Читать книгу "Брокер - Джон Гришэм"

Дальше по коридору оказался выход в открытый внутренний двор, где студенты бродили, болтали по мобильникам, курили в ожидании следующего учебного часа.

Его внимание привлекла лестница слева. Он поднялся на третий этаж, где наконец-то увидел некое подобие указателя. Он понял слово «uffici» и, миновав две аудитории, нашел дальше по коридору кабинеты профессоров. На большинстве дверей были таблички с фамилиями, на некоторых – нет. Последний кабинет принадлежал Рудольфу Висковичу, это было единственное иностранное имя из тех, что он увидел. Марко постучал, но ему никто не ответил. Он повернул дверную ручку, но дверь была заперта. Он быстро достал из кармана пальто листок бумаги, который захватил в гостинице «Кампеоль» в Тревизо, и набросал записку:

Дорогой Рудольф, прогуливаясь по университетскому городку, я наткнулся на ваш факультет, и мне захотелось поприветствовать вас. Быть может, мне удастся увидеться с вами в баре «Фонтана». Мне доставила удовольствие наша вчерашняя беседа. Так приятно время от времени услышать английскую речь.

Ваш канадский друг Марко Лаццери.

Он просунул записку под дверь и спустился по лестнице с группой студентов. Снова оказавшись на улице Замбони, он побрел по ней без всякой определенной цели. Остановился, купил мороженое и медленно побрел к гостинице. В его крохотной комнате было чересчур холодно, в ней не хотелось даже прилечь и вздремнуть. Он решил завтра же выразить недовольство куратору. Ленч стоил больше, чем платили за три дня проживания в его гостиничном номере. Бесспорно, Луиджи и те, кто стоял над ним, могли бы подыскать жилье для Марко поприличнее.

Марко медленно побрел по направлению к дому Эрманно: близилось время дневного урока в крохотной квартирке, размером не превышавшей стенной шкаф.

* * *

Луиджи терпеливо ждал прибытия на болонский вокзал Сентрале безостановочного экспресса «Евростар» из Милана. На вокзале было тихо и безлюдно, царило затишье, предшествующее пятичасовой суматохе. В 15.35, точно по расписанию, обтекаемая торпеда подкатила к перрону на минутную остановку, и из вагона вышел Уайтекер.

Поскольку этот человек никогда не улыбался, они лишь сухо поздоровались, пожав друг другу руки, и направились к «фиату» Луиджи.

– Как наш мальчик? – спросил Уайтекер, захлопывая дверцу.

– Неплохо, – сказал Луиджи, завел двигатель и тронулся с места. – Усердно учится. Других занятий у него в общем-то нет.

– Держится поблизости?

– Да. Любит бродить по городу, но далеко не уходит. К тому же у него нет денег.

– И не давайте их ему. Делает успехи в итальянском?

– Продвигается довольно быстро. – Они выехали на широкую улицу Независимости, по которой двинулись на юг, к центру города. – Целеустремленности ему не занимать.

– Напуган?

– Думаю, да.

– Он умен и к тому же прирожденный манипулятор. Помните об этом, Луиджи. И будучи человеком умным, он сильно напуган. Он знает, что опасность рядом.

– Я рассказал ему про Крица.

– И?..

– Он пришел в ужас.

– Значит, испугался?

– Думаю, да. Кто прикончил Крица?

– Полагаю, что мы, но кто знает? Надежная квартира для него готова?

– Да.

– Хорошо. Посмотрим его квартиру.

Улица Фондацца – тихая жилая улица в юго-восточной части старого города, в нескольких кварталах от университета. Как и повсюду в Болонье, тротуары по обеим сторонам улицы представляли собой крытые галереи. Двери домов и квартир выходили прямо на тротуар. На большинстве домов рядом с домофонами красовались медные таблички с фамилиями, но на доме 112 по улице Фондацца таблички не было. На нем вообще не было никакого обозначения, дом арендовал загадочный бизнесмен из Милана, заплативший за три года вперед. Уайтекер не показывался здесь больше года, хотя это никого не занимало. Обычная квартира площадью шестьдесят метров, четыре меблированные комнаты – 1200 евро в месяц. Не что иное, как заурядная явочная квартира, одна из трех, которые он снимал в Северной Италии.

В квартире были две спальни, крохотная кухня и гостиная с диваном, письменным столом и двумя кожаными стульями. Телевизора не было. Луиджи показал телефонный аппарат, и они, используя иносказания, поговорили об установленном подслушивающем устройстве, не поддающемся обнаружению. В каждой комнате было вмонтировано по два микрофона, очень мощные микрофоны, способные улавливать малейший шум. Были установлены также две крошечные телекамеры – одна в щели старого кафеля над кладовкой, откуда открывался вид на входную дверь. Другую вмонтировали в дешевый светильник, висевший на стене в кухне, откуда был виден черный ход.

За спальней, к вящему облегчению Луиджи, решили не наблюдать. Если Марко найдет женщину, которая согласится прийти к нему в гости, она попадет в поле зрения камеры над кладовкой, и Луиджи этого было достаточно. А если вдруг ему станет совсем скучно, он всегда забавы ради сможет и послушать.

К этой явочной квартире с юга примыкала другая, отделенная от нее капитальной каменной стеной. Там, в пятикомнатных апартаментах, более просторных, чем квартира Марко, обосновался сам Луиджи. Задняя дверь выходила в маленький садик, который не был виден из явочной квартиры, поэтому он мог появляться и исчезать незаметно. Кухня была переоборудована в суперсовременный наблюдательный пункт, где он в любую минуту мог включить камеру и видеть все, что происходит у соседа.

– Здесь они будут заниматься? – спросил Уайтекер.

– Да. Место вполне безопасное. К тому же он постоянно будет у меня на виду.

Уайтекер прошелся по комнате. Удовлетворенный увиденным, все же спросил:

– В соседней квартире все налажено?

– Да. Я провел там две последние ночи. Мы готовы.

– Когда вы намерены его переселить?

– Сегодня днем.

– Отлично. Теперь посмотрим на нашего мальчика.

Они дошли до конца улицы Фондацца, затем свернули на широкую страда Маджоре. Встречу назначили в маленьком кафе «Лестрес». Луиджи купил газету и сел за свободный столик. Уайтекер тоже обзавелся газетой и устроился за соседним столиком. Друг на друга они не обращали никакого внимания. Ровно в половине пятого выпить с Луиджи по чашечке эспрессо заглянули Эрманно и его ученик.

Когда они скинули пальто и обменялись приветствиями, Луиджи спросил:

– Вы, наверное, устали от итальянского, Марко?

– Меня от него тошнит, – улыбнулся тот.

– Вот и хорошо. Говорить будем по-английски.

– Да благословит вас Господь, – сказал Марко.

Уайтекер сидел от них в полутора метрах, почти целиком скрытый газетой, покуривая сигарету с таким видом, словно ничто вокруг ничуть его не касалось. Об Эрманно он, разумеется, был наслышан, хотя вживую никогда не видел. Марко – совсем другое дело.