Читать книгу "37 девственников на заказ - Нина Васина"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А какие у вас предположения?
— Вы нагло спровоцировали у меня приступ бешенства, написали мое имя. Не знаю!.. Вы меня дразнили, зачем? Чтобы повести за собой, это понятно, непонятно одно — почему вы не пользуетесь достигнутыми результатами, когда я сижу тут с вами в полнейшей изоляции?!
Я посмотрела на взволнованного Урсу, накрыла его руку своей ладонью и решила сыграть в открытую:
— Назовите мне имя психиатра, наблюдавшего Иеронима Глистина.
Урса посмотрел мне в глаза, положил сверху моей ладони свою и спросил от души, с надрывом:
— Куда вы дели бриллианты?
— Бриллианты?.. — дернулась я от неожиданности.
— А на кой черт вам нужен этот психиатр?! — заорал Урса.
Я освободила руку, уставилась в его глаза своими и медленно, почти по слогам, тихо произнесла:
— Роня Глистин наблюдался у психиатра как суицидник. Я хочу знать имя.
— Имя?.. — шепотом повторил Урса, не в силах отвести зрачки и разом потеряв всю свою агрессивность. — Для этого вы надо мной издевались, да?
— Не-е-ет, — я тоже перешла на шепот, — я не издевалась — я ждала, когда же наконец в двенадцатый кабинет придет этот самый специалист по самоубийцам.
— А-а-а он у нас не работает, он не из нашего ведомства, — пропел шепотом Урса и вдруг перешел на нормальную громкую речь: — Вы хотите сказать, что затеяли этот цирк с Глистиным, только чтобы выйти на его психиатра? На кой черт он вам нужен? Я закрыла глаза.
— Нет, серьезно, — не унимается Урса и вдруг в озарении открывает рот на вздохе и таращит и без того вылупленные глаза: — Постойте-постойте! Специалист по самоубийцам! Как же я не догадался! Он наблюдал и Богдана Халея! Так? Ваш старик покончил с собой, а этот доктор!..
— Мне пора собираться, — я осматриваюсь с видом озабоченной челночницы, хотя пришла в вагон с одной небольшой сумкой — вот она, под рукой.
— Фло, подождите, вы же сами обещали со мной дружить.
— Да, но тогда я и не подозревала о вашей маниакальной страсти к бриллиантам.
— У всех свои отклонения, тут уж ничего не поделать, — кивает Урса и разъясняет: — Зато у меня и в мыслях не было цеплять подобные вещи где-то в области пупка, а? Что скажете?
— Цепляла, — говорю я, глядя в зеленоватые глаза навыкате, — цепляю и буду цеплять!
— Это в смысле?.. Что это значит, ваше заявление? — Урса потер виски, потом обхватил голову ладонями и замычал. — Не смотрите на меня, у меня все плывет перед глазами! Что вы имели в виду — цепляли и будете цеплять? Они у вас? Или у Киры Ланского?.. А Кира-то, ох и прохиндей! Еще медицинскую карту показывал…
Ноги мои ослабели, я нащупала сзади полку и присела.
— Что вы сказали?..
— Я сказал, — заплетающимся языком объясняет Урса, — я сказал, что Кира Ланский показывал мне медицинскую карту старика после его самоубийства, а я думал, что он ее затребовал по делу, а получается… получается, что эта карта была у Киры, понимаете?.. Он ее взял из своего кабинета, это он работал с Халеем. Ну не сволочь?.. Я столько лет искал бриллианты, а этот прохиндей наверняка уже все распродал… по камушку, по камушку…
— Давайте ляжем на спину. — Я поднимаюсь и помогаю Урсе лечь, для чего обхватываю его ноги за лодыжки и поднимаю вверх.
— Я не хочу на спину… Я должен выйти с вами… — Он упал головой на вовремя подложенную мною подушку.
— Конечно, конечно, — ласково уговариваю я его, — вы должны выйти со мной, проследить, где я закопаю блокнот, вырыть его в полночь, сжечь листок со своим именем, написанным кровью, запереть меня в комнате с решетками и стальной дверью, украсть из цирка облезлого тигра и посадить его охранять меня…
— Ох-х-хр-ра-нять, — соглашается Урса и напоследок интересуется совсем ослабевшим голосом: — Что со мной?.. Это от ваших глаз?..
— Ну что вы — это от снотворного, которое я подсыпала в чай с ромом. Спите, Урса Венедиктович.
Я металась по купе, кусая губы. Интересно, психиатра легко свести с ума? Допустим, чертов Урса в отместку за сцену в кабинете № 12 ходил за мной по пятам, следил, наблюдал, изучал, чтобы улучить минутку и сказать нечто такое, что свело бы меня с ума… Что ж, он почти добился этого, даже находясь в полусне, накачанный снотворным с ромом.
Почему он назвал это имя? Мог ли Урса нарыть обо мне так много и знать даже о Кире-завоевателе, которого я лишала девственности три года подряд?.. Семь лет назад это началось, а потом почти три года, изо дня в день, мы изводили друг друга бешеной страстью. Он называл это моим лечением, я — его адаптацией в мире женщин, и если бы мы не расцепились вдруг, в одно зимнее утро, обнаружив каждый полнейшее истощение души и вакуумное отсутствие желаний, то впали бы в такое исступление ненависти, которое могло кончиться только смертью. Он был моим первым мужчиной, я — его первой женщиной, поэтому на первой странице заветного блокнота написано его имя, нарисовано сердечко, и еще стоит дата того знаменательного дня, когда мы лишили друг друга невинности. После Киры я еще полгода вздрагивала каждый раз, когда натыкалась на напоминание о нем или на случайно сохранившийся в моих одеждах его запах. Он никогда не говорил о своей семье — “генетически абсолютно одинок и беззащитен, бери меня, лепи, уродуй!” — я никогда ни словом не обмолвилась о Богдане, повода не было — Кира был моим первым мужчиной, и ему в голову не приходило спрашивать о других.
Я уговорила себя лечь на спину и постаралась расслабиться. Поезд тащил меня, покачивая, в странное место. В место, где жило когда-то больше восьми мужчин-Халеев в одной семье — бравых, дерзких, грубых… Где крестили маленького Богдана, где у остова разваленной церкви я должна закопать свой заветный блокнот, пройтись по заброшенному кладбищу и, если повезет, найти хотя бы одну могилу с заветной фамилией (Богдан говорил, что на этом кладбище только в гражданскую похоронили троих Халеев), постоять у нее, закрыв глаза и сосредоточившись на себе до степени невесомости сердца, мысленно попросить любого из похороненных там Халеев передать Богдану, что его поручение выполнено — список отправлен по назначению.
Потихоньку успокоившись, я стала думать, почему Урса назвал это имя в связи с Роней Глистиным? Предположений у меня было всего два: он сделал это намеренно или случайно. И то и другое предположение совершенно необъяснимо, потому что Киры Ланского нет в живых уже давно и наблюдать Иеронима Глистина он никак не мог… Допустим, одурманенный снотворным Кохан назвал имя психиатра, наблюдавшего в 1993 году Богдана Халея. Этакая неадекватная реакция мозга на снотворное со спиртным — я спросила о Глистине, Кохан думал о бриллиантах и вспомнил, что после смерти Халея один психиатр по имени Кира Ланский показывал ему медицинскую карту пациента… Как это было? Я попросила назвать имя психиатра, наблюдавшего Иеронима Глистина. Кохан удивился: “На кой черт вам нужен этот психиатр?” Нет, он точно говорил о Глистине. Потом стал думать, зачем мне это имя, связал его со смертью Халея и, похоже, обнаружил вора, укравшего девять лет назад сокровище из рваного зонта…
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «37 девственников на заказ - Нина Васина», после закрытия браузера.