Читать книгу "Бальзам Авиценны - Василий Веденеев"

Уходили азиаты очень быстро. Капитана ужасно мотало: его бросили поперек седла, и на полном скаку он бился головой и коленями о бока лошади. Наконец, на коротком привале его посадили верхом. Кошму с головы не снимали, руки стянули впереди, а ноги привязали к путлищам стремян. Так, не ведая куда и зачем, скакал он, подчиняясь чужой воле, несколько часов кряду, горько думая, что сам собирался сесть в седло только через сутки, не раньше, однако капризная Судьба распорядилась иначе.

На следующем привале кошму с головы сняли, но определить, где он находится и куда лежит путь захвативших его людей, Федор Андреевич все равно не смог: уже наступила ночь. В темном небе сияли холодные незнакомые звезды, под лунным светом серебрились барханы. Кругом, куда ни кинь взгляд, – пески. По ним, призрачными тенями, в полном молчании, скакали вооруженные всадники. Вскоре их догнала еще одна группа верховых и, уже без привалов и отдыха, они гнали коней по пустыне, пока на востоке не заалела полоска зари. По ней капитан определил – ехали на юго-запад. Дневали у небольшой рощицы саксаулов, в глубине которой прятался колодец с чистой, холодной водой. Азиаты сноровисто натянули пологи, разожгли костры и занялись приготовлением пищи.

Пленника сняли с коня, немного ослабили путы, чтобы восстановилось кровообращение. Воды дали напиться вволю – посмеиваясь и перекидываясь непонятными фразами, азиаты наполняли пиалу столько раз, сколько хотел пленник. Справить нужду отвели за бархан. Кутергин заметил сидевших в стороне шейха и Али-Резу, а поодаль увидел Епифанова, Рогожина и двух казаков: их согнали в одну кучу. Боже, что же их всех ожидает? Кто их захватил – неужели фидаи Имама, о которых рассказывал Мансур-Халим?

Азиаты начали совершать намаз. Федор Андреевич приметил, что один, рыжебородый, в желтом шелковом халате и такого же цвета сапогах, молился в отдалении от остальных. Он ездил на рыже-золотистом высоком породистом жеребие, и другие всадники относились к «желтому халату» с большим уважением и слушались его беспрекословно. Наверное, он был их главарем.

Пленных накормили, не развязывая рук: просто набили им рот и дали выпить по пиале воды. Выставив караулы, азиаты улеглись спать. Постепенно сон сморил и Кутергина. Поначалу он пытался сопротивляться наваливающейся дреме, надеясь дождаться, пока все утихомирятся, и найти хоть какой-то способ освободиться от пут, но на биваке царил почти армейский порядок, и часовые бдительно наблюдали за пустыней и пленниками.

Пробудился офицер от громких криков: в лагерь прискакали несколько верховых. Видимо, их прибытие означало нечто хорошее для азиатов: они оживленно загалдели, начали сворачивать пологи, наполнять бурдюки водой и седлать коней. Солнце перевалило за полдень, стояла удушающая жара, песок, казался раскаленным, как сковорода на плите, но басурман это нисколько не смущало. К удивлению капитана, они согнали пленников вместе и разделили их на две группы. В первую попали слепой шейх, его сын Али-Реза и сам Федор Андреевич. Вторую составили солдаты и казаки.

Когда капитана бросили на песок рядом с Али-Резой, слепой Шейх настороженно поднял голову и сын шепнул ему, что рядом русский. Мансур-Халим грустно улыбнулся:

– Ты попал в большую беду из-за своего благородства. Но не поддавайся отчаянию: все равно несчастья не избежать никакими ухищрениями. Лучше научись находить радость в каждой минуте жизни и гони от себя уныние и злобу. Это единственный способ преодолеть беду.

– Философия, – буркнул Кутергин. – Я предпочел бы свободу, коня и оружие.

– Я слышал, что русские не пошли за нами в пустыню, – негромко сообщил Али-Реза. – У них почти не осталось воды, а колодец в крепости забросали трупами. К тому же Желтый человек приказал запутать следы: сначала мы шли к Хиве, а теперь повернули.

– Откуда ты знаешь? – Федор Андреевич с трудом повернулся на бок, чтобы видеть лицо молодого шейха.

– Слышал, как они говорили. – Али-Реза показал глазами на караульных. – Сегодня нас догнали те, кто оставался следить за русскими. Они боятся твоих людей.

Он ободряюще улыбнулся капитану и замолчал: заметив, что они разговаривают, один из караульных пригрозил плетью. Когда стражник отвернулся. Федор Андреевич шепотом спросил:

– Кто такой Желтый человек?

Ответить Али-Реза не успел. Под тяжелыми шагами заскрипел песок, и на пленников упала тень. Подняв глаза, капитан увидел главаря в желтом халате. Подтянутый, крепко сбитый, он стоял, широко расставив ноги, и с холодным любопытством разглядывал русского, положив жилистую руку на эфес красивой кривой сабли.

– Что тебе нужно в пустыне? – обратился он к Кутергину на арабском. – Зачем ты пришел сюда со своими людьми?

Капитан молчал, не желая вступать в переговоры с разбойником или фидаи Имама. Суть одна. Но, вдруг переменив решение, Федор Андреевич ответил вопросом:

– Почему вы напали на нас? По какому праву захватили в плен? Вам придется ответить за это!

– Я отвечаю только перед Аллахом, – засмеялся главарь. – Разве ты Аллах? На тебе одежда воина из чужой страны. – Он показал плетью на грязный мундир Кутергина с оторванным погоном. – Ты вторгся в мои владения и заслуживаешь смерти!

Главарь отошел и остановился над слепым шейхом, с притворным сожалением покачивая головой и сокрушенно цокая языком.

– Аи, как нехорошо получилось! Ты не захотел встретиться со мной и пришлось заставить тебя сделать это. Я сожалею, что причинил тебе неудобства, но теперь ты в моей воле.

– Нет! – Мансур-Халим упрямо сжал губы.

– Э-э. – Главарь присел перед стариком на корточки и заглянул в его незрячие глаза. – Жаль, ты слепой и не увидишь, к чему приводит глупое упрямство. Однако у тебя еще есть слух, и ты услышишь! Давай договоримся по-хорошему?

– Лучше смерть!

– Ну да? – Главарь легко выпрямился. – Сказать – умереть и не сказать – умереть. Так скажи и умри! Тогда ты уйдешь с легкой душой и Аллах простит твои грехи.

– Разве ты Аллах, что говоришь от его имени? – язвительно заметил слепец.

– Думай, – усмехнулся «желтый халат». – Завтра поговорим по-другому!

Он бросил отрывистое приказание на непонятном языке и ушел. Караульные тут же начали поднимать пленников, сажать их на коней и привязывать к седлам. Через несколько минут тронулись в путь. Улучив момент, Али-Реза сказал:

– Ты сейчас видел Желтого человека.

– Кто он? – допытывался Кутергин. – Главарь фидаи Имама?

– Не знаю, – мотнул головой Али-Реза. – Он называет себя предводителем вольных всадников. Еще его зовут Мирт. О нем идет дурная слава: он жесток и коварен.

– Чего он добивается от твоего отца?

– Не знаю. – Лицо молодого шейха помрачнело, и Федор Андреевич прекратил расспросы.

Качаясь в седле, он раздумывал, какая тайна связана с Мансур-Халимом и его сыном? Только ли религиозные разногласия или нечто большее? Хотя кто поймет восточных людей – для них зачастую крайне важно то, на что европеец даже не обратит внимания, сочтя сущим пустяком. Пока ясно одно: лишь только речь заходила о причинах бегства слепого шейха, и сам Мансур-Халим и его сын немедленно замыкались, и даже клещами из них не вытянешь ни слова.