Читать книгу "Репетиция свадьбы - Дина Аллен"

— Но это ты оттолкнул меня, — напомнила Патриция.

— Сам не понимаю, — небрежно бросил он, заставив ее нахмуриться, — зачем я разыскивал тебя с таким упорством? Не лучше ли было оставить тайну твоего исчезновения неразгаданной? Да, я сам во всем виноват, — пробормотал он. — Как можно было забыть старую пословицу: «Обжегшись на молоке, дуют на воду»? — Он посмотрел на нее в упор. — Ты же не станешь возражать?

Патриция долго обдумывала ответ. Что-то в ее лице насторожило его.

— Мы могли бы обсудить это, — осторожно сказала она.

— Нам нечего обсуждать, за исключением даты твоего отъезда, — холодно улыбнувшись, отрезал он и, поглядев в зеркало, вдруг понял, почему выражение лица Патриции показалось ему таким знакомым. Точно такое же было у него самого долгие месяцы после потери любимой. В ее глазах была невыносимая беспомощность, мучительная боль, гневный протест против несправедливости судьбы. И все это надо было как-то подавлять в себе, скрывать от других… Майлз резко отвернулся. Что ж, так ей и надо, подумал он с ожесточением.

Заслышав шорох шин под окнами, он отворил дверь и вышел на крыльцо.

— Дорогой! — Из машины появилась стройная элегантная брюнетка. — Как чудесно видеть тебя снова! — Она одарила его томным взглядом.

— Заходи. — Чмокнув гостью в щеку, он провел ее в дом. — Выпьешь что-нибудь?

При виде Патриции женщина замедлила шаги и вопросительно посмотрела на Майлза.

— А, это Патриция Шандо, — небрежно махнул рукой тот. — О ней недавно писали в скандальной хронике. — А это Элисон Рейнолдс. — Он повернулся к Патриции. — Думаю, ты ее уже видела однажды — в ресторане. — Он с удовлетворением отметил, как вспыхнули щеки его бывшей невесты, обнял Элисон за талию и удалился с ней в гостиную.

Когда они спустя некоторое время отправились вместе на балет, Патриции не было в доме, и Майлз решил, что ему удалось основательно насолить ей. Однако во время спектакля от этого маленького триумфа не осталось и следа. Это ведь по просьбе Патриции он приобрел дорогие билеты в ложу, и это она должна была сейчас сидеть рядом.

Элисон почувствовала на себе его взгляд и с улыбкой повернулась к нему, прижавшись ногой к его ноге. Эта вкрадчивая агрессия вкупе с самоуверенной искушенностью в глазах вызвали у Майлза мгновенное отвращение. Невозможно было не сравнивать ее с Патрицией — такой чистой и свежей, невинной — и невероятно упрямой.

Он злился на себя самого. Она жестоко отомстила ему за ошибки, существовавшие только в ее воображении, и отняла у него возможность объясниться, спасти их любовь. Будь он проклят, если позволит себе великодушие!

После балета они с Элисон отужинали в ночном клубе. Его спутница без конца щебетала что-то о добрых старых временах, когда им было так хорошо вместе. С тем же успехом она могла бы пересказывать сюжет какого-нибудь второсортного любовного романа или фильма…

Майлз лишний раз убедился, что полноценная жизнь началась для него только с появлением Патриции. Он полюбил ее всем сердцем, но его останавливала юность девушки и почти монашеское воспитание, которое она получила. Подыгрывая миссис Шандо, так старательно оберегавшей невинность внучки, он проглядел в ней зрелую женщину, жаждущую любви.

Разумеется, обретя ее во второй раз, он не повторил прежней ошибки. Но было слишком поздно. Патриция прошла через его жизнь в трех разных ипостасях: сначала как дитя, потом как наивная доверчивая девушка, в которую он влюбился без памяти, и наконец как великолепная, неотразимая парижанка, преуспевшая в искусстве лжи и обольщения. Это походило на перелистывание книги, где на каждой странице рождался какой-то новый образ.

— Э-эй! О чем призадумался? — раздался рядом мелодичный голос Элисон.

— Прости. Никак не могу забыть о балете, — солгал он. — Как тебе понравилась новая прима?

Она начала что-то говорить, но Майлз слушал вполуха. Он поднес к губам свой бокал и внезапно осознал, что тщательно спланированный вечер обернулся пустой и нелепой выходкой.

Они долго танцевали, почти касаясь друг друга бедрами, и лишь далеко за полночь Майлз, наконец, вызвал такси и дал водителю адрес Элисон.

В салоне машины она взяла его за руку. Их пальцы переплелись, и женщина еще теснее прильнула к нему но Майлз не поцеловал ее. Впрочем, ему всегда претили нежности в такси.

Элисон жила все в том же доме, куда он когда-то приходил к ней. Не выпуская его руку, она произнесла нараспев:

— Ты останешься выпить со мной кофе! — Это был не вопрос, а утверждение.

Квартира изменилась мало. Та же гостиная, обставленная современной мебелью, где Элисон когда-то кокетливо подставила ему сползающий с плеча жакет и, оказавшись в тонкой блузке, стремительно обвила руками его шею; спальня с необъятной кроватью, куда она вскоре завлекла его…

— Да провались оно все пропадом! — прохрипел Майлз.

Еще через полчаса он вышел из дома бывшей любовницы. Ворот его рубашки был расстегнут, смятый галстук торчал из кармана.

Шел дождь. Улицы были пустынны. Но Майлз и не стремился домой. Он поднял воротник куртки и зашагал по улице, все еще держа в карманах яростно сжатые кулаки. Видит бог, он пытался выбросить образ Патриции из своего сердца, но тот возвращался снова и снова, неожиданно вставая между ним и Элисон. В конце концов Майлз понял, что не может заниматься любовью ни с одной другой женщиной.

О возвращении домой не было и речи, и он направился прямиком в Сити. Когда Майлз появился у здания своей компании, молодой охранник впустил его, тщательно скрывая изумление при виде угрюмою, промокшего до нитки директора в мятом вечернем костюме.

— Вам доставили посылку, сэр, — сообщил парень.

— Спасибо. Вы мне поможете?

Вдвоем они отнесли тяжелый плоский ящик в кабинет Майлза, и тот бережно распаковал картину, доставки которой ждал с таким нетерпением.

Это был портрет Патриции кисти Жана-Луи, который, по ее глубокому убеждению, художник не продал бы никогда. Вряд ли эта сделка состоялась бы, знай он, кто покупатель. Но Майлз действовал через посредника, и его имя не называлось.

Установив картину на столике у стены, он долго молча разглядывал ее. Которая из Патриций послужила художнику моделью? Невинная девушка или мстительная искушенная интриганка? Скорее всего, ни та, ни другая. Женщина на портрете выглядела отстраненной, хотя композиционно находилась в центре. Она, казалось, со смутной тоской и надеждой ожидала неизвестно чего. На что же она надеялась? Что Жан-Луи потеряет от нее голову и предложит свою руку и сердце? Или где-то глубоко в ее подсознании таилась безумная мысль, что он, Майлз Кейн, найдет и вернет ее?

Эта мысль, словно бич, ожгла его мозг и была с возмущением отвергнута, но глаза Пат неотступно следовали за ним весь день, пока картина стояла в кабинете, словно магнитом притягивая взгляд. Судьба портрета была решена его новым владельцем окончательно и бесповоротно, но сейчас он впервые заколебался. В конце концов, Майлз отыскал в книге какой-то телефонный номер, и полотно унесли.