Читать книгу "Бассейн с крокодилами - Дарья Донцова"

Съезд с Рублевки – какое-то заколдованное место. В начале80-х все автолюбители, ездившие на работу этой дорогой, твердо знали: хочешьвовремя поспеть на службу, минуй развязку до восьми утра. Чуть позже ГАИперекрывала движение, сгоняла все «простые» машины на правую полосу, и тамобразовывалась километровая пробка, которую прозвали «кремлевский запор»,потому что по свободному левому ряду с жуткой скоростью, пугая люд мигалками исиренами, торопились к станку «слуги народа» – чиновники всех мастей и рангов.Рублевское шоссе всегда было заповедником государственных дач партийной элиты.

Резкий звонок телефона заставил меня вздрогнуть, отчего-тонехорошо сжалось сердце.

– Воронцов Аркадий Константинович, – загремел в ухо железныйголос.

– Нет, – поспешила я внести ясность, – спутали номер, у сынадругой, записывайте.

– Дарья Васильева? – уточнил все тот же голос. – С постаГИБДД беспокоят. Подъезжайте срочно. Воронцов Аркадий Константинович попал ваварию.

– Он жив?

– Немедленно приезжайте, мне запрещено давать информацию потелефону.

– Куда? – спросила я, чувствуя, как во рту с трудомворочается ставший отчего-то огромным и тяжелокаменным язык.

– Пост ГИБДД, аккурат у съезда с Рублевки. Там затор, но вывключите фары – и по встречной. Номерок сообщите, патрульный подъедет, а то ещетоже в катастрофу угодите.

Руки и ноги перестали слушаться. Дергаясь, как деревяннаякукла, не помня себя, я доехала до хвоста пробки. На встречной полосе скучалгаишник на мотоцикле. Я поморгала фарами. Парень махнул рукой, нацепил шлем,врубил ревун, и мы мигом оказались у головы змеящейся очереди.

Огромный красномордый постовой открыл дверь и сказал:

– Мамаша «Мерседеса» будете?

Не в силах издать какой-либо звук, я просто кивнула головой.

– Посидите тут, – велел офицер. – Там доктор в «Скорой»,сейчас пришлю.

– Не надо, – пробормотала я, вываливаясь на мокрую,скользкую дорогу.

Перед глазами предстало место происшествия. Кешкин«Мерседес», смятый в гармошку, стоял на крыше, почти полностью перекрыв проезд.Чуть поодаль наискосок высился огромный вонючий мусоровоз, его передняя дверцабыла открыта нараспашку. Возле искореженного «Мерседеса» суетились люди в синихкомбинезонах с какими-то штуками в руках. Время от времени раздавался жуткий,хватающий за душу звук распиливаемого металла. Кругом полно людей в форме.Слева в узенькую щель медленно проползали по одной машине желающих попасть вМоскву. У водителей были вытянувшиеся лица и какое-то облегченно-злорадноевыражение.

Возле «Скорой помощи» прямо на земле стояли носилки,полностью закрытые одеялом. Чувствуя, что силы сейчас покинут меня, яподскочила и сдернула легкий плед. Ничего! То, что я приняла за тело, оказалосьпросто сложенным пластиковым черным мешком. Но на сердце не стало легче. Хорошознаю, что кладут в такую упаковку. Собрав все свое мужество в кулак, яприблизилась к «Мерседесу» и громко спросила:

– Как это случилось?

– Иди, иди отсюда, – огрызнулся один из мужиков с резаком.Несмотря на собачий холод, его лицо покрывали крупные капли пота.

– Мать приехала, – пояснил патрульный.

Офицеры и спасатели переглянулись. Внезапно наступилазвонкая тишина, и я выкрикнула:

– Когда достанете тело?

– Не надейся, – донеслось из перекореженных внутренностейповерженного скакуна, – небось уже раскатала губы на мое наследство. Жив,здоров и невредим мальчик Вася Бородин.

– Вот, етит твою, шутник фигов, – шмыгнул носом один изспасателей, – он тут нам все анекдоты рассказывает. Эй, Воронцов, ты там как?

– Как в Сочи, – донеслось из того, что было машиной, –околел от холода, печка не работает, а я в одном костюме и отлить хочу.

– Во, блин, дает, печка! – ухмыльнулся постовой. – Надо жеуцелеть в такой каше. Давай ходи под себя, коли невтерпеж.

Я почувствовала, что у меня нет ног, секунду словно висела ввоздухе, потом рухнула задом в жидкую декабрьскую грязь и отчего-то приняласьхохотать. Все казалось жутко смешным – приготовленные носилки, ждущая «Скораяпомощь», спасатели и милиция. Они явно собирались увидеть свежий труп, а тамсовершенно живой и, кажется, не слишком пострадавший Аркадий. Потом из моихглаз потекли слезы, и подошедший врач ловко вколол мне что-то в руку. Следомнаступило отупение.

Абсолютно спокойно я наблюдала, как «мерс» развалился накуски. Вот спасатели с матерком выволакивают Кешку, ставят на ноги, и он,ухмыляясь и прихрамывая, идет ко мне. Гаишники хлопают его по плечам ибесконечно повторяют: «Во, блин!» Потом откуда-то из недр развороченной тачкиизвлекается кейс с неразбившимися бутылками коньяка. Их появление встречаютгромким смехом.

Потом провал в памяти, и вот мы стоим в нашем холле.Последнее, что я услышала, были слова Нюси:

– Ах, сволочь, ну погоди!

Глава 12

Утром я с трудом пришла в себя. Немилосердно болела голова,к тому же кололо в правом боку, и почему-то отказывались служить ноги. В ступнисловно налили минеральную воду: там бегали пузырьки и жутко ныли пятки.

В столовой сидела заплаканная Зайка.

– Господи, – проговорила она, – представляешь, «Мерседес»предлагают сдать в металлолом за какие-то копейки…

– Отдай бесплатно, – отчего-то шепотом сказала я и налиласебе кофе. Напиток оказался на удивление обжигающим, и пальцы от неожиданностиразжались. Любимая чашка, украшенная изображениями кошек и собак, – подарокАлександра Михайловича на Новый год, – упала на пол как раз в том месте, где неоказалось ковра. А как же иначе, ведь у меня бутерброд всегда падает масломвниз.

Секунду мы глядели на остатки чашечки, а потом зарыдали вголос словно две кликуши.

– Хватит изображать тропический ливень, – велел вошедшийКеша, – я жив и здоров, нас так просто не возьмешь. Живучий, как…

– Таракан, – докончила появившаяся Маня.

– Кружечку жалко, – пробормотала я, тыча пальцем в пол.

– Ну, мать, – развел руками Аркадий, – думал, ты обо мне зрябеспокоишься, а у тебя тут и впрямь горе!

Отчего-то после его ехидных слов рыдать расхотелось.

– Как спал?