Читать книгу "Огнем и водой - Дмитрий Вересов"

– Я вас знаю, – сказала зеленая змея, – вы работали в «Аленушке», там у вас еще был такой напарник странный, стихи читал!

– Вы что-то путаете! – ответил хладнокровно Переплет. – Я никогда не работал ни в какой «Аленушке», мы по переплетной части вообще-то…

– Ну как же? – Она изогнула бровь, но, встретив его категоричный взгляд, сочла за лучшее не спорить.

В качестве приданого жених получал четырехкомнатную квартиру на набережной Лейтенанта Шмидта. Перебравшись на невские берега, подальше от родительского глаза, Дина ненадолго успокоилась. Ее капризы были типичными для беременных, но Переплета они мало касались. Ему было предложено на выбор несколько должностей в городском исполкоме – Орлов и мысли допустить не мог, что его зять будет продолжать прозябать в переплетной мастерской.

Александр, и так несколько обескураженный стремительными переменами в своей жизни, не сразу смог выбрать между равноценными, на его взгляд, вакансиями. Пока он размышлял, их количество сократилось до одной – заместитель начальника отдела с жутковатой специализацией – ритуальные услуги. Первый раз услышав, в какой интересной отрасли ему предстоит занять место, Акентьев пришел в уныние. Воображение сразу нарисовало бесконечную череду кладбищ, похоронных контор и крематориев, которые ему предстоит опекать и инспектировать. Однако действительность оказалась веселее. Проверка печей и могил в его обязанности не входила, работа была чисто бумажной – с многочисленными заседаниями, плавно перетекавшими в застолье. Акентьев-младший еще застал самый конец умирающей советской эпохи – счастливое время для тех, кто был у кормушки.

Перемена места работы означала не только новый оклад и перспективы в плане карьеры. С ходу пришлось вникать в тонкости взаимоотношений в исполкоме; эти отношения были, пожалуй, более важны в данном случае, чем сами служебные обязанности.

– Люди, – объяснял ему старый жук из числа опытных работников, приставленный к Акентьеву неофициально, дабы ввести того в курс дела, – люди, вот наше основное богатство, Александр Владимирович. Поэтому общайтесь больше с людьми и налаживайте контакты! Вы меня понимаете?

Он улыбался, и глаза за очками в простенькой стальной оправе казались исполненными житейской мудрости. Переплет последовал доброму совету, тем более что люди к нему сами тянулись. Теперь он ощущал себя самостоятельной личностью без юношеского, ничем не подкрепленного, вызова. И вышло все в полном соответствии с классиком, который советовал ни о чем не просить: «Сами придут и дадут».

Со своим непосредственным начальником Акентьев познакомился лично лишь спустя три дня после поступления на службу. Товарищ Черкашин пропадал где-то в Москве – «обменивался опытом», как не то в шутку, не то совершенно серьезно сказал он. Назначение его замом Акентьева, не имевшего нужного опыта, Черкашина нисколько не смутило. Переплет подумал, что, вероятно, подобные назначения здесь вообще в порядке вещей, а в ходе разговора стало ясно, что шеф хорошо знаком с маршалом Орловым.

Прощание со старым Федором Матвеевичем, для которого уход Переплета стал весьма неприятной неожиданностью, было по-своему трогательным.

– Я понимаю, – вздохнул тот, выслушав Акентьева, – семья – это главное. А в ваше время деньги стали нужнее… Мы-то о них и не думали!

Акентьев крепко пожал ему на прощание руку; старик и не подозревал, сколь многим Саша ему обязан. А сам Переплет до сих пор не осознавал, насколько привязался к этому месту. Представить себе, что он никогда больше не окажется здесь, среди старых книг, никогда больше не услышит ворчливо-добродушных наставлений старика, было трудно. В этот момент его сердце вздрогнуло, но только на мгновение. «Нужно двигаться вперед», – напомнил он себе.

В здание на Канале он, само собой, не стал заходить на прощание. Оставалось только гадать, кто теперь станет подбирать книги для Совмина. Может быть, Зоя? Переплет на прощание вручил ей коробку шоколадных конфет и поцеловал ручку. Зоя вздыхала – теперь не с кем будет и словом перекинуться. Со «стратегом» Раковым после той памятной охоты Переплет не общался. Продолжать отслеживать для Ракова книги по магии и прочей эзотерике и одновременно трудиться в исполкоме было просто физически невозможно. Напоследок он получил напоминание о необходимости молчать о том, что ему приходилось выполнять. Раков назвал это «деликатными поручениями».

Акентьев уже самостоятельно нашел одну библиотеку; оставалось убедить Дину приобрести ее – чем-то нужно было заполнять книжные полки. А Переплету нужно было заполнять вечера в ожидании перемен. Вся его жизнь превращалась в ожидание, а то, что происходило с ним, включая и этот брак, и место в исполкоме, было лишь ступенями, ведущими к цели. Старую квартиру – давний подарок отца – он решил продать. Две квартиры – слишком большая роскошь для советского человека, тем более для чиновника. Акентьев еще не успел окончательно утвердиться в своем новом статусе, и возбуждать нежелательные слухи не хотелось. Иногда он с тоской вспоминал о том времени, которое провел там. «Рано ностальгировать начали, товарищ Акентьев», – одергивал он сам себя строгим «партийным» тоном, который так удачно получалось имитировать на вечерах у отца.

Квартира на набережной превосходила роскошью даже московские апартаменты Орловых. Странно было бродить по полупустым комнатам, в которые только начали ввозить мебель. Одну из комнат он выбрал под свой кабинет.

– Сможешь тут переплетать книги на досуге! – Дина постоянно старалась уколоть его, но у нее не очень получалось.

Информации не хватало, если Орлов и знал что-то, то не стал делиться с дочерью. «Что ж, правильно», – думал Акентьев. Как было сказано в «Домострое», с которым он тоже успел познакомиться на прежней работе, «жена да убоится мужа своего». Правда, заставить Дину бояться у него вряд ли получится, это Переплет хорошо понимал.

Вечера он теперь проводил за изучением книг. Дина должна была быть довольна – золото, а не супруг. Однако новоиспеченная мадам Акентьева довольна не была. Дине казалось, что он не уделяет должного внимания ей и будущему ребенку. Когда же Акентьев попытался напомнить ей о том, что его отцовство – факт далеко не очевидный, Дина назвала его скотиной и параноиком.

– Я просто шутила, прикалывалась! – сказала она, но прозвучало это не слишком уверенно. – Твой ребенок, твой, я знаю!

Акентьев чувствовал, когда она врет. Он быстро научился распознавать ложь, угадывал, когда следовало ожидать просьбу или истерику. Это поначалу озадачивало ее, затем начало раздражать. А дело было не в каких-то исключительных особенностях Переплета – просто она была на редкость однообразна и предсказуема.

Спорили из-за всего; Дина когтями вцеплялась в каждую мелочь, которая связывала ее с прежней жизнью. Сколько споров было только из-за одной фамилии. Отец считал, что она должна стать Акентьевой – «как положено».

– Куда положено? – спрашивала зло Дина. – Я журналист – у меня фамилия имеет значение.

– Возьми двойную, – предлагал Переплет, которого все это лишь забавляло, – Орлова-Акентьева!