Читать книгу "Царское дело - Евгений Сухов"

А что вслед за жалобой?

Отстранение его от дела, чего, похоже, и добивается убийца.

Что Александр Кара и есть настоящий убийца, Воловцов уже совершенно не сомневался.

Но вот как изобличить убийцу? Как доказать, что это он взял деньги из сундучка в спальной четы Кара, а когда об этом узнала Юлия Карловна и пообещала рассказать Марте и Алоизию Осиповичу, убил ее? А заодно и сестру Марту, которая, скорее всего, тоже узнала о краже им денег из спальни. Ну а Еличку Александр хотел убить, поскольку она была свидетелем убийства Марты…

И снова какая-то очень важная мысль мелькнула в голове Воловцова. Связана она была с Ядвигой Карой – только это он и понял, поскольку мысль эта опять столь быстро промелькнула в голове, что он не успел за нее ухватиться…

Что ж, без допроса Александра Кары следствие обойтись не может, поскольку он считается главным свидетелем. Это будет нарушением устава ведения следственных действий и даст лишний повод прокурору Завадскому для отстранения его от дела. Значит, допрос следует провести в допросной судебной палаты, вызвав Александра Кару, как и полагается, повесткой, врученной посыльным лично в руки, в получении которой ему надлежит еще и расписаться. Причем провести допрос Кары надлежит максимально корректно (придется сильно постараться), по всей форме и при секретаре-стенографисте, который будет записывать показания Александра и, при необходимости, станет возможным свидетелем того, что судебный следователь по наиважнейшим делам Иван Федорович Воловцов соблюдал все должные правила и формальности ведения допроса безукоризненно и точно.

Александр Кара пришел на допрос за минуту до указанного в повестке времени. Он выглядел спокойным, когда вошел в кабинет Воловцова, и его безмятежность нисколько не нарушилась после того, как он был препровожден в допросную комнату и усажен на стул прямо против судебного следователя Воловцова, сидевшего за небольшим столом и приготовившегося делать пометки в своей памятной книжке. Кара сделался даже чуть насмешлив, когда в допросную вошел стенографист и устроился чуть в отдалении, приготовившись дословно записывать все, что скажет допрашиваемый.

Иван Федорович посмотрел в глаза Александру, вежливо поздоровался, поинтересовался, готов ли тот отвечать на вопросы и нет ли у него каких-либо пожеланий, о которых он может сообщить до начала дознания.

– Нет, пожеланий никаких не имею, – улыбнулся Александр. – Ну, разве только одно: чтобы вы поскорее начали допрос, поскольку я ограничен во времени.

– Куда-то торопитесь? – сахарно улыбнулся в ответ Воловцов.

– В два часа пополудни я должен быть у своей невесты, – ответил судебному следователю Кара доверительным тоном старого друга, у которого нет и не может быть от близкого товарища никаких секретов. – Сами понимаете, у нас скоро свадьба…

– Понимаю, – сделал серьезное лицо Иван Федорович. – Дело весьма хлопотное. Но вы можете не беспокоиться, мы с вами закончим много ранее двух часов.

– Хотелось бы надеяться, – снова улыбнулся Александр.

– Итак, мне хотелось бы, чтобы вы, как и на вашем допросе помощником пристава Холмогоровым, начали с рассказа о том, как провели день пятнадцатое декабря прошлого года, – начал Воловцов.

– Хорошо. – Александр Кара откинулся на спинку стула и принял позу человека, погруженного в воспоминания… – Я встал вместе с отцом. Отец всегда встает рано и к этому приучил всех своих домашних. Позавтракав, мы пошли с ним на завод…

– А вы, прошу прощения, каждое утро ходите с ним на завод? – мягко прервал его Воловцов.

– Да, почти каждое. Так отец прививает мне навыки к пивоваренному делу, – ответил Кара и выжидающе посмотрел на Ивана Федоровича: – Мне можно продолжать, господин следователь?

– Да, прошу вас, господин Кара. – Иван Федорович Воловцов был сама вежливость.

– Благодарю вас.

Секретарь-стенографист вскинул голову и посмотрел сначала на допрашиваемого, а затем на следователя. Он еще никогда не присутствовал на допросе, протекающем в столь вежливых тонах, и был несколько удивлен подобным обстоятельством. Воловцов поймал его взгляд и сдвинул брови к переносице, после чего стенографист опустил голову и более уже не проявлял никакого удивления и прочих эмоций в течение всего допроса. Что, собственно, и требуется у такого рода служащих…

– Часам к двенадцати я освободился, мы пообедали, и я поехал на Лубянку, где беру уроки ведения бухгалтерии. После уроков взял извозчика и поехал в ювелирный магазин Хлебникова, чтобы сделать своей невесте подарок, поскольку утром получил от нее письмо, где она сообщала, что уезжает в Боровск к отцу и просит прийти вечером проститься. Сами понимаете, я не мог явиться без подарка…

– Очень вас понимаю и прошу прощения, что снова перебиваю вас, господин Кара, – виновато посмотрел на Александра Воловцов, – а что, Клавдия Матвеевна уже тогда, год назад, считалась вашей невестой?

– Да, поскольку я сделал ей предложение и она согласилась, – без особых затей ответил Кара. – Просто на тот момент мы еще не были помолвлены…

– А почему, позвольте полюбопытствовать? – невинно сморгнул Иван Федорович.

– Извольте! Ее матушка поставила условие, чтобы я достиг определенного положения и получил согласие родителей.

– И что, это условие на сегодняшний день соблюдено? – как бы мимоходом спросил Воловцов. Но Кара к этому вопросу был готов и ответил просто:

– Да. Отец ничего не имеет против нашей свадьбы и до моего поступления на службу готов обеспечивать меня средствами, достаточными для содержания семьи.

– А когда вы намерены поступить на службу?

– Надо полагать, не позднее весны следующего года, – ответил Александр.

– Благодарю вас, – произнес Воловцов и вкрадчиво спросил: – А тогда, год назад, ваши родители были согласны, что Клавдия Смирнова станет вашей невестой?

– Мама против нее ничего не имела, – с неизбывной печалью в голосе произнес Александр. – Она полностью доверяла мне и знала, что я не совершу ничего предосудительного или чего-то такого, что пошло бы вразрез ее желаниям. Она очень любила меня. – Выдержав паузу, которая, надо полагать, должна была означать его скорбь и волнение, он добавил: – Равно как и я ее…

– А Алоизий Осипович как относился к вашим отношениям с Клавдией Матвеевной? – поинтересовался Воловцов.

– Он ничего не знал о них, – несколько виновато посмотрел на судебного следователя Кара. – Ни матушка, ни Марта, ни я ничего не говорили ему об этом…

– А если бы знал, тогда что?

– А если бы знал, то, я думаю, был бы категорически против…

Это была тактика Александра: говорить по большей части правду, приправляя ее соусом лжи. На девяносто процентов правды – и всего десять процентов лжи. Так ложь будет неприметнее и легче усвоится собеседником. К примеру, ложью было то, что Юлия Карловна, как выразился Александр, «полностью доверяла ему и знала, что он не совершит ничего предосудительного, что шло бы вразрез ее желаниям». Это, конечно, было совсем не так, поскольку кража ее браслета в Филях и продажа Александром опять же украденных золотых сережек и велосипеда с микроскопом, ему не принадлежащих, говорила вовсе об обратном…