Читать книгу "Агнец - Кристофер Мур"

И при этой мысли я начал молиться — не за собственное спасение, а за Джошуа. Я молился, чтобы Господь уберег его, потом молился за безопасность и счастье Мэгги. После чего стянул с себя рубаху и медленным кролем погреб к берегу, которого, как я прекрасно знал, мне никогда не достичь. И тут ветер стих. Остановился — и все. Море сплющилось, и над его гладью неслись только крики перепуганной команды с корабля. Судно стояло неподвижно, точно бросило якорь.

— Шмяк, сюда! — закричал Джошуа.

Я повернулся в воде: друг махал мне с кормы замершего судна. Рядом перепуганным дитятей трясся на коленях Тит. А на мачте над ними сидела крылатая фигура. Когда я дошлепал до борта и на палубу меня подняла испуганная кучка матросов, я признал в фигуре ангела Разнила. В отличие от прошлых наших встреч, на сей раз облачен он был во что-то черное как смоль, а оперение крыльев сияло, точно море в лунном свете. Я вскарабкался к Джошу на корму, и ангел аккуратно слетел с мачты и опустился перед нами на палубу. Тит прикрывал голову руками, будто ждал удара. Наверное, ему вообще хотелось просочиться сквозь щели палубного настила.

— Ты, — обратился Разиил к финикийцу, и Тит одним глазом глянул на него из-под скрещенных рук. — Да не причинишь ты вреда этим двоим.

Тит кивнул, попробовал что-то сказать, но голос его сломался под тяжестью страха. Я и сам немного перепугался. Весь в черном, ангел и впрямь выглядел грозно, хоть и выступал за нашу команду. Джош, напротив, казался совершенно в своей тарелке.

— Благодарю тебя, — сказал он ангелу. — Он, конечно, паразит, но все равно он мой лучший друг.

— У меня вообще неплохо с погодой, — ответил ангел. И, словно это все и объясняло, взмахнул массивными черными крылами и оторвался от палубы. Море оставалось мертвенно спокойным, пока его фигура не скрылась за горизонтом, затем повеял бриз, парус надулся, а волны заплескали о нос корабля. Тит осмелился выглянуть, затем разогнулся и медленно встал, цепляясь за румпель.

— Теперь вот новая рубаха нужна, — сказал я.

— Можешь взять мою, — сказал Тит.

— Нам стоит держать поближе к берегу, как ты считаешь?

— Уже идем, мой господин. Уже идем.

— Твоя мать жует плесень на ногах прокаженных, — сказал я.

— Я как раз собирался сделать ей замечание, — отозвался Тит.

— Значит, мы понимаем друг друга.

— Воистину, — сказал Тит.

— Блин, — сказал Джошуа. — Я опять забыл спросить у ангела насчет женщин.

Весь остаток перехода Тит был с нами очень мил. Даже странно — нам не пришлось ворочать тяжеленными веслами при заходах в порты, да и груз мы больше не таскали. Экипаж совершенно избегал нас, и даже за свиньями матросы ухаживали сами. Им и говорить ничего не пришлось. Через день мой страх мореплавания утих, бриз неизменно увлекал нас все дальше на север, и мы с Джошем любовались дельфинами, подплывавшими порезвиться в волнах, или по ночам лежали на палубе, принюхиваясь к запаху кедра от корабельных тимберсов, слушая скрип оснастки и пытаясь представить себе, как мы найдем Валтасара. Если б Джошуа не доставал меня расспросами о сексе, путешествие можно было бы считать приятным.

— Прелюбодеяние — не единственный грех, Джош, — пробовал я объяснить. — Я бы рад тебе помочь, но неужели ты заставишь меня воровать только ради того, чтобы понять, каково это? Или вынудишь кого-нибудь убить, чтоб лучше представлять себе убийство?

— Нет, вся разница в том, что я не хочу никого убивать.

— Ладно, еще раз. У тебя есть чресла, у нее есть чресла. И хотя они называются чреслами и там, и там, устроены они по-разному…

— Я понимаю механику. Я не понимаю ощущений.

— Ощущается хорошо, я тебе уже говорил.

— Но это же неправильно. Зачем тогда Господь наделил грех хорошими ощущениями, а потом человека за него осудил?

— Слушай, чего б тебе самому не попробовать, а? — сказал я. — Так дешевле выйдет. А еще лучше — женись, и тогда это даже грехом не будет считаться.

— Но тогда же получится совсем другое, разве нет? — спросил Джош.

— Откуда я знаю? Я ж не женат.

— А тебе всегда одинаково?

— Ну, в некотором смысле — да.

— В каком смысле?

— Ну, пока, во всяком случае, — влажно.

— Влажно?

— Да, но всегда ли так бывает, я сказать не могу. Это ж мой личный опыт. Может, нам шлюху лучше спросить?

— А еще лучше, — постановил Джошуа, озираясь, — спрошу у Тита. Он старше и, судя по виду, много грешил.

— Ну да, если считать и сброс евреев за борт, он, я бы сказал, — специалист. Однако это не значит…

Но Джошуа уже пробежал на корму и поднялся по трапу на верхнюю палубу, к маленькому шатру без одной стенки, служившему капитанской каютой. Под тентом на коврах возлежал Тит и пил из меха вино. Я заметил, как он протянул сосуд Джошу.

Когда я к ним присоединился, Тит говорил:

— Так тебе, значит, про еблю интересно? Что ж, сынок, ты обратился по адресу. Я перееб тысячу женщин, вполовину меньше — мальчиков, какое-то количество овец, свиней, несколько куриц и случайно попавшуюся мне черепаху. Так что же ты хочешь знать?

— Держись от него подальше, — сказал я, забирая у Джоша из рук мех и возвращая его Титу. Самого Джоша я тоже на всякий случай оттеснил. — Гнев Господень покарает его в любую минуту. Исусе, черепаха — вот уж где мерзость.

Тит вздрогнул, когда я помянул гнев Господень, — будто ангел в любую секунду мог слететь с небес и пристроиться у него на мачте, как на насесте. Но Джошуа стоял на своем:

— Давай пока ограничимся женщинами, если не возражаешь.

И он для успокоения похлопал Тита по руке. Я знал, как это действует: весь страх из Тита сейчас вытечет, как вода в канаву.

— Я еб всевозможных женщин, какие только бывают. Египтянок, гречанок, римлянок, евреек, эфиопок. .. А еще женщин из таких мест, которым и названий еще не придумали. Я еб жирных и костлявых, безногих и без…

— А ты женат? — перебил моряка Джош, пока тот не пустился перечислять, как он имел их и в гробу, и на бегу, и мышонком, и лягушкой…

— У меня есть жена в Риме.

— А тебе одинаково с женой и, скажем, со шлюхой?

— Что — ебстись? Совершенно по-разному.

— Ну влажно же, — сказал я. — Правда?

— Ну да, влажно. Но не в этом же…

Я схватил Джоша за тунику и поволок за собой.

— Ну все, пошли, Джош. Теперь ты знаешь: грех — он влажный. Заруби себе на носу. Пошли ужинать.

Тит захохотал:

— Ну вы, евреи, даете со своим грехом. Знаете, если б у вас побольше богов было, вы бы так не парились, что разозлите кого-нибудь одного.