Читать книгу "Дневник мага - Пауло Коэльо"

И лишь перевалив через гребень пологого холма, я понял, вчем дело, и замер в восхищении при виде этого необычайного творения природы: вовпадине, способной вместить в себя пятиэтажный дом, бурлила, устремляясь кцентру земли, вода. Края этого исполинского отверстия покрывала, обрамляяпоток, зелень пышная и буйная, разительно отличавшаяся от чахлойрастительности, по которой мы ступали.

– Мы сойдем вниз здесь, – сказал Петрус.

И мы начали спуск, и я тотчас вспомнил Жюля Верна –казалось, будто мы направляемся к центру земли. Спускаться по крутому откосубыло нелегко: чтобы не свалиться, я то и дело хватался за колючие ветки,цеплялся за режуще-острые камни, так что, когда мы добрались до самого дна,руки у меня были исцарапаны сплошь.

– Дивное творение природы, – сказал Петрус.

С ним нельзя было не согласиться. Этот возникший посредипустыни оазис со свежей растительностью, на которой вспыхивали мириадами радугкапли воды, вблизи был так же прекрасен, как и при взгляде сверху.

– Здесь природа показывает свою силу, – настойчиво произнесПетрус.

– Верно, – согласился я.

– И позволяет показать нашу силу нам. Давай поднимемся поэтому водопаду. По склону, вдоль потока воды.

Я снова поглядел на картину, открывающуюся моему взору.Теперь меня уже не восхищал прекрасный оазис, эта изощренно-прихотливая выдумкаприроды. Я стоял перед пятнадцатиметровой стеной, по которой с оглушительнымгрохотом мчался поток. Маленькое озерцо, образованное им внизу, было неглубоко– в рост человека, но гремящая вода устремлялась в отверстие, уходящее невестьв какие бездны. Откос был крутым и гладким, уцепиться не за что, а озеро –слишком мелко, так что, если свалишься, вода не смягчит удар. Задача казаласьсовершенно невыполнимой.

Я вспомнил о том, что произошло пять лет назад, когда, чтобыисполнить чрезвычайно опасный ритуал, тоже требовалось совершить восхождение.Наставник тогда предоставил мне возможность выбора – продолжать или нет. Я былмоложе, пребывал в упоении от открывшегося мне могущества Наставника и от чудесТрадиции, а потому решил не отступать. Хотелось продемонстрировать свою отвагуи мужество.

И вот, на исходе первого часа, когда мне предстояловыполнить самую трудную часть задания, ветер вдруг задул с такой силой, чтомне, чтобы не сорваться вниз, пришлось вцепиться в маленькую площадочку, накоторой я стоял. Каково же было мое удивление, когда через минуту я заметил –кто-то поддерживает меня, помогая принять более устойчивую и безопасную позу.Открыв глаза, я увидел перед собой Наставника.

Он несколько раз взмахнул руками, и ветер внезапно стих. Сневероятным проворством, обнаруживавшим порой отработанный навык левитации, тоесть умения парить в воздухе, он спустился с горы и велел мне следовать за ним.

На дрожащих ногах добравшись до низу, я с негодованиемосведомился, почему не унял он ветер до того, как тот налетел на меня.

– Это я его и послал, – был ответ.

– Чтобы погубить меня?

– Чтобы спасти. Ты не смог бы подняться на вершину. Когда яспрашивал тебя, хочешь ли совершить восхождение, я проверял не отвагу твою. Номудрость. Ты выполнял приказ, который я тебе не отдавал. Если бы ты владелискусством левитации, все было бы в порядке. Но ты предпочел проявить храбростьтам, где требовалось всего-навсего благоразумие.

И в тот день он рассказал мне о магах, которые, теряяздравомыслие в ходе озарения, переставали отличать свое собственное могуществоот могущества своих учеников. На том отрезке моей жизни, что была посвященаизучению Традиции, мне приходилось встречать трех великих Наставников – однимиз них был и мой собственный, – способных перенести свое могущество из планафизического в такие сферы, которые обыкновенному человеку не могут привидетьсядаже во сне. Я видел чудеса, я слышал точные предсказания будущего, я знал всюцепь прошедших реинкарнаций. Мой Наставник рассказал мне о событиях наМальвинах за два месяца до того, как аргентинцы захватили острова. Он подробноописал ход событий и – в астральном плане – объяснил причины, приведшие квооруженному столкновению.

Однако с того дня я стал замечать, что существуют и такиемаги, которые, по выражению Наставника, «потеряли здравомыслие в процессеозарения». Они почти во всем – и даже в могуществе своем – были подобныНаставникам: я своими глазами наблюдал, как один из них за пятнадцать минутпредельной концентрации заставил прорасти брошенное в землю зерно. Но и он, икое-кто еще уже ввергли в безумие и отчаянье многих своих учеников. Кое-кто изних попал в психиатрические клиники, и по крайней мере один случай завершилсясамоубийством. Этих магов внесли в «черные списки» Традиции, однакоконтролировать их было невозможно, так что, насколько я знаю, иные продолжаютдействовать и сегодня.

Все эти мысли пронеслись в моей голове за какую-нибудь долюсекунды – при одном взгляде на водопад, преодолеть который было превыше силчеловеческих. Еще я подумал о том, как давно уже мы с Петрусом идем вместе,вспомнил черного пса, набросившегося на меня, а проводнику моему непричинившего ни малейшего вреда. Вспомнил случай в ресторане с обслуживавшимнас официантом, вспомнил попойку на свадьбе. Вспомнил и сказал так:

– Петрус, я ни за что на свете не полезу на водопад. Поодной-единственной причине: это – невозможно.

Он ничего не ответил. Присел на траву. Я – тоже. Почтичетверть часа мы провели в молчании. Оно обезоруживало меня, и потому пришлосьзаговорить первому:

– Я не хочу взбираться на водопад, потому что упаду. Знаю,что не погибну: когда я увидел лик моей Смерти, мне открылся и день, в которыйона придет за мной. Однако, упав, я рискую остаться калекой на всю жизнь.

– Пауло, Пауло… – с улыбкой взглянул он на меня и полностьюпреобразился: в голосе его звучали нотки Любви Всеобъемлющей, а в глазахпоявилось сияние.

– Ты скажешь, что я преступаю клятву повиноваться тебе,данную перед началом Пути?

– Нет, ты не преступаешь клятву. В тебе сейчас говорит нестрах, а просто душевная вялость. И едва ли ты подумал, что получил от менябессмысленный приказ. Ты не хочешь совершить подъем, потому что навернякавспомнил сейчас о Черных Магах[16]. Использовать свое право принять решение незначит нарушить клятву. Никто не оспаривает у паломника это право.