Читать книгу "Ваш скандальный нрав - Лоретта Чейз"

Тем временем «источник бед» взял шкатулку с драгоценностями со столика в холле, на который он в сердцах бросил ее, когда выходил от мадам за мгновение до прихода Маньи. Только на этот раз Джеймс не стал задерживаться и спустился прямо вниз, ко входу на первый этаж.

Кордер осмотрелся по сторонам, примечая каждую деталь. Он уже бывал здесь, но впервые оказался в этом месте при свете дня. Ему оставалось надеяться лишь на то, что годы тренировки помогут ему справиться с чарами обольстительной Франчески Боннард и что, успокоившись, он сумеет вспомнить во всех подробностях каждую комнату, через которую проходил в этот день. Да, он должен надеяться на то, что часть его разума не утратила бдительности, потому что другая его часть была преисполнена ревности, страсти, разочарования и многих других чувств, испытывать которые ему до сей поры почти не доводилось.

Если не найдется другого способа, он должен будет обыскать дом. А в этом случае лучше зрительно представлять себе места, где можно что-то спрятать. Следует, правда, заметить, что обыск – это последнее средство. Обычно он старался обходиться без него. А когда Джеймс по необходимости превращался в грабителя, он предпочитал узнавать заранее, где спрятано то, что он ищет.

Но нынешний случай – особенный. Да, ее палаццо мало чем отличалось от обычных венецианских построек, но дом был слишком большой, и в нем, без сомнения, есть немало уголков, которые подходили бы для тайников. Имея дело с другими людьми, Джеймс обычно безошибочно догадывался, куда они могут спрятать ценные для себя вещи, потому что понимал ход их мыслей. Но как понять ход мыслей женщины, которая сама видит его насквозь?

Джеймс быстро прошел к поджидавшей его гондоле. Седжуик и Дзеджо тихо переговаривались между собой. Увидев Джеймса, они одновременно подняли на него глаза. У обоих был настороженный вид.

«Они считают, что я лишился здравого смысла, – подумал Джеймс. – И, честно говоря, почти не ошибаются».

Кордер велел Дзеджо грести к острову Сан-Ладзаро.

Джеймсу надо было проветриться, и он считал, что придет в себя быстрее в открытом море – в нескольких милях от Венеции. И от Франчески. Крохотный остров, на котором когда-то жили прокаженные, стал домом для армянского монастыря, в котором занимался науками лорд Байрон.

В эти минуты слово «монастырь» звучало для Джеймса почти так же, как «рай».

Глава 8

Приятно наслаждаться наслажденьем,

Хотя оно чревато, говорят,

Проклятьем ада. С этим убежденьем

Стараюсь я уж много лет подряд

Исправиться, но с горьким сожаленьем

Я замечаю каждый листопад,

Что грешником я оказался снова,

Но я исправлюсь – я даю вам слово!

Лорд Байрон, «Дон Жуан», песнь первая

– Тебе не следовало приходить ко мне, – снова сказала Франческа графу, выходя из своей гардеробной.

Отойдя от окна, тот уселся на стул в ее будуаре. Руки граф положил на золотой набалдашник своей трости, которую поставил между ног. И сердито уставился в пол.

– До меня дошли слухи, – сказал он. – Из-за них я начинаю думать, что ты лишилась здравого смысла.

– Ты волен думать то, что хочешь, – заметила Франческа.

Она подошла к письменному столу, на котором часто держала всякую всячину вроде драгоценностей, шарфиков, перчаток, кремов и лосьонов. Усевшись за стол, Франческа принялась искать папку с бумагой и перо.

– Я никому не позволю управлять собой, – сказала она. – Если бы я этого хотела, то снова вышла бы замуж.

– Тереза, собери-ка этот жемчуг и убери в более подходящее место, – велел Маньи. – Господи, Франческа, позволь служанке позаботиться о твоих драгоценностях. Что с тобой случилось, почему ты такая беспечная?

«Взгляни хотя бы на то, как ты обращаешься с этим жемчугом, а ведь он великолепен… – сказал ей Кордер. – Я не одна из твоих живых игрушек. Ты не будешь использовать меня, как используешь свои драгоценности. Нельзя доказать с моей помощью то, что ты хочешь доказать, и выбросить меня вон…»

Мужчины используют женщин, но только тогда, когда все карты оказываются открытыми… Хотя нет, это совсем другая история. Тут – настоящее преступление.

– Убери жемчуг, – приказала Франческа горничной. И отодвинула в сторону баночку с пудрой. – А вот и перо, – сказала она.

Взяв его, Франческа разыскала бутылочку чернил среди остальных флаконов и пузырьков и освободила место для письма. Затем под одним из шарфиков она нашла листок бумаги.

Маньи не решался спросить ее, кому она собирается писать, зная, что Франческа скажет, что это не его дело.

– Насколько я понял, они поймали только одного из мужчин, – проговорил он после затянувшейся паузы.

– Из разбойников, – поправила его Франческа. Ее тело невольно содрогнулось. Она нервно засмеялась, чтобы скрыть страх. – Хотя есть ли в Венеции разбойники?

– А чему тут удивляться? – пожал плечами ее собеседник.

Франческа продолжила свою мысль:

– Они узнали о моих драгоценностях – именно их они хотели заполучить. А еще – развлечься, изнасиловав беззащитную женщину.

– И губернатор этому поверил? – спросил Маньи. – И ты этому веришь?

Франческа замолчала, и перо застыло в воздухе. Наконец она повернулась к графу.

– Но этот человек уже в тюрьме, – сказала она. – Его наверняка казнят. К чему ему лгать? Что он потеряет, если скажет правду?

– Не знаю. – Граф Маньи задумчиво покачал головой. – Я не перестаю думать о том, что все это имеет какое-то отношение к тому делу, которое произошло в начале лета.

– Лорд Квентин, – мрачно проговорила Франческа, возвращаясь к своему письму.

Она не знала, как Квентин разнюхал о письмах, которые она забрала из запертого ящика в письменном столе ее бывшего мужа. Не было ей известно и то, как Квентин раздобыл обрывок письма, который он показал ей и который так удивительно напоминал ей те письма, что были у нее. Однако, как Франческе показалось, Квентин сделал свое открытие совсем недавно.

«Это дело уже довольно давно не дает нам покоя, – сказал он ей тогда. – Но лишь совсем недавно мы стали складывать составные части этой мозаики в единое целое».

Однако если речь зашла о составных частях мозаики, то это означало, что Элфик занимается именно тем, в чем она заподозрила его пять лет назад: работает на врагов собственной страны. Однако пять лет назад никто не поверил бы ей. Особенно после тех ужасных обвинений, которые он выдвинул против нее в процессе развода.

Собственные юристы Франчески, которым она показала одно из писем, утверждали, что они принесут ей больше вреда, чем пользы, – либо во время слушания дела, которое Джон Боннард возбудил против нее по поводу ее внебрачной связи с лордом Робертом Медоузом, либо во время бракоразводного процесса. Адвокаты Джона без особого труда смогли бы доказать, что письма – всего лишь плод воображения аморальной и мстительной женщины.