Читать книгу "Прощай, принцесса - Хуан Мадрид"

Он задумался на несколько секунд. Я докурил, кинул окурок на пол и растоптал его носком ботинка.

— Достоевский за двадцать пять дней написал «Преступление и наказание» и четыре недели диктовал «Игрока» своей машинистке Анне Григорьевне Сниткиной, двадцатилетней девушке, на которой он в итоге и женился. А Сименон… в его мемуарах говорится, что он никогда не тратил больше месяца на написание любой из своих историй о Мегрэ… А один раз он на спор за три дня сочинил роман, сидя в отдельном кабинете в кафе «Флора» в Париже… Конечно, это было в эпоху сюрреализма… Стивенсон тоже был очень быстрый.

— Подожди минутку, наше время кончается, а я должен еще у тебя кое-что спросить. Забудь про романы и ответь мне. Я вчера встретил Луэнго в кафе «Хихон», и у меня создалось впечатление, что он тебя просто ненавидит. Ты чем-то ему насолил?

— Что значит я ему насолил? Ну да, конечно, я много чего про него писал, это страшный лицемер.

— Хуанито, есть в этом деле еще что-нибудь, о чем ты умолчал? Существует единственная улика против тебя — дневник бедной девочки. И это меня удивляет. Луэнго не может быть настолько глупым. С чего они вообще взяли, что я мог быть твоим сообщником?

— Как-то раз Лидия рассказала мне, что боится за свою жизнь, она думала, что ее преследуют. Я попытался ее успокоить, сказав, что у меня есть оружие, мой пистолет, и я могу помочь ей. И что у меня есть друг, которого я могу попросить защитить ее. Это ты, Тони. О чем она тотчас написала в своем дневнике. На самом деле я всего лишь похвастался тем, что у меня есть такой друг, как ты. Отсюда, основываясь на ее записях, они решили вывести целую теорию о твоем соучастии в преступлении, Тони.

— Я в жизни не был знаком с Лидией, вопреки всем тем глупостям, которые она писала в своем дневнике.

— Мы оба знаем это — ты и я. А она к тому же была уверена, что однажды ты распустил руки. По крайней мере, так написано в дневнике.

— Непонятно, как ей вообще подобное могло прийти в голову.

Дельфоро пожал плечами. Потом спросил:

— Что ты думаешь о Гадесе, Тони?

— Он очень умный. И кажется, честный. Ты его видел еще раз?

Дельфоро вместо ответа отрицательно покачал головой. Потом провел рукой по жидким волосам на макушке. Но так и не успел мне ответить. В стальную дверь коротко постучали, и я подошел к выходу из камеры. Хуан умоляюще сложил руки на груди:

— Тони, найди пленки, прошу тебя. Я должен выйти отсюда, я больше не могу здесь находиться.

— Сделаю все от меня зависящее.

— Тебе стоит поторопиться, пока меня не убили.

— Что?

— Да, меня прикончат, и это произойдет здесь, в тюрьме. Скорее всего, моя смерть будет замаскирована под самоубийство или несчастный случай — к примеру, я разобью себе голову, поскользнувшись в душе, или погибну в драке с другими заключенными… Это очень легко сделать, пока я сижу здесь. Только тогда их дела не станут достоянием публики. Я все знаю, Тони. Все.

— Ты преувеличиваешь, Хуанито. Не говори ерунды.

— Нет, не преувеличиваю. Я сказал: найди записи или меня убьют.

— Ты параноик! Неужели ты серьезно все это говоришь?

В дверь заглянул Фаустино:

— Прошу вас, сеньор Дельфоро, у меня будут неприятности.

Хуан порывисто меня обнял. Я вышел из камеры, и Фаустино захлопнул дверь за моей спиной.

— Вы должны покинуть это место до того, как заступит другая смена, вы ведь понимаете о чем я, да? Не хочу, чтобы остальные вас увидели. Тут у нас не принято давать никому особых привилегий.

— Да, конечно. Не волнуйтесь.

Он провел меня по зеленому коридору, направляясь к выходу. Но прежде чем попасть к контрольно-пропускным службам, мы свернули налево и оказались во внутреннем дворике блока. Это была залитая бетоном узкая прямоугольная площадка, на которой бездельничало несколько осужденных — некоторые из них собрались в кучки, другие курили поодиночке на полуденном солнце, проникавшем сюда в виде светлого пятна, освещавшего одну из стен.

При нашем появлении заключенные замолчали и отвели взгляды — на то время, пока мы пересекали двор, направляясь к двери такого же зеленого цвета. Я заметил, что в глазах этих людей светится затаенная злоба.

Однако я продолжал смотреть на них. Мной овладело странное чувство, что кто-то здесь был мне знаком. Может, сработал приобретенный за годы службы в полиции рефлекс? Примерно то же происходит с охотничьими собаками, когда они чуют потенциальную жертву Молодой надзиратель заметил мое замешательство и сказал:

— Это, если можно так выразиться, товарищи сеньора Дельфоро по заключению. Тут террористы и особо опасные преступники. Вы кого-то из них узнали? Сеньор Матос сказал, что вы служили в полиции.

— Да, было такое. Но я не думаю, что знаю кого-нибудь здесь. Сеньор Дельфоро никогда не выходит на прогулки?

— Очень редко, обычно он безвылазно сидит в своей камере и работает.

Он открыл дверь, а я оглянулся, чтобы еще раз обежать глазами дворик. Но тут Фаустино легонько подтолкнул меня к выходу со словами:

— Сеньор Матос очень порядочный человек, настоящий кабальеро. Он посодействовал, чтобы моя дочка попала в хорошую школу Пресвятой Девы из Лорето, там дорогое обучение, но она получила стипендию. Передайте ему от меня благодарность и наилучшие пожелания, пожалуйста.

— Да, конечно передам. Скажите, Фаустино, тут у вас часто случаются драки? То есть бывают ли серьезные ранения или что-то подобное?

— Постоянно случаются стычки — тут обитает агрессивный народ. В прошлом году даже убили одного — воткнули ему зубную щетку в глаз. Это мафиозные разборки, связанные с наркотиками, понимаете? Они покоя не знают. Но тюрьма настолько переполнена, что мы всерьез опасаемся, как бы не начался бунт.

— Бунт?

— Два года назад такое случилось, а ведь тогда заключенных было гораздо меньше, чем сейчас.

— А сеньор Дельфоро, с ним как? Он нормально себя ведет?

— Он достойный человек, в мое дежурство, скажем, постоянно сидит и строчит что-то у себя в камере, даже крайне редко выходит, как я уже говорил.

— Я могу посмотреть список заключенных блока? — спросил я.

— Этого блока? Ну, понимаете… нужно официальное разрешение сеньора директора или начальника главного управления. А зачем это вам?

— Сеньор Дельфоро боится, что его ограбят или… скажем так, причинят ему физический вред.

— Ну, такие опасения естественны с его стороны. Здесь ведь обитают наркоманы, торговцы наркотиками… много всяких иностранцев… абсолютно безбашенные люди. От них чего угодно можно ждать! Но ему нечего волноваться, когда он выходит во дворик или в столовую, мы всегда запираем камеру, чтобы ее не обчистили. Приказ сеньора директора. Это сеньор Матос переговорил с ним.