Читать книгу "Дневник грабителя - Дэнни Кинг"

— Олли? — зовет Джерри.

— Что?

— С дороги видна крыша этого дома?

— Передняя ее часть или задняя? — уточняет Олли.

Джерри смотрит на меня с таким выражением лица, будто хочет поинтересоваться, не шутит ли Олли. Он не шутит.

— Передняя, — говорит Джерри, корча уморительную рожу.

— Подожди, сейчас проверю. Нет, можно сказать, не видна. Так, только расплывчатые очертания сквозь верхушки сосен. Но ведь уже стемнело.

— Спасибо. Продолжай наблюдение. И дай нам знать, если мы слишком расшумимся.

— Что ты имеешь в виду под «слишком»? — спрашивает Олли.

— Если шум долетит до тебя, это уже и будет слишком, — поясняет Джерри.

Он отдает мне рацию и говорит следовать за ним в передний двор. Я спрашиваю, куда мы.

— Окна на первом этаже сильно меня смущают, — отвечает Джерри. — Открыть их мы не сможем, а если станем бить, привлечем к себе внимание. Верхние окна чаще всего бывают менее неприступными, но в этом домике, похоже, и они такие же, как внизу. Но на крыше — я сразу это заметил — есть световой люк, и по всей вероятности он — единственное в этой хатке не двойное окно. Через него-то мы и проберемся вовнутрь.

— Нам придется лезть на крышу? — спрашиваю я.

— Тс-с! Не кричи так громко. Да, нам придется залезть на крышу. Это не составит большого труда, вот увидишь.

— Не понимаю, каким образом мы сделаем это? Твоя лестница слишком короткая, а свой чертов вертолет я, к большому сожалению, забыл дома.

Мы останавливаемся у парадного, и Джерри указывает мне на стену особняка.

— Моя лестница, если ее раздвинуть полностью, поднимет тебя до середины этого домика, а может, даже на три четверти. Остальной путь до крыши ты проделаешь и без нее — посмотри, сколько между выступающими кирпичами углублений и как густо растет плющ.

— Что значит «ты проделаешь»? Почему это вдруг «мы» сменилось у нас словом «ты»?

— Не полезем же мы наверх вдвоем, черт возьми. Достаточно забраться на крышу одному и открыть парадную изнутри.

— А почему бы тебе не залезть на эту треклятую крышу? — спрашиваю я.

— Но ведь это твоя работа, Бекс. Меня ты попросил только с сигнализацией разобраться. Твоя работа, ты и действуй.

— Я, блин, шею себе сломаю!

— Если хочешь, можем отправиться домой. Мне все равно.

Вот ведь гад! Все равно ему, видите ли! Ни хрена ему не все равно, он хочет проникнуть в этот дом не меньше, чем я. Я в любом случае полезу на крышу, гаденыш прекрасно об этом знает. В противном случае до конца моих дней все будут презирать меня за то, что я обделался и не захотел доводить дело до конца, а Джерри никогда мне этого не простит. Гад! Сволочь! Несколько дней назад я давил на Олли, теперь Джерри давит на меня.

— Может, существует еще какой-нибудь способ? — спрашиваю я.

— Ты имеешь в виду способ, воспользовавшись которым мы не разбудим соседей?

На протяжении нескольких секунд я молчу. Джерри приносит лестницу и приставляет ее к стене. Я медленно поднимаю ногу и ставлю ее на первую ступеньку.

— Подожди, возьми вот. — Он протягивает мне рацию и какой-то небольшой инструмент. — А я пойду в фургон, посижу с Олли.

— Что это? — спрашиваю я, кивая на инструмент.

— Стеклорез, — говорит Джерри.

Так вот как он выглядит, думаю я. Мне всегда было интересно на него взглянуть.

Я забираюсь наверх по лестнице, которая действительно не настолько уж и короткая. До крыши остается футов пять. Я ставлю ноги на предпоследнюю ступеньку, цепляюсь за выступающие кирпичи, которые покрыты чем-то мерзким, и делаю передышку, морально подготавливая себя к решающему этапу восхождения.

Только в моменты, подобные этому, осознаешь, каким ловким и подвижным ты был в далеком детстве и насколько тяжелым и неповоротливым стал теперь. Мальчишкой я лазал по деревьям, как настоящая обезьянка, и никогда не испытывал при этом ни капли страха. Теперь же, вот в этот момент, в данной ситуации я ощущаю себя абсолютно по-другому. От боязни сорваться вниз и долбануться башкой о землю у меня, признаюсь честно, поджилки трясутся.

Я приподнимаю вверх левую ногу, ищу глазами, за что бы ухватиться, и ничего, кроме водосточной трубы, не нахожу. Но она слишком тонкая, сделана из пластмассы, и я сильно сомневаюсь, что выдержит мой вес. Я вновь опускаю ногу, предпринимаю еще одну отчаянную попытку найти какую-нибудь опору, но понимаю, что единственная прочная и достаточно обширная опора находится подо мной на удалении восемнадцати футов. Я несмело приподнимаю правую ногу и тянусь к наиболее сильно выдающемуся из стены кирпичу на углу, но тут же отказываюсь от этой затеи, чувствуя, что лестница начинает покачиваться. Я делаю несколько глубоких вдохов и выдохов и хватаюсь напряженными до предела пальцами за плющ. До крыши совсем недалеко, все, что мне нужно, так это пара опор для ног.

— Может, поторопишься? — говорит рация в моем кармане.

Оторвать руку от плюща и ответить «пошел на фиг!» я не решаюсь, поэтому просто бормочу эти слова себе под нос.

По прошествии некоторого времени я решаю, что должен что-то делать, опять приподнимаю ногу и начинаю беспорядочно шарить ею по стене, ища подходящее место для опоры. И наконец нахожу несколько плотных узлов в плюще, которые, кажется, в состоянии мне помочь. Когда я ставлю ногу на первый узел, раздается пугающий треск, и сетка из плюща проседает на несколько дюймов. Я молниеносно хватаюсь за край крыши и подтягиваюсь на руках. В тот момент, когда ее касается мой живот, рация и стеклорез выпадают из кармана и летят вниз.

— О чер-р-р-т! — мычу я, потому что сказать или сделать что-либо иное в этом положении просто не могу.

Естественно, лезть за этими штуковинами я не намереваюсь, теперь слишком поздно. Во-первых, потому что ни опор для ног, ни лестницы на прежних местах уже нет. Во-вторых, потому что если я не доведу это дело до конца с первой попытки, то не справлюсь и со второй.

Я еще раз подтягиваюсь, забираюсь на крышу и с облегчением вздыхаю. И только после этого, в момент воцарившейся тишины, до меня доходит, что я, должно быть, слишком сильно шумел. Забраться сюда удалось мне с огромным трудом, и сделать это беззвучно я был просто не в состоянии. Я осознаю и еще кое-что: что нестерпимо хочу помочиться. Полторы пинты пива, недавно выпитые в кабаке, и адский страх сделали свое дело.

Я продвигаюсь чуть выше, переворачиваюсь на наклонной черепичной пластине на бок, достаю из штанов член, мочусь; только спустя несколько секунд обращаю внимание на тепло, обволакивающее мою правую ногу, и понимаю, что ручеек мочи стекает под уклон прямо мне на джинсы. Я прихожу в бешенство, но что-либо изменить не могу: именно на правую ногу опирается вес всего моего тела, и менять ее положение мне нельзя, а то упаду. Вот я и продолжаю мочиться себе на штаны, опустошая напряженный мочевой пузырь.