная комбинация, по которой Аким Хвостарев дома в выбранный день отсутствовал, а два уполномоченных госпожнадзора методично прошли по улице, проверяя техническую безопасность домов, а в доме Хвостарева даже вынуждены были задержаться для составления акта об имеющихся нарушениях. Результатом тому была установка микрофона — игрушки, как известно, довольно громоздкой и с трудом поддающейся маскировке.

Комбинация эта Бабуша занимала мало, а вот ночные беседы в доме Акима его очень интересовали, из-за этого Бабушу пришлось задержаться в Верхнем Тагиле, но уже через неделю, прослушав несколько таких записей, оперуполномоченный Бабуш понял, что попал, как говорится, в самый цвет — интересные и поучительные беседы велись ночами в доме Хвостарева, и беседы эти свидетельствовали о том, что секта бегунов стала пристанищем для людей с темным прошлым, которые старались жить тайно и имели для того веские причины.

Запись велась у соседки Хвостарева, которая была доверенным лицом Бабуша. Было соседке лет шестьдесят, к технике она относилась как к иконам — боялась ее и опасалась возможных неприятностей, а потому и волноваться не следовало, что Антонина Николаевна проявит нездоровое любопытство и что-то испортит. Но на всякий случай Бабуш, выдававший себя за ее дальнего родственника, приехавшего из безводных астраханских степей полюбоваться природными красотами Урала, предпочитал дежурить у аппарата, чтобы иметь возможность своевременно прослушать, о чем в доме Хвостарева говорят.

Постепенно круг лиц, причастных к бегунским тайнам, увеличивался: в беседах выявлялись все новые и новые благодетели, назывались имена, а иной раз и фамилии скрытников и скрытниц, четче и яснее становились цели тех, кто удалился от мира. Бегунское подполье формировалось из разочаровавшихся людей, из тех, кто уверовал, что странничество необходимо для чистоты настоящей веры, и тех, кто был грешен перед законом, но укрывался от него среди верующих, причем делал это с немалой пользой для себя.

В одну ночь в доме Хвостарева появился Волос. Даже не видевший его вживую Бабуш сразу понял, что пришел именно Волос. Говорил пришедший с характерным украинским акцентом, напирая на букву «г» и с мягким придыханием выговаривая гласные. К тому же Хвостарев стелился перед пришедшим, разве только руки ему не целовал. Но в доме у Акима был еще один человек, о присутствии которого Бабуш даже не подозревал.

Ночью между Волосом и этим неизвестным состоялся странный и интересный разговор. Александр не мог сообразить, что же ему все-таки предпринять, даже позвонить и посоветоваться было не с кем. К полуночи беседа Волоса и неизвестного приняла такой оборот, что Бабуш не выдержал и послал хозяйку дома за начальником милиции, единственным в городе человеком, который знал, кто такой Бабуш, не догадываясь, правда, о целях его визита в Верхний Тагил.

НЕИЗВЕСТНЫЙ: С трудом вас нашли, господин Волос. Интересно, кого вы больше опасались — НКВД или нас?

ВОЛОС: Господи, вы о чем? Времена изменились. Теперь вы прячетесь точно так же, как и мы. И не забывайте, сейчас вы у меня в гостях, а следовательно, в моей власти. Она так же сильна здесь, как ваша в харьковском гестапо.

НЕИЗВЕСТНЫЙ: Я вас понимаю, господин Волос. Вам хочется показать смелость, которой вы, к вашему сожалению, не проявили в то время. Но все-таки не забывайтесь. Наши позиции по-прежнему сильны, а вы прятались тогда и прячетесь сейчас. И не надо угроз, господин Волос, мои друзья знают, где я, и если что-нибудь со мной произойдет, вам придется прятаться не только от НКВД, но и от них. А они, я вас смею уверить, не прощают ошибок. Подумайте и поймете, что я прав. Нам не стоит обижать друг друга — в разное время и по разным причинам, но мы оба проиграли.

ВОЛОС: И каким ветром вас сюда принесло? Только не говорите, что вы приехали сюда как турист, чтобы полюбоваться красотами природы.

НЕИЗВЕСТНЫЙ (смеясь): Я вижу, вы успокоились, господин Волос. Это очень хорошо. Теперь мне надо, чтобы вы еще и начали думать. Разумеется, красотами природы я поехал бы любоваться совсем в другие места. Но моя работа продолжается, поэтому я здесь. Я представляю организацию Рейнхарда Гелена, которая продолжает дело германских разведслужб.

ВОЛОС (угрюмо): И на кого вы работаете сейчас? Той Германии, которую вы обожествляли, уже нет, ваш вождь, говорят, отравился крысиным ядом, на вашей земле хозяйничают москали, американцы и французы с англичанами. Кому вы продаете ваши секреты?

НЕИЗВЕСТНЫЙ: Это несущественно. Для вас более важным является, что мы покупаем секреты и хорошо платим за это. Вы ведь не хотите умереть в этой дыре, прячась среди немытых бродяг? В свое время вы проходили подготовку в Берлине, и я знаю, что вам там понравилось. Поверьте, пройдет совсем немного времени, и наша столица будет прежней, даже еще богаче. Вам не хотелось бы пожить по-человечески, среди культурных людей, имея приличный счет в банке и хороший дом.

ВОЛОС (тоскливо): Не томите душу, штурмбаннфюрер. Разве вы не понимаете, что у меня сейчас на душе? Я все еще не могу простить вам своего ареста. Все могло быть иначе, совсем иначе. Не подлови вы меня тогда на эту дешевую провокацию, сейчас бы я был героем. Быть может, моим именем была бы названа улица в Харькове. Это вы превратили меня в изгоя.

НЕИЗВЕСТНЫЙ: Не надо прибедняться, господин Волос. У вас был выбор. И вы его сделали.

ВОЛОС (зло и горячо): Хорошенький выбор вы мне предоставили — между петлей и предательством! Кому хочется умирать, особенно если тебе всего тридцать четыре и ты еще ничего не видел в жизни. Я не был коммунистом, у меня не было убеждений, за которые стоило сложить свою голову.