Читать книгу "Время смеется последним - Дженнифер Иган"

— Гениально, — тихо сказал он.

Боско послал ему ласковый взгляд: он был растроган собственной речью и тем, что Джулс тоже растроган.

— Вот что, народ… — Стефани только что поймала себя на мысли, которая показалась ей самой достаточно абсурдной: если у этой идеи, думала она, есть какой-нибудь, хоть малейший шанс (а его нет, потому что идея дикая, наверняка противозаконная и вообще противоестественная до идиотизма) — тогда ею должен заниматься настоящий профессионал.

— Нет уж, нет уж!.. — перебил ее Боско таким тоном, словно она успела высказать свои путаные сомнения вслух, и помахал пальцем у нее перед носом. Кряхтя, охая и отказываясь от предлагаемой с двух сторон помощи, он извлек себя из кожаного кресла (которое по окончании процедуры облегченно чавкнуло) и тяжко двинулся в дальний конец комнаты, к захламленному столу. Дошел, постоял опираясь на столешницу, отдышался и принялся обшаривать завалы в поисках бумаги и ручки.

— Как вас зовут, я забыл? — крикнул он.

— Джулс. Джулс Джонс.

Боско долго молча что-то писал.

— Все, — объявил он через несколько минут и, проделав такой же трудный путь назад, вручил Джулсу бумагу.

Джулс прочел вслух:

— «Настоящим удостоверяется, что я, Боско, находясь в здравом уме и твердой памяти, передаю Джулсу Джонсу эксклюзивные медиаправа на освещение моего суицид-турне и истории моего ухода».

На этом месте силы Боско иссякли. Он ввалился в свое многострадальное кресло и долго хрипел с закрытыми глазами, восстанавливая дыхание. И все это время в голове у Стефани бесновался призрак того Боско, чокнутого рыжего гитариста, — заслоняя от нее этого, издыхающего от ожирения. Печаль накрыла ее тяжелой волной.

Боско наконец смог поднять веки.

— Ну вот, — сказал он Джулсу. — Ваш выход, маэстро.

Джулс и Стефани обедали в Музее современного искусства, в кафе сада скульптур. Джулс как заново родился: энергия бурлила в нем, настроение было превосходное; он делился с сестрой впечатлениями — он впервые сегодня видел музей после реконструкции. Только что в сувенирной лавке он купил ежедневник с ручкой (то и другое в Магриттовых облаках) и уже сделал первую запись: «Боско, завтра, 10 утра».

Стефани жевала блинчик с индейкой и поглядывала на «Козу» Пикассо. Ей хотелось радоваться вместе с братом, но это почему-то оказывалось невозможно, будто хлынувшая на Джулса радость была выкачана из нее самой, будто она обессилела ровно настолько, насколько укрепился ее брат. В голове все время бессмысленно крутилось: зачем я отменила теннис?

После третьего стакана клюквенной газировки Джулс забеспокоился:

— Что ты как в воду опущенная? Что-то не так?

— Не знаю.

Он наклонился к ней, ее старший брат, и тут же из памяти вынырнуло знакомое с детства почти физическое ощущение: Джулс всегда рядом, ее защитник, ее сторожевой пес, ходит с ней на все теннисные матчи, растирает ей икры, когда их сводит судорогой. Много лет, пока Джулс сражался со своими заморочками, это ощущение не возвращалось, а тут вдруг выскочило — теплое и живое, как прежде, и глаза у Стефани сразу наполнились слезами.

Брат озадаченно взял ее за руку.

— Стеф, — сказал он, — ты что?

— Чувство такое. Будто все кончилось.

Она думала о тех временах — у них с Бенни они так и назывались: те времена — не просто до Крандейла, а еще до того, как они поженились, до Криса, до денег, до отказа от тяжелых наркотиков, до любой мало-мальской ответственности — тогда они вместе с Боско слонялись по Нижнему Ист-Сайду, ложились спать после рассвета, вваливались в незнакомые квартиры, занимались сексом чуть ли не у всех на виду, ввязывались в авантюрные истории, кололись героином, точнее, она кололась — собственно, почему бы и нет, это же не по-настоящему, а они так молоды, удачливы, сильны, о чем тут беспокоиться? Не понравится — всегда можно вернуться и начать сначала. А теперь Боско едва волочит ноги и лихорадочно планирует свою смерть. Что это, извращение, патология — или это и есть норма и к тому все и шло? Или они сами себя на все это обрекли?

Джулс обнял ее за плечи.

— Сегодня утром, — сказал он, — я тоже думал, что все кончилось. У нас, у этой страны, у этого сучьего мира. Но с тех пор мои ощущения сильно переменились.

Это заметно, подумала Стефани. Трудно не заметить, когда надежда хлещет у человека по жилам.

— И что теперь? — спросила она вслух.

— Все кончается, — сказал он. — Но пока еще не кончается.

V

Плюнув на нехорошие предчувствия и отработав следующую встречу — с дизайнером лакированных женских сумочек, — Стефани заехала в агентство.

Ла Долл, как всегда, сидела на телефоне, но она тут же отключила звук и крикнула:

— Эй, что случилось?

— Ничего, — удивленно откликнулась Стефани. Она еще даже не успела войти.

— Что-то не так с сумочником? — Ла Долл держала в голове рабочие графики всех своих сотрудников, даже нештатных, как Стефани.

— Да все нормально.

Закончив звонок, Ла Долл нацедила в свою чашку-наперсток очередную порцию эспрессо из настольной кофемашины «Крупе» и позвала:

— Входи, Стеф, не стесняйся.

Агентство Ла Долл занимало угловое помещение в одной из манхэттенских башен — офис с видом, — и сама Ла Долл была из тех женщин, в которых даже друзьям мерещатся следы компьютерной обработки: яркая блондинка, короткий боб, хищно-красный рот, блуждающий алгоритмический взгляд.

— В следующий раз отменишь встречу. — Она стрельнула глазом в Стефани, как ущипнула пинцетом.

— Ты о чем? — не поняла Стефани.

— У тебя на лбу написано: все плохо, — сказала Ла Долл. — А это как грипп. Еще клиентов мне перезаражаешь.

— Ну ты и стерва, — рассмеялась Стефани. Она знала свою нынешнюю работодательницу с незапамятных времен и понимала, что Ла Долл и правда всерьез забеспокоилась о своих клиентах.

— Что делать, такая планида. — Усмехнувшись, Ла Долл набрала следующий номер.

В Крандейл Стефани возвращалась одна: Джулс уехал раньше, на поезде. Пора было забирать сына с тренировки по сокеру. В семь лет Крис все еще скучал по маме и после дневной разлуки бросался с ней обниматься.

Прижав его к себе, она вдохнула пшеничный запах его волос.

— Дядя Джулс дома? — выпалил Крис. — Он сегодня что-нибудь строил?

— Нет, дядя Джулс сегодня ездил на работу, — ответила она, невольно гордясь братом.

Теперь все пережитое за этот день сплавилось для Стефани в одно-единственное желание: поговорить с Бенни. Пока что ей удалось поговорить только с его помощницей Сашей, которой она много лет не доверяла, подозревая, что Саша прикрывает похождения своего босса, но к которой искренне привязалась после того, как Бенни изменился. Бенни, правда, потом перезвонил из машины (застрял в пробке по дороге домой), но к тому времени Стефани уже не терпелось его увидеть, а не просто выложить все по телефону. Она представляла, как они вместе посмеются над Боско — и ее странная печаль развеется. Про себя она точно знала одно: врать мужу про теннис она больше не будет.