Читать книгу "Ромео с большой дороги - Дарья Донцова"

– Термометр стеклянный, – увещевал полковник, – можетразбиться. Представляешь беду?

Борейко закивала.

– Каша вязкая, – вступила в беседу Зайка, – она обволочетградусник и доставит его к выходу. Поняла?

– Не-а!

– Еще кто-то делал мне замечания, – не утерпел Дегтярев, –укорял в незнании родного языка! А сама говорит «обволочет». Надо – обволокнет!

Семен Петрович сел в кресло и начал вытирать лоб носовымплатком.

– Ира, свари кашу, – попросила я.

Домработница кивнула и унеслась.

Через какое-то время остывший геркулес был доставлен в моюспальню.

– Ну, Танюша, – заворковала я, – давай садись!

– Ни в коем случае, – испугался полковник, – пусть лежа ест.

– Не хочу, – засопротивлялась Тяня.

Мы начали уговаривать капризницу:

– Попробуй только!

– Очень вкусно.

– Ну пару ложечек…

Затем принялись ругать хныкающую гостью:

– Очень неразумно себя ведешь!

– Прекрати стонать.

– Операцию сделают, шрам останется…

Последний аргумент оказался решающим, Борейко скривилась, нокивнула:

– Хорошо, давайте. Фу, какая гадость! Отвратительно!

Преодолевая сопротивление, мы впихнули в несчастную чуть лине литр невкусной каши и посмотрели на Семена Петровича.

– Думаю, теперь можно осторожно посадить больную, – кивнултерапевт.

– Давай, Танюшенька, – заквохтала Зайка, – вытяни ручки, воттак, так, так… Сидим!

– Ой! – закричала Маша. – Смотрите!

Я глянула на кровать и ахнула. На простыне лежал термометр.

– Что там? – забеспокоилась Борейко. – Меня опять тошнит!

– Гра… – начала было Маня, но тут же захлопнула рот.

– Что? – нервничала Таня.

– Градусник нашелся, – ляпнул Тёма. – Он все время под ваминаходился, вы ничего не глотали.

Борейко резво вскочила на ноги и уставилась на постель.

– Здорово получилось, – радовался глупый Тёма, – ни в какуюбольницу ехать не надо!

Татьяна схватилась за живот.

– Изверги! Заставили меня сожрать столько этой мерзкойпакости! Напугали до обморока!

– Ты сама сказала, что проглотила его, – напомнил полковник.

– Я? – взвизгнула гостья. – Никогда! Ой, желудок болит!Уходите! Спать хочу!

– Завтра надо непременно сдать анализы, – напомнил СеменПетрович и был таков.

– Может, все-таки спустишься вниз, в гостевую? – робкоспросила я. – Теперь не страшно идти по лестнице.

– Вот ты какая… – укоризненно нахмурилась Танюшка. – Яумираю, а ты гонишь меня вон!

Ощущая себя почти убийцей, я схватила из шкафа пижаму ипонуро поплелась в гостевую комнату.

– Шуба нашлась? – окликнула меня Таня.

– Пока нет, – нехотя ответила я.

– Ты уж поторопись, – велела Танечка, шлепаясь в моюкровать, – а то Сергей вернется и всем задаст.

– Кого имеешь в виду под всеми? – решила уточнить я.

– Тебя, – зевнула Борейко. – Кто мне помогает мужаобманывать? Боровиков нервный – впрочем, большинство олигархов такие – чутьчто, за пистолет хватается. Ты уж постарайся, отыщи манто, иначе нехорошополучится. Я-то как-нибудь выкручусь, а тебе влетит.

Глава 14

Не успела я заснуть, как чья-то твердая рука начала трястименя за плечо.

– Муся… – зашептала Машка.

Я с трудом раскрыла глаза и простонала:

– Который час?

– Восемь утра, – ответила Манюня.

– Боже, неужели? Думала, спала две минуты.

– Извини, пожалуйста, надо анализы сдать.

Я попыталась привести мысли в порядок.

– Какие? Зачем? У меня ничего не болит.

Манюня плюхнулась на мою кровать и зашептала:

– Понимаешь, похоже, Тёма не тот, за кого себя выдает. Зайкеон тоже самозванцем показался, и Кеша в легком недоумении. Даже Иван усомнился,а ведь он наивный, как Хучик.

Я усмехнулась. Наш садовник действительно настольконедалекий человек, что позволяет своей супруге, хитрой Ирке, вить из себяверевки.

– Один Дегтярев Тёме безоговорочно поверил, – продолжилаМашка. – Представляешь, он вчера ему костюм купил, рубашки…

Я уставилась на Машку.

– Полковник правда поехал в магазин? Думала, ты пошутилавчера, когда сказала об этом.

Маня скривилась:

– Нет, я не шутила. Он решил одеть сыночка.

– Сам? Лично?

– Вот-вот! – усмехнулась Маруська. – Я тоже обомлела, когдаузнала.

Я встала и пошла к шкафу. Многие мужчины не любят ходить запокупками, но Александра Михайловича отличает патологическая ненависть кторговым центрам, толстяк всеми силами старается избежать контактов сработниками прилавка. А еще полковник доводит меня до бешенства своим упорнымнежеланием расставаться с пиджаками, брюками и свитерами, потерявшими приличныйвид.

– Ерунда, – бубнит он, если я начинаю злиться и показыватьна пятна, украшающие пуловер. – Эка беда – уронил на живот кусок селедки.Отстирается. Где дырка? Тут? Ее заштопать можно, незачем тратить деньги зря.

Еще хуже полковник ведет себя, если мне удается затащить егов какой-нибудь магазин. Александр Михайлович мигом превращается в идиота. Онзастывает столбом в примерочной кабинке, и дальше ситуация начинает напоминатьанекдот про мальчика-олигофрена, у которого педагоги пытаются выяснить планы поповоду будущей профессии. Я таскаю охапками шмотки, натягиваю их на толстяка,одергиваю, поправляю рукава, поворачиваю полковника к зеркалу и спрашиваю:

– Ну? Нравится?